Среди множества неожиданных впечатлений от Москвы есть и неприятные. Одно из них — это большое количество попрошаек различных видов.

Я вырос в городе, где попрошайки отсутствуют как социальный класс. Они есть, но похожи скорее на городскую достопримечательность или рок-группу на пенсии — сидят себе у церкви, пьют чай из пакетиков и кормятся подаянием со свадеб. В Череповце дать нищему бумажку давно превратилось в забавную традицию.

В Москве всё совсем иначе. В большом городе несколько человек старательно, ежедневно спекулируют на моей жалости и берут в заложники мою совесть. Трясуны кошмой, женщины с ватманом, исписанным грустными письменами, безногие на тележках, бабушки с печальными глазами — я встречаю их постоянно, в каждом переходе.

Человеку свойственно помогать другим людям, оказавшимся в беде. Однако я никогда не подаю просящим милостыню. У меня есть на это основания:

• Моё сострадание — это очень интимное чувство, я не хочу показывать его на людях и не люблю, когда к нему прилюдно призывают. Я верю в то, что благотворительность в любом виде должна быть постоянной и тайной. Хочу сам решать, кому помочь, а кому нет, и не хочу, чтобы очевидный отказ в помощи расценивался другими как признак душевной чёрствости. «Не хочешь — не подавай!» — скажут некоторые. Советую потрогать свои чувства, проходя мимо просящего милостыню — стыдометр будет зашкаливать. Это не случайно происходит, именно на это и надеются люди с побитой эмалированой кружкой в руках.
• Улица — это не место для денежной помощи. Но все вокруг хотят именно денег! Голодный не просит еды, бездомный не желает помощи с ночлегом или звонком домой. Деньги обесценивают реальную возможность помочь, и скорее похожи на желание откупиться от просящего, приобрести индульгенцию, поставить мысленную галочку: «Выручил». Всё это ерунда, не обманывайте себя. Хотите помочь — сперва спросите, какая помощь нужна, а только потом тяните купюру.
• Мне кажется, что институт помощи нищим в мегаполисе уже давно полностью себя дискредитировал. Просьба о помощи превратилась в большой, обстоятельный бизнес, со своим распределением ролей. Наши глубинные, природные желания помогать ближним используются в качестве насоса для перераспределения денег в карманах. Думаю, вы сами постоянно читаете о надводных частях этих айсбергов. Нужно называть вещи своими именами — это спекуляция на чувствах и обман. Если вы хотите помочь по-настоящему, то делайте это через благотворительные фонды или организации (например, через доктора Лизу).

Я не призываю сажать бездомных в следственный изолятор или набивать автозак жалкими бабушками. Проще и выгодней игнорировать попрошаек, совершать ненасильственное сопротивление. Люди, которые давят на жалость, сильней всего чувствуют настроение в толпе. Думаю, у попрошайничества не слишком высокий запас прочности — как только уровень равнодушия станет выше, голодные немедленно насытятся, обездоленные обретут кров и больные волшебным образом излечатся.

У финансовой помощи в городе есть и другая сторона медали. Есть люди, которых я называю «останавливающими» — им я стараюсь по возможности помогать. Это уличные музыканты и люди, которые меняют милостыню на свой труд.

Держать кружку для подаяний может каждый, у кого есть хотя бы одна рука. Помогать такому человеку не хочется. Но человеку, который просит награды за свой труд, пусть даже самый простой хочется подать. Это уже не милостыня, а гонорар, причём честно заработанный.

В берлинском метро я видел пожилого бездомного, который весьма выразительно читал стихи. Чуть позже молодой парень тоже читал, но рэп — под аккомпанемент простенького магнитофона. Я видел, как бездомные продавали газеты о бездомных. Разумеется, труд тут чисто символический, но он есть (они еще были в состоянии рассказать о своей газете на плохоньком английском). Уличные музыканты всегда благословенны, даже паршивые игроки на скрипке собирают бумагу и мелочь. Некоторые создают руками сувениры или предлагают рисунки.

Посмотрите на то, как работает сила притяжения. Встаньте в переходе рядом с уличным музыкантом и смотрите на людей, которые проходят мимо. Многие из них разойдутся с источником звука, сделают несколько шагов, а потом останавливаются, шарят по карманам и возвращаются, чтобы воздать за труд. Уличные музыканты могут останавливать людей в толпе и возвращать их к себе с наградой. Но в этом нет стыда, и волшебства нет — всё честно и заслуженно, удовольствие меняется на медь.

Продавать свой труд и свои способности — не стыдно. Не хочешь — не покупай, но тут ты находишься в рамках рыночных отношений и не чувствуешь себя чёрствым сухарём.

Уличные музыканты и бедные люди, зарабатывающие своим трудом — это душа города, то, что делает нас живее и человечнее. Простые нищие в переходах — это паразиты нашей совести. Я всегда помогаю первым и никогда не подаю вторым.

Обо всём

• О математической невозможности Макдональдса.
• Человек и его вещи.
• 2048.
• Про российского Хатико.
• Хип-хоп цитаты о Нью-Йорке в самом Нью-Йорке.
• Приятный бложик.
• Симпатичный любительский журнал о Средневековье.
• Про пластмассовый дом.
• Японцы в час-пик через окно электрички.

Дизайн

• Интересно о леттеринге.
• Симпатичные гифки.
• Класные карандашные иллюстрации.
• Инстаграм с нью-йоркскими циферками.
• Винтажные значки.
• Художественные чайники.
• Атлас раздельной Европы.

Видео

• Документальный мини-фильм про Уэса Андерсона.
• Обзор электрогитары «Урал».
• Про блокноты со шпоновой обложкой.
• Сакраментальный таймлапс.
• Мир глазами контейнеровоза.
• Кофейный рисовальщик.

Цитаты

• В воздухе запах горелого шашлыка, через каждые пятьдесят метров  продается попкорн и засахаренные яблоки. В павильоне «Радиоэлектроника» можно купить шубы, изделия из кожи, кроссовки, мини-бани, белорусскую же косметику, травматические пистолеты. Но и радиоэлектроника тоже встречается. В павильоне «Здоровье» продается  вкусная китайская еда, и будет жаль, если столичные власти не сочтут  ее достижением народного хозяйства. → ✖✖✖
• Сегодня единственным оставшимся доказательством его работ являются нескольких весьма мрачных реликвий. Находящиеся в анатомическом музее Университета Флоренции, работы Сегато представлены в виде таких отдельных частей тела, как отрубленная голова женщины и отдельная женская грудь, превратившиеся в вечный камень. Существует также «Таблица Сегато», которая представляет собой большой деревянный овал, инкрустированный плитками, которые на самом деле являются окаменевшими кусками костей, мышц и кишок. → ✖✖✖
• Одна из определяющих застройку норм — инсоляция, которая описывает прямое попадание солнечных лучей в квартиры. В 2–3-комнатных квартирах должна инсолироваться (не менее двух часов в день) хотя бы одна комната, в 4–5-комнатных — две. Нормы по инсоляции были введены в Советском Союзе еще в 1920-е годы для борьбы со вспышками туберкулеза и с бактериями, для профилактики рахита. Наверняка норма была очень нужна в то время, но сегодня ее можно считать устаревшей: туберкулез с рахитом уже не бушуют, с бактериями можно бороться и с помощью ультрафиолетовой лампы, к тому же существующие квартиры на первых этажах все равно не инсолируются из-за зелени. → ✖✖✖
• Правда, незадолго до смерти Кубрик подробно рассказал историю своего ухода со съемок «Одноглазых валетов» Фредерику Рафаэлю, сценаристу «Широко закрытых глаз». Звучало это примерно так. На протяжении всего лета съемки шли очень тяжело: технические трудности, психологические, — всевозможные. Члены съёмочной группы непрестанно спорят между собой и ни о чём не могут толком сговориться. И вот однажды Брандо собирает их всех за одним большим столом и предлагает каждому высказаться, — по кругу. Регламент — три минуты: он приносит специальный будильник, которым отмеряет время. Если будильник зазвонит в середине фразы — ну, значит, в середине. Наступает очередь Кубрика, который глядит на происходящее со всё возрастающим ужасом. «Что это за ерунда, — говорит Кубрик, — что ты тут устраиваешь?» «Осталось 2:50», — отвечает Брандо. → ✖✖✖
• Наверняка существует какая-то тайная директива парижской мэрии о том, кто может им стать. Это должен быть человек с таким замысловатым и высокомерным лицом, чтобы по нему сразу было понятно: последние 30−40 лет были потрачены исключительно на его бережное выращивание. → ✖✖✖

Иду, значит, я сегодня утром на работу, из головы торчат наушники, изо рта — весенее белое дыхание. Иду и спотыкаюсь об книжицу, светлую, тощую, и словно бы голую. Оттираю её рукавом и читаю:

Книголюб — он как альфонс, не пропустит мимо себя ни одной юбки обложки. Я и за деньги-то не могу остановиться от покупки книг, а бездомное издание уж и подавно не оставлю мокнуть под московским снегом. Принёс на работу, отогрел и прочитал. Оказалось вполне себе самобытный советский сборник кинорецензий 1972 года издания.

«На экранах мира» оказалась сборником эссе о свежих иностранных фильмах: всего тридцать одна штука. Большинство рецензий, разумеется, представляют страны победившего социализма, однако для контраста они разбавлены западными фильмами, которые призваны продемонстрировать упадок загнивающего капиталистического мира. Я открыл первую рецензию, и меня накрыло.

Кинорецензии написаны языком, который почти вышел из обращения в книгах (а уж в фейсбуке — и подавно).  Сложные, многослойные, метафоричные описания, впечатления, разобранные на элементарные составляющие. Всё это читается необычно и интересно и странно, словно письма или дневники из прошлого.

Я отобрал несколько цитат из книги, чтобы вы почувствовали это вместе со мной:

У выхода из пещеры, греясь на солнышке, дежурило доисторическое животное с огромным туловищем, незаметно переходящим в хвост. Динозавр! Если мне не изменяет память — таким его изображают на картинках в популярных книжках. Герои пережили несколько трудных минут, но помог слепой случай: мимо проходило другое доисторическое животное. Битва между ними была страшная, но, слава богу, бескомпромиссная. И когда одно из доисторических осталось возвышаться на земле бездыханным холмиком, а другое, явно утомлённое сражением, затруднённо дышало, наши герои были уже далеко, в безопасности — девушка беззаботно плескалась в озере с тем видимым удовольствием, которому предшествует жаркий день, пыльная дорога и продолжительный бег по пересечённой местности, а юноша стоял на берегу и любовался этой картиной безмятежного счастья.

 

Объятый жаждой мщения, Мик расстреливает из игрушечного пистолета всех, кто изображён на картинках, украшающих изголовье его кровати. Расстреливает бизнесмена с рекламы сигарет, кинозвезду, членов образцового — снова с рекламы — английского семейства, и какого-то араба, и какого-то джентельмена из эскорта королевы Елизаветы. Красные пёрышки, вылетев из пистолета, застревают в чьих-то головах, сердцах, телах. Красное пёрышко вдребезги разносит часы Биг Бена — символ Великой Британии.

Мик даёт клятву мести и осуществляет свою месть при первом удобном случае. Во время военной игры, своего рода школьных манёвров, Мик и его два друга пристреливают капеллана. Жирная, жалкая шутка, облачённая в военную форму, корчится, прося пощады у мстителей.

 

На что иное может претендовать история молодой осиротевшей девушки и её старого опекуна-соблазнителя, их буднично начавшейся любовной связи, прерванной отъездом Тристаны с молодым любовником Орасио, а потом возобновлённой и скреплённой венчанием в церкви? На что ещё может претендовать история, где героине ампутируют ногу, чтобы спасти её жизнь, где заключается брак между стариком и молодой женщиной-калекой — ради получения наследства от набожной сестры старика, во искупление фамильного греха возжелания этого брака? История, где после всплеска страсти и постигшего героиню несчастья последняя вполне удовлетворяется погружением в хозяйственные заботы и мирным житьём со стариком, окончательно впывшим в дряхлость? История, которую писатель заканчивает словами: «Но были ли они счастливы? Может быть…»

 

До сравнительно недавнего времени своего детективного или гангстерского фильма в Италии не было. Итальянцам с лихвой хватало полицейских («жёлтых», как их называют) лент, десятками ввозимых из Соединённых Штатов. Однако вот уже несколько лет как итальянские фильмы приключенческого жанра коренным образом модернизировались: на смену мифологическим героям в картонных латах, с жестяным мечами — всевозможными Одиссеям, Геркулесам и Урусам пришли американизированные гангстеры с автоматическими пистолетами и суперсовременной «техникой». На итальянский экран хлынул поток «национальных» фильмов про бандитов и жуликов — бесконечных «Операций святого Януария» и «Ограблений по-итальянски».

Не важно, в какой манере грабят, — иронически-комедийной или на полном серьёзе, не важно, кто, где и что крадёт — брилианты бразильского банка, сокровища ли очередного святого из ризницы, корону английской королевы, секрет новейшей гипербомбы, кипы банкнот прямо с печатного двора или даже целый корабль с «советским золотом», присланным для устройства «революций» где-то в Южной Америке или Африке, — важно другое: как крадут. Эти экранные ограбления с каждым фильмом происходят на всё более высоком техническом уровне, подготовка их всё более принимает характер научного эксперимента, а методы и аппаратура становятся поистине научно-фантастическими: в одном из фильмов «ограбление по-итальянски» осуществляется в инфракрасных лучах, дабы нейтрализовать следящие телеустройства… Классические методы в духе «Рифифи» — проломы в пололке и подкопы — отошли в далёкое прошлое и сегодня кажутся уже наивными.

 

Так что же, могут спросить нас, вы — за искусство утешительное, идиллистическое, подкрашенное, умалчивающее о жестокостях жизни и жестокостях людей? Конечно, нет. Но мы против того, чтобы режиссёрская мимикрия, могущая на первых порах ввести в заблуждение, превращала вестерны в конгломерат бессмысленных злодейств. Можно представить себе, отбросив драматизм, что этот жанр потребовался Серджо Леоне, чтобы вести серьёзный разговор о вечных проблемах, о проблемах современности. Но и такое допущение не объясняет причин садистического разгула в его картинах.

 

Хотелось бы обратить внимание на частный, но, как мне кажется, многозначительный штрих. Авторы фильма сочли необходимым показать, что на американских космических станциях бывают и русские, советские люди, учёные. На этом не акцентируется внимание — случайная встреча, небрежно брошенная на пол сумка с надписью «Аэрофлот», славянская фамилия одного из космонавтов. Мысль ясна: только в условиях мира и международного сотрудничества возможно претворить в жизнь те гигантские, и, бесспорно, мирные достижения, которые проплывают перед нашими глазами. В графу, куда мы заносим плюсы картине Кубрика, следует за это прибавить еще один.

 

Одним словом, иногда стоит читать старые советские книжки, особенно если они пересекаются с современными, динамически развивающимися темами вроде кино, искусства или музыки. И, разумеется, стоит почаще смотреть себе под ноги.

У социальных сетей как способа общаться с людьми есть еще одна скрытая функция, про которую часто забывают: с их помощью можно залезть в голову незнакомому человеку, приме́риться к его вкусам и мировоззрению.

В фейсбуке уже давно приятней читать, чем переписываться с друзьями в чате. Инстаграм создавался как место, где можно сохранить случайные снимки на телефон, а стал маленькой фотогалереей и местом для самовыражения в стесненных условиях мобильной съемки. Твиттер породил формат коротких, но ёмких шуток, а Вконтакте превратился в способ смотреть порно делиться музыкой. Люди изменили основной смысл социальных сетей, умножили их на своё желание творить.

В результате каждый человек подобно комете создаёт за собой хвост своих творческих отрывков: фотографий, текстов, музыкальных треков, прочитанных книг, посещённых мест. Так получается настоящий слепок виртуальной личности, который можно изучить и сделать для себя выводы. Это особенно важно и ценно в мире, где мы не видели живьём большинство своих приятелей, а друзьями считаем тех, кто совпадает с нами во взглядах и вкусах. Взаимый лайк значит больше, чем физическое рукопожатие.

Социальные сети создавались как способ связать людей, а на деле помогли им оценивать друг друга. Покажи мне свой инстаграм, и я скажу, кто ты. Люди встречают друга не по одёжке, а по ленте фейсбука, и эта лента позволяет точно предсказать, во что будет одет человек при встрече, о чём он будет говорить. А если что-то настораживает, если в голове загорается красная лампочка, что никто не даст никому шанса — виртуальный слепок отправляется в ведро, а его живое отражение записывается в число неинтересных личностей.

Социальные сети надели на нас странные очки, через которые мы видим друг друга нагими. Никогда раньше люди не обладали столь мощными, быстрыми и точными инструментами для взаимной диагностики. Мы стали разборчивей, быстрей на приговор. Часы тикают, виртуальные нейроны тянутся к друг другу синапсами, обнюхивают друг друга, соединяются или отворачиваются друг от друга, навсегда взаимнозабываясь.

Времени вечно не хватает. Людей вокруг всегда больше, чем свободных слотов и мест рядом с собой за стойкой бара, за столиком в кафе или за соседним рабочим столом.

Жизнь на виду у всех диктует новые законы самоцензуры, появляется страх обидеть кого-то, быть непонятым или наоборот, понятым слишком хорошо. Если я напишу слово «кончать», как это воспримут родственники? Если я сфотографирую девушку ню и выложу это в инстаграм, мой начальник лайкнет или уволит? Не отчислят ли меня из института, если я отретвичу Навального? Так личная позиция человека заменяется клубком страха перед другими людьми. Вы даже не представляете, кого вы представляете на самом деле.

Мир победившего виртуализма говорит с экранов о свободе самовыражения, а миллионы людей в наручниках мнения о самих себе кивают ему в страхе. Расслабьтесь, в сети можно быть самим собой — этот ресурс всегда в цене и стоит всё дороже. Персональное творчество — это наше виртуальное золото.

Цените откровенность друг друга, не доверяйте первому цифровому впечатлению, смотрите чуть дальше экрана. К чёрту киберпространство, мы люди и всегда должны ими оставаться. Я люблю вас такими, какие вы есть.

Так получилось, что теперь по четвергам я буду писать статьи околокино в Look At Me. Первая статья вышла сегодня, о фильме Андерсона «Отель «Гранд Будпешт»». Наслаждайтесь:

Обо всём

• Большой лонгрид об истории «Стрит Файтера».
• Интерактивные часы, показывающие количество еды в мире.
• Интересно про кредитные карты и банкоматы.
• Коллекция старинных газет от Гугла.
• Американских кораблей чертежи.

Дизайн

• Вирусы, вышитые крестиком.
• Типографические знакомства.
• Музей плохого искусства.
• Немного старых комиксов, напечатанных в четыре цвета.
• Красивый блог в тёмной стилистике.

Видео

• Высокая фотография.
• Порно для каллиграфа.
• Высокой печати красота.
• Танец на круге.
• Как делается настоящая неоновая реклама.

Цитаты

• Меня еще во ВГИКе научили, что я должен создать себе реноме, чтобы не я бегал за журналистами, а они за мной. Самым простым и эффектным был гусарский образ. Ему я и следовал, что было несложно в силу юности и бурных времен. Однажды въехал на мотоцикле в метро, выпив бутылку виски. А однажды меня в метро зарезали. Проткнули ножом ногу и живот, так, по скользящей. Но крови было много. Ехала компания выпившая с рамой велосипедной. Напротив сидит человек в очках, они стали над ним подшучивать. Я призвал их к смирению, но, поскольку сам был выпивший, это быстро перешло в короткую ножевую схватку. Их выручила велосипедная рама, они эффектно ей действовали. Меня выкинули на станции, час ночи, и я, как монстр, иду по пустому перрону. И вдруг испуганный милиционер навстречу, я говорю: «Мне бы в медпункт». Он мне показал наверх, я поднялся, там никакого медпункта, а дверь за мной закрыли. На улице — мороз. Я вышел и понял, что умру сейчас. Даже алкоголики убежали, когда увидели, как я мимо ларька проходил. Вспомнил, что рядом живет одна барышня знакомая по ВГИКу, сценаристка. Она отвезла меня в медпункт, меня зашили, у меня была сломана ключица. Привезла обратно, выделила мне комнату. А утром я проснулся от оглушительного гогота и шлепанья какого-то. Меня плавит, я с перевязанной рукой, в полуобмороке открываю дверь, а мимо по длиннейшему коридору сталинского дома ползет на четвереньках голый мужчина, на нем в сапогах сидит барышня, тоже не одетая, и хлещет его тонким брючным ремнем. Гонит его в ванную. Фантасмагория. Потом знакомая мне объяснила, что устроила у себя в квартире публичный дом. Там я и отлеживался. Вечерами играли с барышнями в лото, обсуждали убийство Листьева. Все было целомудренно. А за стеной музыка гремела, шампанское, крики какие-то. → ☎
• Несколько лет назад мне случилось встретить в гостях знакомую, которую я двадцать лет до того не видел, и ещё двадцать, надеюсь, не увижу. Мы находились на Новом Арбате, а мне надо было ехать на Ярославский, кажется, вокзал, и я стал прощаться и сказал, что иду в метро (Арбатская). Она криво усмехнулась и спросила, неужели я настолько беден, что не могу выйти на Садовое кольцо и поднять руку, чтобы первая же машина довезла меня до вокзала. Времени было пять вечера, я начал было объяснять, что и так пробки, а если все вместо метро… Через минуту я понял, что мы живём в параллельных мирах. Ценность моего аргумента для неё была примерно такая же, как если бы я сказал, что сегодня день нападения Гондураса на Сальвадор, и я в знак траура хочу провести побольше времени под землёй. → ☎
• И, пожалуйста, не нужно присылать ко мне в офис чёрный двухметровый шкаф для футбольной раздевалки, в котором лежит информация о новом мужском дезодоранте (такое происходило на самом деле). Я совершенно не могу представить себе ситуацию, когда я смогла бы написать о мужском дезодоранте. → ☎
• В одном из маленьких городков мы попали под ливень. Наша одежда и рюкзаки промокли насквозь. Можно было пойти ночевать в гостиницу или высушить вещи в прачечной. В мотеле мест не оказалось. Наведались на пожарную станцию, чтобы попроситься к ним, но пожарники собирались на вызов, и мы не решились их беспокоить. Нашли копов на заправке в надежде, что они пригласят отогреться и просушиться к себе в участок. Не пригласили. Оставался план с прачечной. Но история складывалась как в фильме — в городе из-за грозы вырубило электричество. Так как идти было больше некуда, мы всё же пришли в прачечную, зажгли свечку, натянули верёвку и развесили мокрые вещи. В 22:30 на полу прачечной посреди стиральных машин стояла наша палатка, а мы готовились ко сну. В 23:30 нас разбудил яркий свет фонарика и крики «Get the fuck out of here!» В прачечную ворвался злой дедушка с собакой и, размахивая фонарём, пытался нас выгнать. Мы объяснили дедушке ситуацию, и он разрешил нам остаться. В 2:30 нас снова разбудил свет и гул стиральных машин — дали электричество. → ☎
• Если вы делаете что-то плохое, скрывать это действительно становится сложнее. Например, казалось бы, что страшного, если жена посмотрит логи вашего фитнес-трекера. Многие сами их расшаривают, показывают родным и друзьям. Но по логам некоторых гаджетов очень легко понять, что человек занимался сексом. А если оно совсем уж тщательно считает потоотделение, сердцебиение и так далее — еще и определить, настоящий был оргазм или симулированный. → ☎

Все спрашивают, чем же я таким занимаюсь в «Аййо». Вот, к примеру, сделал редимаг по «Хоббиту»:

Редимаг — это интерактивная паблишинг-платформа, придуманная Антоном Герасименко. Она позволяет наглядно верстать сложные, графичные веб-страницы без десяти лет опыта в журнальной вёрстке и знания всяких там джава-скриптов. Иными словами, каждый сам себе может создать Look At Me или еще какой W-O-S.

Для этого редимага я написал тексты и придумал графический концепт, а Валера Попов всё сочно сверстал. Внутри много всякого интересного про Толкина и несколько пасхалок. Найдёте?

Поснимал немного Москвы и окрестностей на плёнку.

У снимков нет сюжета — это просто понравившиеся кадры с двух катушек 36-миллиметровой.

Еще у меня есть вопрос к читателям-фотолюбителям-москвичам.

Я очень хочу поснимать на средний формат, но не имею приличной камеры. Быть может, такая есть у вас и можете дать мне её на несколько дней и пару плёнок? Я был бы очень признателен.

Обещал рассказать про переезд в Москву — исполняю обещанное.

Почему переехали?

Причин для переезда несколько:

• После бурных и множественных путешествий с А. нам всё тяжелее и тяжелее было возвращаться в Череповец.  У переезда была эмоциональная подоплёка, мы просто утомились от Череповца, выросли из города и давно перестали ассоциировать себя с ним.
• Мы любим путешествовать, но это сложно делать из Череповца. Нужно тратить кучу сил и времени на перемещение в Москву или Питер, это удорожает поездку и удлиняет её минимум на два дня. В Москве можно легко и недорого путешествовать на уик-энд.
• Мы с А. устали ходить в одно кафе и посещать один концерт или спектакль раз в два месяца. Москва привлекает возможностью посещать множество выставок, мастер-классов, выступлений и лекций, радует большим количеством хипстерских заведений.
• В Череповце мы буквально вросли в свою зону комфорта, привыкли капризничать по пустякам и досадовать по различным мелочам. Мы привыкли к своей прекрасной квартире и с трудом покидали её. Нам захотелось окунуться в некритичные неприятности, научиться решать бытовые проблемы. Мы с А. уверены, что способность настраивать свой быт — это очень полезный навык, его нужно развивать.

Я вообще не считаю, что из любого провинциального города нужно поскорей валить в Москву. Можно вполне сложиться, живя в провинции, я знаю множество таких примеров. Многие из моих знакомых и друзей не думают перебираться в Москву, им комфортно в небольших городах. Кто-то развивает локальные сообщества и улучшает свои города.

Соседняя Череповцу Вологда во много раз богаче на дизайнеров, творческих людей, интересные события и места. Если бы мы жили в Вологде, то может быть никуда бы и не уехали.

Как переезжали?

Переезд у нас состоял из поиска работы, жилья и физического перемещения.

Про поиск работы я уже писал. По сути, и поиска никакого не было, все случилось очень плавно и безболезненно. Желание работать в «Аййо» наложилось на наши с А. чемоданные настроения, так что мы недолго думали. Если бы не «Аййо» и не Москва, то мы переехали бы в Питер или еще куда-нибудь подальше.

С жильём мы предчувствовали полный крах и тяжелые мучения с длительным поиском квартиры. Придумали многоступенчатую схему мест для временного проживания в гостинице, у друзей и родственников. Мы уже стиснули зубы и три раза пересчитали деньги, но всё обошлось.

Ради интереса на коленке за пару часов нарисовали объявление и разместили его в социальных сетях.

За неделю картинка получила сотни ретвитов и шэрингов. Большинство комментаторов с удовольствием поливали нас безнадёжностью, но тем не менее мы получили около десяти предложений об аренде квартиры, одно из которых приняли.

Изначально мы искали квартиру только в пределах Садового кольца, но чуть позже изменили своё представление о жилищной географии, и сейчас живём на станции метро Аэропорт. Найти квартиру в центре труднее, а жить там не всегда хорошо по ряду причин (например, много машин и трудно найти хороший магазин с продуктами). А до работы я добираюсь за двадцать минут, включая путь от дома до метро и от метро до работы — в Череповце мало куда можно добраться так быстро.

Найти хорошую квартиру в Москве, в центре и недорого — можно. Нужно только иметь терпение и друзей, которые помогут советом. И предварительно нужно получше ознакомиться с вопросом, благо в сети полно информации по теме.

Нам досталась чистая и светлая квартира в писательском доме (его еще называют Домом Литфонда). Раньше её снимали замечательные ребята. Cпасибо Александре и Максиму за то, что две недели ждали нас из Череповца и оставили много полезных вещей. Мы не делали никакого ремонта, только купили матрац и чуть-чуть базовой мебели вроде деревянного стеллажа из Икеи. При этом мы платим даже меньше, чем рассчитывали, обошлись без залога и комиссии риэлтору (за это спасибо хозяину квартиры, Кириллу).

Вот так выглядит наш небольшой хипстерский уголок (стол старинный, писательский):

Про физический переезд особо сказать нечего — мы договорились с водителем и полностью загрузили его легковую машину вещами, книжками, одеждой и А. с Пандорой на руках. Сейчас жалеем, как много вещей и книг мы не успели увезти, но чувствуем в этом особый кайф. Больший кайф можно было бы почувствовать, если ехать в Москву с одним рюкзаком, но мы уже выросли из этого прекрасного времени.

И как впечатления?

Впечатление пока очень приятные. Думаю, это заслуга хорошей работы и комфортных условий, в которые мы практически нырнули. Если бы что-то где-то закоротило и мы хлебнули бы вакуума, то впечатления были бы другие. Можно сказать, что нам повезло с переездом.

Пока что я с удовольствием хожу на работу в офис (о чём раньше даже не мог помыслить), удивляюсь и радуюсь большому городу, обустраиваю быт, фотографирую в инстаграмм.

Пока еще рано писать о впечатлениях, однако они обязательно будут — я буду больше и чаще писать о Москве, о работе, о новых приключениях и знакомствах.

Большое историческое расследование европейской жизни одного столетия.

Эту книгу Барбара Такман писала семь лет, скрупулёзно собирая по крупицам информацию в сотнях, тысячах источников. То, что читается как связный рассказ о культуре и быте средневековья на самом деле является гигантским паззлом, для собирания которого Барбара потратила гигантское количество времени. И только это делает книгу очень интересной и достойной прочтения.

Угроза анафемы, наиболее жестокого наказания, накладывалась церковью за ересь и тяжкие преступления — «наказанием этим человек отвращается от истинной веры и попадает под власть Сатаны», — стала использоваться для вымогательства денег. Использовала церковь и другие пути пополнить свои доходы. Так, однажды скончавшегося епископа не хоронили по христианскому обычаю до тех пор, пока наследники не оплатили его долги, что сопровождалось смутой в епархии, ибо верующие видели, что их епископ лежит непогребённый, не отпетый и лишённый упования на спасение.

За деньги можно было узаконить незаконорожденных детей, расчленить труп для захоронения в разных местах, вступить в брак с родственником (при этом устанавливалась денежная шкала, зависевшая от степени родства новобрачных), получить разрешение на торговлю с магометанами, а новообращённый еврей мог посетить своих родителей-евреев. Пользователи подобных услуг платили итальянским банкирам, но деньги в конечном счёте оседали в папском дворце. По свидетельству Альваро Пелайо, представителя Испании в папской курии, он не раз наблюдал, как в папском дворце священники со сладострастием считают деньги, лежащие грудами перед ними.

Продажа церковных должностей приводила к тому, что зачастую священниками становились невежественные, а то и просто глупые люди. К примеру, епископ Дарема в 1318 году при своём посвящении в сан не мог понять и прочитать слово «загадка» (aenigmate) и в конце концов буркнул на родном языке: «Пусть это слово понимается, как звучит». В другой раз во время службы он не смог выговорить слово «цивилизованный» (metropolitanus) и в сердцах произнёс: «Клянусь святым Людовиком, это слово придумал неотёсанный человек!»

«Загадка» — это детальное историческое и культурное расследование европейской жизни в XIV веке, времени Чёрной чумы и Столетней войны между Англией и Францией. Это настоящая энциклопедия, написанная в доступном формате, шестьсот страниц фактов и интересных историй о прошлом.

Ничто так не возмущало знатных людей, как подражание им в одежде и в поведении всякого рода выскочек. Великолепные одежды считались прерогативой высокородных, которых, как они полагали, следовало узнавать по костюму, недозволенному другим. С целью предотвратить «возмутительную и порочную практику одеваться не по достоинству», были приняты соответствующие законы, которые устанавливали, какую одежду должно носить людям, исходя из их ранга и положения в обществе.

Согласно таким законам, для каждого ранга касательно одежды устанавливались определённого вида ткани, цвет, отделка и украшения. К примеру, крестьяне были обязаны одеваться только в коричневое и чёрное, а горожанам запрещалось иметь одежды с горностаевым мехом. Врачам и чиновникам разрешалось носить одежду из флорентийской шерстяной ткани, а женам купцов запрещалось надевать многоцветные, клетчатые и полосатые платья, а также одежду, отделанную серебром или золотом.

Первые три сотни страниц «Загадки» повествование идёт очень слаженно и легко. Спасибо Барбаре, она придумала необычный для нонфикшена ход — ввела в повествование центральную фигуру, герцога де Куси. Однако со второй половины уже не хватает терпения и памяти уследить за большим количеством геров и мест, приходится помогать себе, записывать за книжкой. Чтение «Загадки» — это труд, и к этому нужно привыкнуть.

Герцог Беррийский был слишком поглощён приобретательством и искусством, и ему было не до войны. Он жил ради собственности, и слава ему была не нужна. У него было два дома в Париже — Отель-де-Нель и еще один, возле Тампля; кроме того, он построил или приобрёл семнадцать замков в своих герцогствах — Берри и Оверни. Он буквально набил их часами, монетами, эмалями, мозаикой, маркетри, иллюстрированными книгами и музыкальными инструментами, гобеленами, скульптурой, триптихами, написанными на ослепительно золотом фоне в окружении драгоценных камней. Он не скупился на золотые сосуды и ложки, на инкрустированные драгоценными камнями кресты, на раки и редкие антикварные вещи.

Он приобрёл зуб Карла Великого, лоскуток от мантии пророка Илии, чашу Христа с Тайной Вечери, капли молока Мадонны, принадлежавшие ей волосы и зубы, землю из различных библейских мест, клыки нарвали, иглы дикобраза, коренной зуб великана и отделанные золотой бахромой облачения, в которые можно было бы одеть священников трёх соборов. Агенты держали его в курсе всех удивительных находок, и когда кто-то сообщил о «костях гиганта», выкопанных возле Лиона в 1378 году, он немедленно их приобрёл. Он держал лебедей и медведей, еще у него был зверинец с человекообразными обезьянами и одногорбым верблюдом, в саду росли редкие фруктовые деревья. Землянику он ел хрустальными палочками, оправленными в серебро и золото, а читал при свечах, горевших в шести подсвечниках из резной слоновой кости. Для устранения последствий обжорства и склонности к апоплексии он растирал золото и жемчуг и смешивал их в слабительный порошок. Герцог постоянно переезжал из одного замка в другой вместе с лебедями, медведями и гобеленами, а его художники возили неоконченные работы, чтобы завершить их в другом месте. Он коллекционировал собак и всё время искал новых, сколько бы их у него не было. Когда он услышал о необычной разновидности борзой в Шотландии, то добился от Ричарда II безопасного проезда для своих курьеров, чтобы те добрались туда кружным путём и привезли ему пару.

Герцог принимал участие в местных процессиях и паломничествах, посещал монастыри, осенью праздновал окончание виноградного сезона, а в июне как-то раз послал герцогине молодой горох, вишню и 78 спелых груш.

Одним словом, это прекрасная книга для всех, кто интересуется историей и бытом людей прошлого. Единственный её минус — это большой объем. Шестьсот страниц убористого текста читать очень нелегко, однако оно того стоит.