Восхитительная книга о таинственном мире сумасшедших.

 

Об этой книге я узнал из какого-то древнего поста в ЖЖ Артемия Лебедева, в котором он на все лады расхваливал книжки Оливера Сакса, британского невролога и нейропсихолога. Однако в магазинах я книги почему-то не видел, а тут купил на распродаже за какие-то смешные рубли и запоем прочитал всю, а потом поставил в очередь на прочтение три остальные книги Сакса.

Потеряв ногу или глаз, человек знает об этом; потеряв личность, знать об этом невозможно, потому что некому осознать потерю.

Оливер Сакс — это врач-наблюдатель, который годами коллекционировал сумасшедших. Через его руки прошли десятки людей, с мозгом которых приключались самые необычные штуки, и те 95% сознания, которые обычно находятся в тени, вдруг поднимались наружу, приобретая самые странные образы и очертания. Если бы я не знал, что описываемое Саксом происходило на самом деле, то никогда бы не поверил, что с людьми может приключаться такая шляпа.

Стивен Д., двадцати двух лет, студент-медик, наркоман (кокаин, РСР, амфетамины). Однажды ночью — яркий сон: он — собака в бесконечно богатом, «говорящем» мире запахов («Счастливый дух воды, отважный запах камня»). Проснувшись, обнаруживает себя именно в этом мире («Словно все вокруг было раньше было черно-белым — и вдруг стало цветным»).

У него и в самом деле обострилось цветное зрение («Десятки оттенков коричневого там, где раньше был один. Мои книги в кожаных переплётах — каждая стала своего особого цвета, не спутаешь, а ведь были все одинаковые»). Усилилось также образное восприятие и зрительная память («Никогда не умел рисовать, ничего не мог представить в уме. Теперь — словно волшебный фонарь в голове. Воображаемый объект проецирую на бумагу, как на экран, и просто обрисовываю контуры. Вдруг научился делать точные анатомические рисунки»). Но главное — запахи, которые изменили весь мир («Мне снилось, что я собака, — обонятельный сон, — и я проснулся в пахучем, душистом мире. Все другие чувства, пусть обострённые, ничто перед чутьём»). Он дрожал, почти высунув язык; в нём проснулось странное чувство возвращения в полузабытый, давно оставленный мир.

— Я забежал в парфюмерную лавку, — продолжал он свой рассказ. — Никогда раньше запахов не различал, а тут мгновенно узнавал все. Каждый из них уникален, в каждом — свой характер, своя история, целая вселенная.

Оказалось, что он чуял всех своих знакомых:

— В клинике я обнюхивал все по-собачьи, и стоило мне потянуть носом воздух, как я не глядя узнавал два десятка пациентов, находившихся в помещении. У каждого — своя обонятельная физиономия, свое составленное из запахов лицо, гораздо более живое, волнующее, дурманящее, чем обычные видимые лица.

По запахам он мог вслепую безошибочно ориентироваться в Нью-Йорке.

Оливер Сакс обладает двумя важнейшими качествами крутого нонфикшен-автора: у него есть доступ к знаниям, к тому, о чем обычные люди даже и не подозревают, а также имеется способность интересно написать об этом. Книга действительно интересная, местами весёлая, местами страшная, почти всегда удивительная, и никогда — скучная.

Возвращение сознания было ужасно. В лихорадочном полубреду Дональд метался и бился, вскрикивая время от времени «Нет! Нет! О, Боже!». Вместе с сознанием постепенно возвращалась невыносимая память. Полностью забытое, совершенное им зверское убийство встало перед ним с живой, почти галлюцинаторной яркостью. Дональд находился во власти непроизвольной реминсценции, воспоминания душили его: он видел убийство, снова и снова совершал его. Что это было — кошмар, безумие? Или же приступ сверхпамяти — истинное, достоверное, зловеще-отчётливое воспроизведение реального события?

То, что ранее казалось навсегда забытым и утраченным, и не поддавалось ни гипнозу, ни амиталу натрия, теперь вернулось и проникло в сознание. Более того, память работала непроизвольно и была совершенно невыносима. Находясь в отделении нейрохирургии, Дональд дважды пытался покончить с собой, и его пришлось связывать и держать на больших дозах транквилизаторов.

После её прочтения я стал другими глазами смотреть на людей с расстройствами психики и со страхом думать как бы со мной такого не приключилось. Как говорится, лучше вы к нам.

Женщина подражала прохожим — хотя слово «подражание» слишком убого, чтобы описать происходившее. Она скорее мгновенно превращалась в живые карикатуры на всех случайных прохожих. В какую-то долю секунды ей удавалось ухватить и скопировать всех и каждого.

Ничто и никто не сравнится с той зловещей магией, свидетелем которой я оказался — с мгновенным, автоматичным, судорожным копированием каждого лица и фигуры. При этом некоторые из гримас были имитацией второго и третьего порядка.

Пройдя всего один короткий квартал, исступленная старуха, словно в безумном калейдоскопе, породила карикатуры сорока или пятидесяти прохожих, каждая продолжительностью в секунду-две, так что все это вместе заняло у неё не больше минуты. Существо, ставшее всеми вокруг, на моих глазах утрачивало собственную личность и превращалось в ничто. Тысячи лиц, масок и воплощений — как переживала она этот вихрь чужих сознаний и индивидуальностей? Эмоциональное давление возрастало так стремительно, что становилось взрывоопасным. Внезапно, в отчаянии отшатнувшись от толпы, она свернула в ближайший переулок, и там, словно в сильнейшем приступе тошноты, с фантастической быстротой исторгла из себя все жесты, позы и выражения лиц только что встреченных ей людей. В одном колоссальном пароксизме пантомимической рвоты она исторгла из себя всех, кем была одержима.

Смело рекомендую. Насколько я знаю, это лучшая книга Сакса. Если из оставшихся трёх что-то будет не хуже, вы узнаете об этом первыми.

Берегите свое душевное здоровье, а если что — сразу звоните Саксу (может, прочитаю о вашей шляпе в новой книжке).

⌘ ⌘ ⌘