Сгоняли на музыкальный фестиваль Flow в Хельсинки. Вот небольшое видео о том, как это было.

Прочитал замечательную книжку о создании советского легкового автомобиля «ЗИМ», он же «ГАЗ-12».

Первое, чем удивляет книга — это её дизайн. «Горьковский ампир» создан в 2013 году в точном соответствии с книжной стилистикой сороковых и пятидесятых годов XX века. Это касается всего: формата, шрифта, оформления иллюстраций, красного ледеринового переплёта и даже запаха. Если считать «Ампир» упражнением на дизайнерское соответствие эпохи, то это упражнение выполнено на «отлично».

Книга стилизована так хорошо, что вызывает вау-эффект даже тех, кто не понимает смысла такой стилизации. Не зря говорят, что вопрос «А что, так можно было?» — это лучшее доказательство дизайнерского успеха.

Под обложкой — история создания советского автомобиля «ЗИМ». Его задумали в начале сороковых как базу для серии машин: от представительских автомобилей для чиновников до такси и даже легких грузовичков.

«ЗИМ» стал прорывным автомобилем еще и потому, что его модельный ряд был единым для разных заводов. До войны каждый советский завод кустарно производил свою марку автомобилей, а после начали массово выпускать «ЗИМы». Тираж автомобиля доходил до нескольких тысяч штук в год. Так машина стала распространённой, её получали не только большие чиновники, но еще и учёные, писатели, другие заслуженные деятели. Сотни машин попали в такси. Было даже специальное автомобильное такси из Москвы в Симферополь, на «ЗИМе» — неслыханное дело.

Занятно, что в разгар Великой Отечественной войны советский автомобиль проектировали немцы: Андрей Липгарт и Анатолий Кригер. Это раздражало руководство, но Липгарт и Кригер были выдающимися инженерами-автомобилестроителями, и отправить их в опалу не решились. Вместе с немцами машину проектировал советский англичанин Джон Артурович Вильямс и советский американец Александр Кириллов.

В те годы ведущей автомобильной школой была американская. «ЗИМ» отчасти был её детищем: в тридцатые годы Липгарт побывал в командировке в Детройте, откуда привёз лицензию на шестицилиндровый двигатель «Крайслер» — на его основе создали свой. Кроме того, Липгарт настоял на закупке высокоточных станков. С их помощью удалось создать детали высокого качества, уникальные для советской автомобильной промышленности. Липгарт всегда «отбивал» любые попытки упрощения и огрубления конструкции. Так «ЗИМ» вышел очень надежным автомобилем.

Думаю, отличная книжка в коллекции автомобильного фаната, а также в библиотеке дизайнера. «Горьковский ампир» приятно листать и держать в руках. Отличное издание!

У Ильи Бирмана есть замечательный пост с советами авиапутешественнику. Посту почти десять лет, но он по-прежнему актуальный. Ну вот, смотрите, словно и не было этих десяти лет:

Сограждане очень любят собраться по-быстрому и начать стоять в проходе в течение всего времени, пока самолёт едет к стоянке, пока подадут трап. Это полный идиотизм. Здесь снова нужно сидеть. Когда самые спешащие начнут вставать, сидите. Когда все, включая ваших соседей, встанут и уже достанут сумки с верхних полок, сидите. Когда двигатели будут заглушены, а вы уже в иллюминатор увидите, что трап подали, сидите. Ну, или можете начать неспешно обуваться.

Я решил дополнить пост Ильи своими советами.

1. На контроле безопасности положите в лоток сумку или рюкзак, уберите в него телефон, ключи, кошелек, паспорт с посадочным талоном, ремень. Сразу достаньте ноутбук и положите его сверху на сумку. Так после прохождения рамки вам не придётся судорожно выгребать свои вещи из лотка, создавая за собой очередь из таких же. Прошли, взял рюкзак и отошли в свободное место, чтобы там спокойно собраться и никому не мешать.
2. Я регулярно пью воду — это влияет на моё настроение и помогает уставать меньше. В аэропорту эта регулярность нарушается. Сначала у тебя отбирают все жидкости, потом предлагают купить воду за трёхкратную цену. В самолёте приходится либо ждать обеда, либо ходить к стюардессам за стаканами размером с напёрсток. С этим можно справиться так. Возьмите с собой в аэропорт пластиковую бутылку воды. Вероятно, вы выпьете её по дороге и за время регистрации. Затем положите пустую бутылку в рюкзак и спокойно проходите контроль безопасности. А после снова наполните её: в фонтанчике для питья. Если фонтанчиков нет, сходите в любое кафе, там вам нальют воды бесплатно.
3. Меня раздражают загончики для ожидания посадки. Обычно они все заполнены: люди стоят, сидят, ходят туда-сюда. Я ищу свободный загончик по соседству и располагаюсь там. Порой это даже забавно: в одном загончике толпа, а другом — пусто, но люди не распределяются. Наверное, пассажирам кажется что они должны сидеть только перед своим гейтом. Чтобы не дёргаться и не проверять, началась ли посадка достаточно завести будильник на айфоне. Есть еще хардкорный вариант: сидеть пока тебя не объявят по громкой связи.
4. Я высокий и в самолёте мне вечно не хватает места для ног. Поэтому я первым делом в самолёте я выгребаю всю ерунду из кармашка сиденья. Обычно там наушники, стопка журналов и брошюрок, еще какая-то ерунда — всё это помещаю в отсек для ручной клади над головой. Это дарит пару лишних сантиметров для ног.
5. В недолгом полёте стоит заранее выбирать специальное питание. Такое питание разносят первым, так что вы будете есть под завистливые взгляды соседей. В долгом полёте я так делать не советую — и на завтрак, и на ужин вам принесут одно и то же. Кстати, я советую выбирать кошерное питание. Кажется, что оно самое крутое из специальных (евреи стараются).

Прочитал книгу Кэролин Стил — о том, как еда влияет на развитие общества и городов.

Книжка мне очень понравилась — после её прочтения я стал чуть лучше разбираться в том, как города снабжаются едой (и стал меньше любить супермаркеты). Кэролин писала «Голодный город» в контексте Великобритании и своего родного Лондона, но большинство её наблюдений — универсальные.

Я подготовил краткий конспект книги:

1. Города неразрывно связаны с земледелием. Пока не было земледелия, не было городов.
2. В средние века продукты перевозили медленно, они быстро портились. Размер городов определялся радиусом, которым в город могли доставить продукты питания. Так, перемещение зерна на 100 км стоило до трети его общей стоимости. В средневековье мегаполис рос до тех пор пока всех жителей удавалось хоть как-то прокормить с близлежащих сельских угодий.
3. Редкий пример — города возле больших рек или на берегу морей. Так, Древний Рим на пике могущества достигал населения в миллион человек, но только благодаря уникальному расположению. В Рим быстро доставляли африканскую пшеницу кораблями. Но несмотря на это, величайший город древности всё время жил впроголодь, на грани зернового бунта.
4. Раньше всю еду в город возили на телегах или судах, скот гнали своим ходом (даже гусей). По нашим меркам продукты были не очень хорошие и свежие, но других не было. Всё изменилось с развитием железных дорог. В одной части страны растили скот, в другой — овощи, а потом свозили это вагонами в города. Еды стало больше, и города стали быстро расти.
5. Еще в древности люди понимали опасность продовольственной монополии. В средние века хлебопекам запрещали молоть зерно, а мукомолам — выращивать его.
6. Однако с ростом городов и увеличением объемов производства и торговли стали появляться продовольственные компании. Они брали под контроль всю цепочку: производство еды, доставку, продажу. Большие компании начали снижать цены — это ударило по фермерам. Сейчас крупные продовольственные концерны продолжают наращивать могущество.
7. У государства не получается бороться с крупными продовольственными компаниями. Еда, как и лекарства — это жизненно важные вещи, без них не прожить. Компании давят на антимонопольные комитеты, а те в свою очередь давят на руководства стран. Никто не хочет связываться с такой болезненной темой, и её решают мирно в пользу корпораций. В Великобритании литр молока в среднем строит 80 пенсов. Из них фермер получит меньше 20 пенсов прибыли — это на 3-4 пенса меньше себестоимости молока. Чтобы фермеры не разорились, им доплачивают субсидии от государства. Так потребители продуктов питания платят продовольственным компаниям сперва из своего кошелька, а после — косвенно, из налогов.
8. Жители городов готовы переплачивать, потому что они утратили связь с подлинным смыслом еды. Пища всегда доступна, она стоит очень дешево. Нам кажется, что еда приходит откуда-то из внешнего мира, из окружающей среды. Мы не задумываясь едим курятину, но стоит дать нам нож и запереть нас в ангаре с живой курицей, то мы скорее умрём от голода. А еще в 1965 году автор рецептов в журнале «Elle» считал самоочевидным, что хозяйка умеет сама освежевать кролика.
9. Производители продуктов питания косвенно эксплуатируют этот разрыв с реальностью. Покупатели и продавцы словно заключили договор: одни обещают полные полки супермаркетов, а другие стараются не задумываться, какой ценой всё это производится.
10. Раньше все страны и регионы производили продукты питания сами, своими силами: от овощей до скота. Доставить зерно и скот из Великобритании во Францию было невозможно — они погибли бы в пути. Кроме того, производительность труда была примерно одинаковой во всех странах. Сейчас всё изменилось. Производство продуктов расслоилось по разным странам, с учётом климата и стоимости труда. Сою производят в Бразилии, говядину — в Австралии, мёд — в Канаде. Затем всё это замораживается или консервируется, и доставляется по супермаркетам в разных странах. Креветки из Китая дешевле средиземноморских даже с учётом доставки за тысячи километров. Местные производители и фермеры не могут бороться с этой системой.
11. Кроме того, такая система влияет на разнообразие продуктов. Нам кажется, что в магазинах полно разных фруктов, однако это впечатление ошибочное. Мало кто знает, что только в Великобритании растёт больше двух тысяч сортов яблок. Однако в магазинах встречается только «гульден» да «гренни смит». Это не потому, что такие яблоки лучшие из всех. Просто их легче выращивать и доставлять. То же самое с бананами. Почти все бананы в мире принадлежат одному сорту, «кавендиш». Доходит даже до абсурда — учёные с трудом находят другие сорта бананов, они почти вымерли. Супермаркеты не заинтересованы в том, чтобы предлагать нам по-настоящему разнообразную пищу.
12. Развитые страны превратились в города, а весь остальной мир — в деревню, которая их кормит. На содержание среднестатистического жителя мегаполиса требуется 5,8 гектаров плодородной почвы (для американца — более 10 гектаров). Однако по справедливости на каждого жителя планеты приходится всего 1,8 гектара.
13. Современная система доставки еды ориентирована на скорость и отсутствие запасов. Продукты, которые вы купите в магазине через несколько дней, сейчас путешествуют на кораблях или автомобилях. Эта система негибкая. Если в ней случится сбой, то мы легко останемся с пустыми полками супермаркетов и можем по-настоящему страдать от голода. Если бы террористы были расторопнее, то они атаковали бы логистические центры продовольственных компаний.
14. Супермаркеты — это беда городов. Крупные магазины на окраинах города убивают торговлю в центре. Вместе с маленькими магазинчикам из городов утекает жизнь. Крупный магазин на окраине среднего города снижает товарооборот продовольственных магазинов в центре на 70%. Это бьёт по пожилым людям и тем, у кого нет машины — им тяжело носить покупки. Кроме того, разрушается любимая среда со всякими маленькими милыми мясными семейными лавками, где всех покупателей помнят в лицо.
15. Супермаркеты снижают продовольственную осмысленность людей. На полках царит «вечное лето»: фрукты, овощи, мясо всегда доступны. Мы забываем, что продукты бывают сезонными.
16. Мир переживает мясную революцию. Мясо становится доступным продуктом для сотен миллионов китайцев и индийцев. В 1960 году китайцы потребляли 4 кг мяса в год, а в 2005 году — уже 60 кг, и это число продолжает расти. При этом надо помнить, что на производство килограмма мяса тратится в 11 раз больше хлеба, чем съел бы сам человек, и в 1000 раз больше воды, чем для производства килограмма зерна.
17. Никогда еще еда не стоила так недорого. Сегодня житель развитых стран тратит на неё 10% своих доходов (в 1980 году тратили 23%). 80% продуктов мы покупаем в супермаркетах, ориентируясь прежде всего на цену, а не на свежесть, состав или пользу.
18. Городской центр с кучей магазинчиков и кафе — это символ общественности. Супермаркет, дом в пригороде, машина — это символ частной жизни.
19. Лучший способ получить знания о еде — научиться её готовить. Однако нас старательно убеждают в том, что мы не умеем этого делать, что у нас нет времени на приготовление еды.
20. В середине XIX века в Великобритании возникло «Вегетарианское общество». Однако его члены боролись не с употреблением мяса, а старались скрыть процесс его производства. Это наложилось на общую гуманизацию общества и выход «Происхождения видов» Дарвина. Подавать на стол животных целиком стало неприличным. Бифштекс с кровью начали прожаривать до состояния подошвы, чтобы его вид не напоминал кусок человеческой плоти.
21. С 1930-х годов реклама создавала образ идеальной домохозяйки. Приготовление еды — её священный долг. Чтобы всё успеть, следует использовать полуфабрикаты. В моде оказались рецепты вроде «смешайте банку фасоли, банку супа и банку консервированных овощей». Смеси для кексов от «Бетти Крокер» требовали смешать состав коробки с куриным яйцом. Так у женщин сохранялось чувство, что они на самом деле готовят, хотя на самом деле кекс состоит из нескольких компонентов и готовится элементарно.
22. К концу 1960-х годов женщины сжигали не жаркое, а собственные лифчики. Феминизм и эмансипация значительно увеличили продажи полуфабрикатов. Замороженная пицца стала символом прогрессивных политических взглядов.
23. Во Франции, Италии и Испании люди готовят больше, чем в США или Великобритании, потому что в этих странах сильнее культура семьи и выше связь между городским и сельским обществом.
24. Чтобы люди лучше разбирались в еде и готовили, этому следует учить с детства. Следует отказаться от готовых школьных обедов в пользу разностороннего здорового питания, и даже давать детям разведенное вино.
25. В середине XVIII века рестораны появились как альтернатива душным трактирам, в которых платили целиком за целый обед. В первых ресторанах подавали наваристый бульон, который называли restaurant, «восстановитель». Посетитель мог заказать и оплатить блюда по выбору.
26. В развитых странах на помойку отправляется от трети до половины всех продуктов питания. Пятая часть опрошенных заявили, что «не станут рисковать» и не будут употреблять в пищу продукты, срок хранения которых подходит к концу. Две трети британцев вообще не читают, что написано на этикетке.
27. Важно сохранить культуру еды: учить этому, учиться самим. Еда — это ключевой фактор, который влияет на развитие общества и экологию.
28. С одной стороны, важно государственное регулирование сферы питания. Важно ограничивать рост супермаркетов, следить за условиями выращивания растений и содержания скота. У производителей продуктов есть ресурсы, чтобы инвестировать в качественное развитие.
29. С другой стороны, следует связывать города с процессом приготовления еды. Можно создавать мини-огороды на пустырях, крышах, следует строить вертикальные фермы на стенах домов. В городе можно производить много свежей еды.
30. Человек — это просто животное, которое умеет готовить свою пищу.

В последнее время я всё чаще пользуюсь снэпчатом. Расскажу о том, что это такое и почему вам тоже следует попробовать.

Про снэпчат я узнал из новостей. Наверное вы тоже бесконечно читаете эти новости — социальная сеть для подростков обогнала твиттер по количеству пользователей. При этом друзья говорят одно и то же: «Я устанавливал приложение три раза, не понимал как им пользовался, и удалял спустя пару дней». Мне стало интересно, что это за ерунда такая: больше половины молодых американцев пользуются снэпчатом, а мои друзья сдаются. Так я установил приложение и начал его изучать.

За пару недель я прошёл все знаменитые стадии: отрицание, торг и так далее. Интерфейс казался непривычным до уровня отторжения, я не понимал, как мне сделать базовые штуки для социальной сети. Я не мог нормально опубликовать пост (их называют снэпами), не мог ответить на сообщение друга. Моя рука уже тянулась удалить приложение, но я перетерпел, смирился и втянулся.

Сейчас я уверен — снэпчат не страдает детскими болезнями других социальных сетей, и привносит в сетевое общение много нового.

Что не так с другими социальными сетями

Я активно пользуюсь твиттером, фейсбуком, вконтакте, инстаграмом, тумблером, коубом, реже — другими социальными сетями. У большинства из них есть проблема, которая мешает.

Соцсети создавались как инструмент общения между небольшой группой людей. Твиттер основали как способ общения между молодыми родителями. Вконтакте и фейсбук — это бывшие интернет-тусовки одногруппников. Однако с годами соцсети выросли, информации и людей в них стало много больше, а еще они обросли новыми функциями. И чем дальше, тем меньше в них остаётся дружеской социальности.

• Фейсбук внедрил алгоритмическую ленту новостей. Теперь я пропускаю посты десятков интересных мне людей, и не вижу нормального способа следить за ними.
• Твиттер, наоборот, показывает мне все сообщения ото всех. Если два приятеля устроили перепалку, то соцсеть покажет её всю, между важными новостями. Еще в русскоязычном твиттере дурацкая, токсичная атмосфера подколов и шуточек.
• Инстаграм всё больше похож на вычурный фотохостинг. Фотографировать свою жизнь как есть становится стыдно, в моде снимки со сложной композицией и обработкой. Все стараются удивить, держать уровень, но на самом деле создают всё больше одинаковых фотографий.

Я понимаю, что все эти недостатки — это на самом деле хитро поданные достоинства. Многим нравится атмосфера твиттера, почти все смиряются с фейсбуком. Однако с друзьями общаться там трудно.

Конечно, ради общения можно пойти в мессенджеры: чаты вконтакте и фейсбука, в телеграмм. Но там… скучно, нет фана. Если вы в юности сидели до заката на школьном заборе или падали от смеха со скамейки у подъезда, вы меня поймёте. Переписываться с друзьями в традиционном мессенджере не лучше, чем общаться по электронной почте. Снэпчат здорово выручает.

Чем хорош снэпчат

На мой взгляд, у снэпчата есть две главные особенности: он раскрепощает и помогает общаться с друзьями.

Можно сформулировать базовые правила снэпчата:

1. Дурачиться можно и нужно.
2. Снимай всё, что привлекло внимание.
3. Фотографируй себя в разные моменты.
4. Не парься о качестве снимков и фильтрах.
5. Снимай вертикально.
6. Снимай прямо здесь и сейчас — загрузить готовые снимки и видео нельзя.
7. Лента событий живёт сутки, после все снимки удаляются.
8. Отправляй сообщения друзьям.
9. Если отправляешь что-то приватное, задавай время жизни сообщения в пару секунд.
10. Не парься об интерфейсе, вы привыкнете.

Еще посоветую небольшое руководство по снэпчату от «Медузы».

Снэпчат — это одна из немногих настоящих соцсетей. Тут нет дурацких постов от компаний и контекстной рекламы. Тут нет пошлых шутников из твиттера и перепалок в комментариях. Есть только ты, твои друзья и ваша общая жизнь.

Одним словом, попробуйте! Скачайте приложение, добавляйте меня в друзья, я krlsrg. Или наведите камеру на жёлтую картинку в начале поста (она называется снэпкодом). До встречи в мире дурацких сообщений!

Год назад писал про Череповец — провинциальный промышленный город, где я родился и прожил большую часть жизни.

Пост получился скомканный, но личный. Я выступил сам себе психотерапевтом, одной рукой вынимал из шляпы незакрытые воспоминания и гештальты, а другой закрывал их на потеху публике. И публике, и мне понравилось, поэтому я решил продолжить.

Неделю назад побывал в Череповце по служебным делам, и прихватил с собой камеру. В итоге отснял 80 с лишним кадров — постараюсь найти истории для лучших из них.

Колхозный рынок в Череповце — это вам не столичный Даниловский или Дорогомиловский. Внутри стального шатра на бетонной ноге компактные колонии торговцев мясом, молоком, овощами. В центре всегда цветы, с них натекает солидных размеров лужа и пахнет сладкой зеленью. В одном из углов стоит со своей машиной мороженщик с удивительным незапоминаемым именем Альгюст Вильхельмович (или как-то так). У него продаются самые вкусные молочные коктейли на свете.

В детстве ходили на рынок с бабушкой, покупать копчёную скумбрию к картофельному пюре на ужин, да стоять с бидоном в огромной очереди к молоковозу. Лет в двенадцать на спор пытался прожить на 100 рублей в неделю, и покупал на рынке одно яйцо, одну сосиску и три пачки доширака. На третий день оголодал и сдался.

Это дом, в котором жила А. Улица Карла Либкнехта, 36. В доме было немало неформальных подростков, которые называли дом Карлышкой или К-36. Сейчас почти все конечно уехали, но в лифте еще остались надписи маркером: К-36 Brotherhood.

Как-то зимой я провожал А. к дому с уроков танго, на которые мы зачем-то решили пойти после работы. Дурачась, я свалил её в сугроб и сломал расчёску в рюкзаке А. Долго извинялся. А потом мы впервые поцеловались.

В Череповце хватает сектанских церквей. Всякие евангелисты, адвентисты и велосипедисты седьмого дня строят свои коттеджики с крестами компактно, на окраинах. В детстве побаивался ходить рядом. Казалось, что если засмотришься, то потеряешь рассудок и тебя засосёт туда в открытую дверь. Иногда внутри раздавались звуки гитар и синтезаторов, и странные напевы. В такие минуты становилось еще страшнее.

Однажды разговорились с женщиной-таксистом, которая неожиданно оказалась специалистом по этим сектам. Рассказывала, что Череповец у них считается важным опорным пунктом. Вот только не спросил, между чем и чем.

Сейчас на первом этаже этого дома располагается магазин «Магнит», а когда-то тут был магазин «Бюрократ», в котором родители купили мне мой первый компьютер. Я тогда поступил в университет на бесплатное, поэтому на компьютер нашлось чуть больше денег.

Между тем, как покупки доставили домой и моментом первого включения прошло несколько дней. Мы понятия не имели, как правильно соединить монитор, мышь, клавиатуру, системный блок и принтер. Поэтому просто разложили компьютер на столе и оставили так. Ночью я просыпался и смотрел на него — не верил, что он реален. Ну и еще сторожил, чтобы не украли.

На улице слева стоят симпатичные двухэтажные домишки. В одном из них знакомые сдавали квартиру какому-то священнику. Когда он выехал, среди оставленных вещей нашли фривольные картинки.

Центр боевых искусств, куда я ходил заниматься стрельбой из лука. Его долго строили в двухтысячные всем миром и открывали с помпой. Но когда я там оказался в первый раз, то удивился непродуманности и ветхости. В раздевалки было неприятно заходить, про туалет я молчу. Хотя кто знает, вдруг это развивает в мальчишках боевой дух и умение бороться с трудностями.

Когда-то зимой эти места были облеплены подростками. Мы катались с соборной горки на салазках, рюкзаках и просто на сырых протёртых портках. Были на горке и умные буржуи, которые запасали пластиковые картофельные мешки, набитые сеном. Самые смелые катались стоя, на ногах. Я тоже так делал, и не раз.

Пару раз падал и прикладывался спиной так, что долго не мог встать. Каждый раз думаешь, что точно переломал спину в ста местах, но пару минут в сугробе делают своё дело — встаёшь и ковыляешь наверх, чтобы снова съехать вниз.

Кое-где в городе еще остались кластеры деревянных домов. Но дома часто забрасываются или заселяются маргиналами, в некоторых живут цыганские общины. Иногда дома жгут: чтобы освободить территорию или просто так, ради развлечения. Печальное зрелище.

В Череповце две большие реки — в этом месте они соединяются. Одна слишком широкая, чтобы её можно было переплыть на человеческой тяге, а вторую как-то и не хочется. По широкой Шексне друг за другом ходят сухогрузы с песком и металлом, по Ягорбе плавают какие-то ерундовые буксиры. В детстве еще ходили маленькие пассажирские «Калоши» — мы с бабушкой пару раз катались на них вверх по течению.

«Калоши» возили дачников в безразмерные дачные кластеры, нарезанные на крохотные четвертушки. На каждом участке стоял летний дом размером с кровать, да какая-то теплица. У дачных районов не было улиц, были только причалы: первый, второй, и так далее. Вот к ним и приставали «Калоши». Сейчас, конечно, кораблики уже не ходят много лет, да и дачи по большей части брошены.

Еще в детстве я любил читать городские газеты (ну ладно, две газеты). В них каждый год предсказывали многократный рост туристического потока в Череповец, и обещали десятки теплоходов с пассажирами. Ни разу этих теплоходов не видел, а тут вырос — и на тебе, стоит.

Горожане отдыхают как могут на импровизированной набережной. Когда-то мы с А. пытались по-хипстерски кататься по ней на велосипедах с привалами-пикниками, но было передумали.

В детстве мы иногда бегали гулять по набережной Ягорбы. Битые бутылки, катание на льдинах, приставания нетрезвых хулиганов и другие приключения прилагались.

На другой стороне реки — судостроительный завод. Всё моё детство он ничего не строил, только вращал ржавыми кранами и светил мутными окнами цехов. Зато вдоль его границы проходила весьма фотогеничная железная дорога. Однажды я водил туда подружку на фотосессию, а сейчас она, кажется, в британской школе дизайна преподаёт.

В этом месте незнакомцы ранили меня в ногу из пневматической винтовки. Я просто гулял с бабушкой за ручку, и получил пулю в коленку, в лучших традициях гангстерских боевиков. Было обидно и больно, но я не сильно хныкал и бабушке не сказал. Да и что бы она сделала.

В один из этих домов я ходил на подготовительные курсы к учителю физики. Он преподавал в нашей школе, в знаменитом на весь город физико-математическом классе, куда поступали по конкурсу и выпускались в столичные вузы.

Преподаватель был толст и бородат. До Череповца он жил и преподавал в какой-то африканской стране. На стене у него висели кожаные щиты, маски и копья. Они выглядели точь-в-точь как штуки из приключенческих книг, которые я читал запоем. Мои домашние задания он разбирал как-то отстранённо.

Раньше в этом месте располагалась одна из множества рекламных студий: визитки, баннеры, листовки, вот это всё. В ней работал мой друг Иван. Он одной рукой рисовал эти визитки, а второй собирал всякие смешные плакаты с макаронами и готовил ночные коллективные игры.

В институте он как-то вечером позвонил мне и попросил поучаствовать в игре. Игроки должны были скинуть телевизор с моего балкона и заснять это на видео. Я отказался, аргументировав это замёрзшими окнами на балконе. Иван сперва обиделся, но потом быстро оттаял.

Никогда раньше не видел такой картины. Надеюсь, что это забота об экологии, а не признак бедности. Хотя нет, не надеюсь.

О, это легендарное место! Раньше на месте этого магазина находился его недостроенный остов в полтора этажа с подвалом. Мы с мальчишками называли его катакомбами. В катакомбы бегали после школы болтать о своих подростковых делах, взрывали в них украденные у сварщиков куски карбида. Иногда наполняли полуторалитровую бутылку песком и играли ей в сифу (только недавно понял, что это сокращение о слова сифилис). Бутылка в руках ведущего шелестела, и его было слышно издалека. Один раз я стоял на углу здания, задумавшись, услышал шелест и спустя секунду рухнул вниз без сознания — метким броском ведущий запустил бутылку мне прямо в висок.

В другой раз я поджег в катакомбах три рулона рубероида. Дыму было столько, что приехало три пожарных машины, по одной на рулон. От страха я бежал километров пять, не оборачиваясь и не сбавляя темпа.

А в этом месте зимой одноклассники за что-то напали на меня. Мы свалились в кучу человек в снежной пыли. В какой-то момент мне стало особенно обидно и больно. Тогда я громко закричал и схватился за ногу, симулируя перелом. Ребята перепугались и на руках отнесли меня через квартал в квартиру бабушки и дедушки.

На следующий день я пришёл в школу, хромая. Придумал, что у меня трещина в кости. Впрочем, спустя минуту прокололся: заявил что трещину диагностировала бабушка, без рентгена.

В одной из квартир в этом же доме жил хулиганистый парень Вова. Я не знал парня бесшабашнее. Он слушал группу «Эксплойтед», на спор засовывал монетки в замки школьных дверей, а однажды на урок естествознания притащил видеокассету с порнофильмом и включил её во время урока (учительница вышла на пару минут). Годом раньше я впервые увидел порно, у него дома.

Когда мы играли в футбол на школьном стадионе, Вова выставлял на балкон магнитофон и включал нам «Арию». А еще он музыкально одарён, прекрасно поёт, играет на нескольких инструментах. Сейчас строит в Череповце музыкальную карьеру, записывает клипы.

А вот и сама школа. Про неё можно книгу написать, столько всего связано: драки, влюблённости, дружба, разочарования, урывки знаний, пятёрки и тройки с минусом, исправляемые на четвёрки. А еще учитель физкультуры, который откровенно приставал к одноклассницами и научил меня утепляться газетами.

В этом дворике мы играли в «квадрат». Глупая игра с мячом, как только мы не повыбивали все стёкла — ума не приложу.

В каждом доме вокруг школы жило по семье её ученика, в некоторых — по несколько в подъезде.

После занятий мы спешили домой съесть свои обеды, наскоро делали уроки, а потом снежным комом катились между квартирами. С Максом заходили к Михе, втроём — к Русе, от него — к Роме и Джону. Я обычно приходил домой к девяти, к программе «Время», но большинство шлялись до ночи. Пару раз я так хотел остаться, что переводил наручные часы на час назад и говорил, что они сами так.

В центре нашей школьной территории стоял садик с продлёнкой. Я был в нём пару раз, когда родители куда-то уезжали — детская тюрьма, чесслово. Зато в младших классах школы мы часто ходили вокруг садика прямо по его забору, переползая через кусты и деревья. Сделать круг и не свалиться — великое достижение.

А этот жилой дом в центре города называется «Пентагон». Дом так назвали в честь продовольственного магазина, который был на первом этаже в девяностых, а вот почему магазин так назвали — непонятно. Слышал о том, что дом какой-то экспериментальной серии и купить квартиру в нём трудно из-за таинственных его качеств.

В магазине «Книги» на фото я купил свой первый томик «Звёздных войн», с которого началась моя эпопея страсти к фантастической вселенной длиной в несколько лет. Над ним был какой-то киоск с видеограми: один с деньгами играет, пятеро без денег смотрят и советуют. Сейчас и магазин, и киоск закрыты (а дверь книжного, кажется, вообще заварена насмерть).

На месте этих цветов стоял деревянный дом, в котором жил мой одногруппник. Прямо в центре города жила семья в деревянном доме. Они топили зимой печь, ходили с вёдрами на колонку, мылись в бане. Помню, одноклассник однажды выспрашивал меня о льготном абонементе в тренажёрный зал. Его прельщала возможность недорого ходить в душевую.

Потом они переехали, дом сгорел. Сейчас на этом месте пустырь и вот такие цветы цветут.

Старенький кинотеатр «Рояль-ВИО». Понятия не имею, почему он так называется, и даже знать не хочу. В детстве в нём работала администратором подруга мамы, и мы иногда ходили в кино бесплатно. В школьные времена мой папа ремонтировал квартиру кому-то из владельцев или руководству. Папе задолжали и подарили альбом с бесплатными билетами в кино, а он отдал его мне.

Я водил в кино всех девочек в классе по очереди. Под конец так устал от однообразия фильмов, что просто спал в зале. Благо там вместо жёстких кресел стояли просторные диваны.

Череповецкий трамвай — страшное лязгающее чудовище, раскалившееся в жару. Раньше мне никогда не приходилось ехать на нём, а сейчас решил прокатиться. Трамвай так грохочет и шатается, что кажется развалится на повороте.

Слева виднеется недостроенное здание, которое грозилось стать высотным бизнес-центром Череповца. После кризиса 2008 года стройку бросили. Первое время территорию сторожили, но потом пропали и сторожа с собаками.

Трамвай возит работников металлургического комбината. Это пути в сторону города. У меня за спиной они идут еще несколько километров прямо между цехами, градирнями и трубами. Вполне себе промышленный туризм за двадцать рублей.

Какая-то электробудка во дворе дома моей мамы. Мы иногда использовали её в качестве футбольных ворот, и однажды я подсаживал приятеля на её крышу чтобы достать залетевший футбольный мяч. Будка всё время страшновато гудела электрическим током, и мы её побаивались.

В спальном районе «Фанера» есть одноимённый футбольный стадион. Его содержит в порядке фанерно-мебельная фабрика, которая и дала название району. Летом по выходных тут играют любительские команды с названиями «Молот» или «Металлург», а на железных трибунах сидят члены их семей.

В детстве зайти на поле считалось страшным деянием. Обязательно прибежит какой-нибудь сотрудник стадиона и пригонит, закричав.

Во время футбольных матчей мы ходили по кромке поля, мечтая поймать вылетевший мяч. Иногда возле нас на асфальт усаживался ушибленный футболист, и командный врач прыскал ногу холодом из какого-то баллончика. В детстве это казалось чем-то очень взрослым, мужественным, космическим.

С края поля торчала тренировочная пожарная вышка. Пожарные призжают к ней отрабатывать экзамены с лестницами и канатами. Поговаривали, что внутри вышки кто-то нагадил, и что там нашли труп. Про первое верю охотно, во втором сомневаюсь.

Я бегал вокруг стадиона еще до того, как это стало модно. Впрочем, я бегал как умел — просто бежал изо всех сил, пока хватало дыхания. Потом останавливался, отдыхал и бежал снова, и так пока не надоест. А потом у меня начали болеть колени, и я бросил это скучное дело.

Не забуду эту дьявольскую железяку. В детстве мы натаскивали под неё опилки, и прыгали в них. Трусы с зеленой зоны, смелые с жёлтой, а бесшабашные ребята — сверху, с красной. Как-то я тоже решился прыгнуть, но не учёл, что перед этим весь день шёл дождь. Опилки уплотнились и с трудом меня приняли. Впрочем, бабушка не диагностировала никаких трещин в костях.

По дворовым понятием «Фанера» — это мой родной район, но по факту меня в нём почти не знали. Всё детство я провёл в центре, возле школы, и почти что жил у бабушки с дедушкой. Местным фанерским ребятам я не примелькался, и за мной никто не заходил после школы.

Кажется, что «Фанера» сильно изменилась, как и весь город. Стало больше магазинов с разливным пивом, каких-то мутных спортбаров, больше магазинов «Дисконт». Говорят, на окраине растут большие торговые центры, но я не ездил в новый блистательный район за Шексной.

С краю у «Фанеры» комбинат и мини-парк. По мебельной фабрике ползают козловые краны, таскают брёвна. Иногда пыхтит тепловоз и раздаётся протяжный вой очистительных систем. В детстве в такую систему засосало гайку — от высеченной искры случился объёмный взрыв древесной пыли, были погибшие. С тех пор слушаю очистительный вой с содроганием.

Как-то зимой я пробрался по льду внутрь завода и ползал по сооружению, которое вылавливало брёвна из воды и складывало их в штабеля. Помню, внутри железного рукава двигалась цепь с крючьями — страшное зрелище из фильмов про маньяков.

Незатейливая железная конструкция и дворец культуры «Северный». В дворце я как-то выступал с фаер-шоу и участвовал в какой-то студенческой пантомиме, пародируя голос переводчика Володарского (друзья знают о такой моей способности). Еще меня звали помогать одной дружественной рок-группе — я включал с плеера минусов, а двое музыкантов играли на гитарах и пели.

Помню, впечатлил ребят из рок-группы тем, что посоветовал переставить в песне строчки «Пусть будет любовь продолжительной» и «Пусть будет ответ положительным». Вокалист смущённо признался, что просто перепутал их, но похвали меня за лирическую чувствительность.

Раньше тут плавали «Калоши», и буксиры таскали огромные плота сплавляемого на фабрику леса. А сейчас в заросшей воде плещутся двое подростков. Я стою прямо на однопутной железнодорожной ветке между фанерно-мебельным комбинатом и спичечной фабрикой.

Еще в детстве это место было настоящим пляжем. В жаркий день весь берег был усыпан отдыхающими и пестрил от их полотенец. Сейчас вообще никого нет.

Я прошёл вперёд, и увидел такую картину. На полузаброшенной железной дороге между фабриками, среди кустов и безлюдья две девочки возятся с велосипедом. Всё это выглядело как сюжет из плохого сериала на каком-нибудь телеканале.

Я подошёл поближе, и одна из девочек попросила помочь. Оказалось, что другая упала с велосипеда и смяла крыло, заблокировав колесо. Я нашёл какую-то стальную пластинку и открутил крыло. Пока откручивал, девочка заботливо отмахивала меня от комаров. Я опасливо оглядывался: вдалеке обязательно должен был появиться разъяренный отец, который немедленно обвинит меня в чём-нибудь.

Починив велосипед, я сделал этот снимок и убрался восвояси. Надеюсь, девочки доехали до дома без приключений. По крайней мере, на горизонте не было маньяков.

А это тренажёрный зал, в котором я познал жизнь. Я записался туда в шестнадцать лет, занимался несколько лет до обретения классного тела. Попробовал протеиновый коктейль и дал попробовать приятелю. «Фу, он по вкусу как сперма» — заявил приятель к своему несчастью, его потом долго-долго травили этой фразой.

В зале общался с полной болтливой девушкой, которую опрометчиво представлял новеньким как «свою тёлку». Во время приседания из-под её формы выглядывали трусики тигриного цвета. Я очень расстроился, когда она вдруг перестала ходить в зал.

Когда мне было восемнадцать, у меня была девушка, а в этом доме жил её парень. Я его очень боялся, и всё время высматривал у подъездов белую машину (слышал, он ездит на такой). Впрочем, парня этого никогда не видел. Еще знал, что он работает уборщиком аквариумов.

А девушку эту видел несколько лет назад. Я приватизировал квартиру в мэрии, и она занималась моими бумажками. Уверен, она меня не узнала.

Кажется, череповецкий молочный комбинат уже закрыт. А когда-то я упрашивал маму зайти в магазинчик возле комбината, чтобы купить мороженое, прямо с конвейера. Еще родители рассказывали, что однажды во время прогулки примерно в этом месте через забор перелез мужчина с кругом сыра, который прямо на месте обменяли на алкоголь.

А это река Серовка, которая уже на фотографии вполне оправдывает своё название. В детстве в речке плавала мелкая рыбёшка и даже рыбаки были, а сейчас не плавает ничего, кроме мусора. По этой трубе я когда-то проходил в качестве экстремального развлечения, во время сильного гололёда.

Река раньше текла не по трубе, а как полагается. В ста метрах от этого места был пустырь, уже расчищенный от деревянных домов и готовый к большой стройке. Мы с папой пошли туда гулять. Папа занимался резкой по дереву и присмотрел себе какую-то вишню на доски, а я просто забрался на высокое дерево и сидел на ветке. Сейчас на этом месте стоят девятиэтажки, под которыми по трубе течет речка Серовка.

Над Серовкой проходит однопутная железная дорога (она потом продолжается в дорогу, которую мы с вами уже видели). В детстве вдоль этих путей можно было короткой дорогой дойти по автовокзала на первой фотографии или до железнодорожного вокзала, на который я приехал.

Двадцать лет назад в такой же летний день мы с мамой шли по тропинке рядом с рельсами с сумками, собираясь в деревню.

Мама просит меня оглядываться, чтобы не попасть под поезд или вагон, который часто пускали без тепловоза самоходом (говорили «толкачом»). Я оглядываюсь, но ни поезда, ни вагона, ни детства уже не видно.

Пофотографировал немного в недавней поездке.

Скучаю по Москве!

Прочитал книгу экономиста Пола Коллиера о миграции людей.

Решил прочитать, чтобы лучше разбираться в вопросах дискриминации и равенстве людей. Эти вопросы волнуют меня, однако я чувствую, что разбираюсь в них очень слабо, на уровне интуиции и «плохо, потому что мне не нравится». Считаю, что после прочтения стал разбираться куда лучше.

Понравилось, что Пол Коллиер рискнул своей репутацией и не стал лавировать между скользкими понятиями. Мне показалось, что он писал о миграции честно, с опорой на научные исследования. Порой его слова звучали жестко, причём как по отношению к противникам, так и к сторонникам миграционной политики.

Жаль, что книга написана водянисто и сложновато. Решил сэкономить вам пару часов и собрал конспект главных идей «Исхода»:

1. Миграция всегда была, есть и будет.
2. Вопрос «Миграция — это хорошо или плохо?» некорректен, он похож на вопрос «Еда — это хорошо или плохо?». В одном случае миграция бывает хорошей, в другом плохой.
3. Почти всегда небольшая миграция между странами — это хорошо. Неконтролируемый переезд людей или непостоянная миграционная политика — это всегда плохо.
4. Отсутствие контроля и непостоянная политика происходят из-за особенности политических элит. В них миграционный вопрос табуирован, а чёткая позиция по этому поводу портит репутацию. С одной стороны политиков клюют сторонники миграции, с другой атакуют консервативные граждане. Поэтому о проблеме либо замалчивают, либо пытаются решить кулуарно. Это плохо.
5. Мнение людей также поляризовано. К сожалению, сторонники двух позиций обычно принимают только идеи, которые поддерживают их предубеждения. Людей трудно переубедить в том, что миграция нужна или вредна. Еще отношение людей к миграции тесно переплетается с отношением к бедности, расизмом и национализмом.
6. Часто люди путают две позиции: обязанность богатых стран помогать бедным и право людей на свободное перемещение между странами. Эти позиции лучше рассматривать по отдельности.
7. Национализм в разумных пределах может быть полезен. Общее чувство идентичности помогает людям перераспределять богатства внутри нации от богатых к бедным. Хороший пример — это Финляндия, страна с высоким уровнем жизни. А попытки стереть идентичность могут оказаться слишком затратными.
8. Если утрировать, то в прошлом нации получали преимущества случайно. Хорошее расположение, мудрый король, успех в войне, урожай — если такие факторы выпадали подряд, то страна вырывалась вперёд. Однако последние несколько веков общественные институты важнее случая.
9. Разные культуры нельзя сравнивать в общем, они разные. Однако их можно сравнить по степени успешности и развитости социальных институтов. Так бывают культуры неуспешные и успешные. Успешными становятся страны с развитыми политикой и экономикой.
10. Культуры бедных стран — причина их бедности. Люди бегут от неуспешной культуры к успешной.

11. Успешные общества мотивируют граждан идентичностью. Чтобы стать хорошим водопроводчиком, человек должен совершить скачок идентичности и признать себя таким. После этого плохая работа будет несовместима с его самоидентичностью.
12. В миграции очень важна диаспора. Чем больше диаспора, тем сильнее тяга к миграции среди оставшихся.
13. С другой стороны, в большой диаспоре мигранты хуже ассимилируются. Это происходит потому, что они чаще видятся с соотечественниками, чем с коренными жителями.
14. В успешных обществах важен уровень внутреннего доверия между гражданами. Чем выше доверие, тем лучше всем. Доверие может принимать странные формы. Например, в Великобритании с середины XX века полицейские перестали носить оружие. Так установилось хрупкое доверие между стражами порядка и преступниками: вы не стреляете, и мы не стреляем. Когда в 80-х годах вооруженный мужчина застрелил двух полицейских, преступный мир отверг его, и мужчина прятался до ареста на болоте. Доверие между преступниками и полицейскими было сильнее доверия между преступником и тем, кто нарушил это доверие.
15. Мигранты приезжают из стран с низким уровнем доверия. Так, в Нигерии люди настолько не доверяют друг другу, что при выселении из отеля обслуживающий персонал проверяет все вещи в номере по списку. Еще в Нигерии нет страхования жизни — люди получают поддельные справки о смерти и обманывают страховые компании. Мигранты привозят низкий уровень доверия с собой.
16. Низкий уровень доверия в среде мигрантов ослабляет доверие внутри общества. Так, в 2011 году в Великобритании полицейские застрелили вооруженного мигранта. После этого приезжие устроили погромы. Они не доверяли полиции и склонны были считать, что его подставили. Это наложилось на узы связи внутри общины. Узы общинной связи оказались сильнее того, что вооруженный преступник нарушил общественное табу.
17. Чем сильнее разница между культурами мигрантов и коренных жителей, тем ниже уровень доверия между ними, и тем хуже мигранты ассимилируются. И чем выше уровень доверия коренных жителей к мигрантам, тем лучше они ассимилируются.
18. В Европе существовала концепция мультикультурализма. Она признавала за мигрантами право говорить на родном языке, поддерживать культурные привычки родных стран. Считалось, что так повысится уровень доверия. Однако сейчас такая концепция принята несостоятельной. Мигранты во втором поколении проявляют культурные особенности родных стран даже сильнее своих родителей. Так, британские бангладешцы реже позволяют своим детям питаться в школьных столовых без халяльных блюд и носят паранджу. При том, что в самом Бангладеше паранджи не носят.
19. Политика мультикультурализма и развитые общины приводят к «эффекту бублика». В Лондоне бангладешцы селятся компактно в центральных районах, выдавливая коренное население на окраины. Община укрупняется и начинает набирать силу, в том числе политическую. Так, в Лондоне существует про-мигрантская партия «Уважение». Она победила в Брэдфорде и Тауэр-Хамлетс. При этом большинство голосов партия набрала по почте (в Великобритании можно голосовать дистанционно). Очевидно, что внутри мусульманской семьи все члены голосуют одинаково. Сейчас «Уважение» выступает за еще большее отделение Брэдфорда и Тауэр-Хамлетс.
20. Чем выше пособие, тем хуже ассимиляция. Социальные выплаты для мигрантов выглядят привлекательными, если они выше среднего уровня дохода, от которого они сбежали.
21. Обычно социальные связи между мигрантами сильнее, чем социальные связи внутри коренного населения. Говорят, что коренное население разобщено.
22. Равенство и братство среди мигрантов и коренных жителей важнее свободы от государственного вмешательства. Так, во Франции ношение паранджи признали несовместимым с братством и запретили, а в Великобритании — нет. Теперь во Франции не встретить женщину в парандже, а в Великобритании такие женщины встречаются всё чаще, хотя во Франции живёт в несколько раз больше мусульман.
23. В краткосрочной перспективе умеренная миграция повышает благосостояние коренного населения — мигранты берут на себя низкооплачиваемую работу. В среднесрочной перспективе мигранты приносят коренному населению доход, но могут влиять психологически — местным будет труднее учиться в престижных вузах и получать отличную работу. В долгосрочной перспективе от миграции нет никакого эффекта.
24. В краткосрочной перспективе может случиться негативный эффект от большого притока мигрантов — они будут спорить с местными бедняками за работу и социальные блага. В среднесрочной и долгосрочной перспективе миграция вредна странам с небольшой площадью, вроде Великобритании и Нидерландов. Приезжие будут вытеснять местных из обжитых городов.
25. Многие мигранты привозят с собой родственников. Если государство это не регулирует, то такая миграция становится проблемой. Так, в 1997 году только 12% приезжающих в Великобританию были трудоспособны, остальные оказывались родственниками.
26. Считается, что из бедных стран уезжают беднейшие, однако это не так. Переезд — это дорого. Поэтому уезжают представители среднего и высшего классов. Некоторые богатые страны инвестируют в экономику бедных стран, надеясь остановить миграцию, но это оказывает обратный эффект — в государстве становится больше богатых, и они уезжают.
27. Процессы миграции включают своеобразный «насос» между странами. Условно, программисты из России уезжают в США, на их место нанимают разработчиков из Украины, а на место украинских программистов приезжают ребята из Астаны или Ташкента. Так перемещение одного человека стимулирует переезд еще нескольких.
28. В мире есть примеры стран, которые почти обезлюдели из-за эмиграции. Так, в Великобритании живёт в два раза больше турков-киприотов, чем в Северном Кипре. А население прибалтийских стран из-за миграции внутри Европы сократилось в полтора раза.
29. Часто главными противниками миграции становятся сами мигранты, из общины в другой стране. С одной стороны, они вынуждены бороться за рабочие места с новыми приезжающими, с другой стороны испытывают социальное давление со стороны семей, которые остались на родине в бедности.
30. Когда мигрант приезжает в богатую страну из бедной, то в краткосрочной перспективе его уровень счастья резко вырастает. Однако в среднесрочной перспективе уровень счастья снижается — мигрант страдает от культурного разрыва и скучает по родине.
31. Несправедливые режимы поощряют эмиграцию, она служит клапаном для стравливания излишнего оппозиционного настроения. Люди, лишенные права голоса на выборах, голосуют ногами. Так, около миллиона зимбабвийцев уехали из родной страны в ЮАР из-за недовольства диктатурой президента Мугабе. Репрессировать столько граждан было бы слишком тяжело для режима.
32. Есть и обратный эффект. Семьи, в которых есть эмигрант, чаще отличаются оппозиционными взглядами.
33. Миграция оказывает разный эффект на страны, из которых уезжают люди. Бедные страны страдают от того, что талантливые люди их покидают. Умеренно благополучные страны получают стимул к развитию, место уехавших занимают новые граждане (однако при условии, что в стране не сокращается качество образования). Богатые страны выигрывают от притока образованных и талантливых людей.
34. При этом в беднейших странах есть положительный эффект от миграции. Люди начинают инвестировать в своё образование и учатся усерднее, чтобы уехать. Часть из них остаётся, и приносит пользу стране.
35. Пример бедной страны, страдающей от миграции — это Гаити. Островное государство потеряло 85% образованных граждан. Они переехали преимущественно в США.
36. Отток людей из бедных стран нивелируется денежными переводами, которые мигранты отправляют на родину. Так, мигранты-мексиканцы отправляют домой в среднем 31% доходов, а сенегальцы — более 50%. В 2012 таких переводов по всему миру набралось на 400 млрд долларов. Для большинства бедных стран экономический эффект от таких переводов перевешивает потерю талантливых граждан, они с трудом заработали бы столько на родине.
37. Суть миграции не в перемещении между территориями, а в причастности к развитой экономической и социальной системе. Если бы в Мали на несколько десятилетий установилась система, подобная французской или немецкой, малийцы бы достигли такого же уровня жизни, и переезжать бы не стали.
38. Нельзя допустить, чтобы на миграцию влияло только желание людей переехать. От такого происходят трагедии, подобные массовой гибели сирийских беженцев. Миграцию обязательно нужно контролировать.
39. Жалеть нужно не тех, кто уехал — обычно это состоятельные, образованные и решительные люди. Жалеть нужно тех, кто остался — это бедные люди без шанса в жизни.
40. Смысл предоставления убежища не в том, чтобы дать новую родину счастливчикам, которые сбежали от войны или репрессий. Важно сохранить запас активных образованных людей до того момента, когда они смогут вернуться.

Есть справедливый тезис о том, что интерфейс — это зло. Мол, вещи должны работать сами по себе и быть невидимыми для человека.

Параллельно с этим развивается тезис о том, что цифровой мир не связан с реальным миром, хоть и наследует многие его элементы. Так, кнопки на сайтах — это потомки физических кнопок на пультах управления.

Подумал, какие еще дизайнерские атавизмы остались (и от чего следует поскорей избавиться).

Думаю, в будущем будет сочетание голосового интерфейса и планшетов с тач-управлением. Все устройства всегда подключены к сети. Все данные в облаке, ими управляет нейронная сеть, которая знает контекст: характер каждого человека, его связи с другими людьми, его интересы.

Поскорей бы уже.

В 2014 году я стал индивидуальным предпринимателем. Об этом попросил мой бывший работодатель, так ему было проще и выгодней платить мне зарплату. Пятого числа каждого месяца мне на счёт падали все заработанные за прошедший месяц деньги.

Вскоре я ушёл на вольные хлеба. Работы стало больше, одновременно делал 3-5 проектов. Для каждого проекта требовалось получить предоплату и постоплату. Некоторые ребята платили мне фиксированную сумму ежемесячно, другие дробили полугодовой проект на недельные отрезки и выплачивали каждый по пятницам.

Всё это совмещалось и накладывалось. Одним клиентам я забывал вовремя выставить счёт. Про других вообще забывал, и вспоминал через полгода после того, как сдавал работу. Так я понял, что фрилансеру нужно настроить систему управления платежами.

Календарь

Сначала я завёл отдельный календарь «Платежи», выделил его жёлтеньким. На каждый день оплаты я заводил событие. Если платеж был регулярным, то событие делал повторяющимся. Это выглядело примерно так:

Сначала такая система показалась мне крутой. Однако у неё есть проблемы:

1. Часто оплаты сдвигаются. Например, требуется подписать и отправить акт, а клиенту нужно сделать это у занятого генерального директора. У меня событие в календаре делает «дзыынь!», я пишу клиенту: «Пора платить», и про себя считаю задачу сделанной. Но это не так — деньги-то еще не получены. Приходится двигать событие вперёд. Так из стройной сеточки оплат случаются поленницы просроченных платежей. Настоящий бульдозеризм.
2. Из календаря непонятно, сколько мне должны и за что.

Поэтому вместе с календарём я стал заводить счета в «Эльбе».

Эльба

«Эльба» — это система управления счетами и налогами. Она напоминает, когда нужно заплатить государству и создаёт счета для оплаты на мои счета ИП.

Сервис сохраняет все неоплаченные счета. Поэтому я создаю несколько счетов сразу: на предоплату и на постоплату. Регулярные платежи также настраиваются.

В календаре платеж может потеряться: забыл перетянуть событие вперёд или случайно удалил, не удостоверившись. Эльба же помнит все долги, пока я сам их не закрою. Иногда она узнаёт платежи на счетах и сама отмечает их как завершённые — и тогда они пропадают из списка.

Со связкой календаря и «Эльбы» стало легче. Календарь отвечает за даты платежей, «Эльба» — за суммы. Клёво было бы иметь какой-то сторонний сервис для контроля оплат, чтобы он с одной стороны умел посылать события в календарь, а с другой стороны выставлял счета и автоматически отправлял клиентам напоминания. Может быть такой уже есть, а я о нём не знаю?

Вот еще немного мыслей об оплате:

1. В идеальном мире клиенты платят вовремя и без напоминаний. Однако в реальности добиться своих денег — такая же часть работы, как составление понимания задачи и защита текста. Странно круто делать одно, и забивать на другое.
2. Всегда лучше просить 100% предоплату. Это снижает риски и уменьшает волокиту со счетами. Если работа большая и сумма тоже, то я обычно делю её пополам.
3. Важно не обнадеживать себя деньгами, которые должны. Их нет, пока они не на карточке. Из скриншота видно, что мне сейчас должны больше 150 тысяч рублей. Однако я просто жду их зачисления и никак не учитываю в своём бюджете.
4. Мои клиенты редко задерживают мне оплату, так что я не знаю, что советовать в таком случае. Разве что начинаю методично, ежедневно напоминать о себе.
5. Лучше отказываться от регулярных ежемесячных оплат за условно-нормированную работу, и каждую задачу оценивать отдельно. Несколько раз мне платили ежемесячно, и каждый раз получалась шляпа: работы становится всё больше, оценить её эффективность — всё трудней.
6. Чем меньше платежей в серую и работ без договора, тем лучше.