Мальдивы — это несколько десятков крохотных островов в Индийском океане, возле экватора, в сотнях километров от Индии и Шри-Ланки. Острова настолько небольшие, что на большинстве нет даже машин — ездить некуда, весь клочок суши можно пройти за пять минут. Вместо машин здесь моторные лодки, вместо дорог — океан, вместо областей — атоллы, которые объединяют несколько островов в смятое, вытянутое кольцо. Здесь ничего нет кроме природы и голубой воды, и за этим сюда летят со всего света.

Все летящие прилетают в единственный аэропорт на самом крупном острове — Мале. Аэропорт занимает почти весь остров, оставляя небольшой клочок суши под дома, школы и мечети. Огромные «Боинги 777» и «Эйрбасы А330» с заходят над посадку над водой, почти касаясь волн, высаживают ошалевших от девятичасового пути пассажиров на раскаленный бетон, и спустя час с ревом бегут в океан, чтобы в последний момент оторваться и пронестись над домами, крабами и яхтами.

Мальдивы встречают юркими и тощими пограничниками, которые час маринуют туристов в очередях, а после просвечивают ручную кладь сканером — ищут алкоголь. На Мальдивы строго запрещено провозить любой харам: винишко, свинину и порно, и туристы делятся на форумах советами: как провезти виски в бутылке шампуня. Грустные путешественники шляются туда-сюда по маленькому залу прилета, охлаждаются прохладной колой в «Бургер кинге» и на выходе из аэропорта вместо такси садятся прямо в лодки. Я никогда такого не видел: в десяти метрах от входа во все стороны разливался океан.

В Мальдивах нет внутреннего моря — это острова посредине великого ничего. В любом месте, в любом ручье плещется голубоватая, соленая до горькоты океанская вода.

Бытовую жизнь единственного крупного острова можно описать фразой: «Спокойно и скучно». Местные жители ходят туда-сюда почти без цели, покупают за копеечки сигареты поштучно, возят детей на мотороллерах, слушают муэддина в шесть часов и закрывают свои лавки на вечернюю молитву. Туристы остаются тут редко, обычно разъезжаются по островам на моторных лодках сразу после прилета, и лишь иногда ночуют в десятках отелей на три номера, ожидая своего утреннего вылета.

В Мале и соседнем Хурхумале идет вечная стройка. Жители возводят и перестраивают новые домишки, китайцы грызут кораллы вокруг аэропорта ради нового терминала, рядом из белоснежного песка насыпают новый остров. Повсюду ходят коты, которые не интересуются летучими мышами. Если тихо сесть днем и помолчать пару минут, то можно услышать как голос в голове спрашивает: «Зачем тут это все вообще».

Удивительно, как на Мальдивах почти везде мелко. Страна похожа на пупырчатую тарелку, которую утопили в океане на глубине примерно в 20-30 метров. Острова чуть-чуть поднялись над водой — самая высокая точка Мальдив возвышается над уровнем моря всего на 2 метра. А между островами так мелко, что проходы для лодок приходится прорубать в кораллах с помощью динамита.

Когда несколько лет назад на Мальдивах случилось землетрясение и прошло цунами, спастись от него было негде — волна проглатывала острова целиком.

Типичное развлечение для туристов — плавание с маской возле рифовых банок. Банка похожа на океанскую лужайку диаметром в несколько десятков метров, возвышается до уровня воды или иногда чуть выступает над ним. А сразу у границы банки дно резко обрывается до 20-30 метров. И на границе этого обрыва обитают рыбы, скаты, черепахи, мурены. И иногда — акулы.

Я не большой любитель морской фауны, мой интерес к океану застыл на субботних просмотрах «Кусто» в детстве. Но посмотреть на рыб в маске было занятно. Они точно такие, какими их показывали когда-то по телевидению.

Одно из главных впечатлений путешествия — переходы и жизнь на парусном катамаране. Это был десятиместный «Леопард» длиной в 38 футов (около 10 метров), с двумя парусами, двумя туалетами и двумя дизелями. Один туалет и один парус мы довольно быстро сломали, но мотор работал исправно.

Катамаран оказался разумно и крепко скроенным мирком. Он весь состоял из полочек и приключений. Я учился управляться с парусом, ходил вечно измазанный ржавчиной и маслом от якорной лебедки, водил яхту за штурвалом по узким проходам между островами, спал на палубе под звездами, варил кофе на душной кухоньке. В какие-то моменты быт раздражал, часто он удивлял — но я и сейчас немного скучаю по нему. И даже липкие от соленой воды полы меня не переубедили.

Первая ночь на яхте — самая необычная, самая страшная. Катамаран стоит, качается на якоре, слегка вращается, и с непривычки кажется что его уже сорвало и уносит в океан. Ночью почти не качает, только волны накатываю и чешут борта. Я смотрю в невысокий потолок и понимаю, что собственно лежу нигде: на кровати в океане, откуда будешь сутки выбираться в ближайшую цивилизацию — и то если постараешься. Никому до тебя нет дела, ты даже не турист, а настоящий путешественник. Чуть позже на яхте начнут ломаться важные штуки, и мы уже станем приключенцами (и хорошо, что в первую ночь я об этом даже и не подозревал.

Впрочем, спится в океане неплохо. Особенно — сверху, на палубе. Со второй ночи в каюте я больше не появлялся.

Вещи, которых я опасался в яхтенном походе: что яхта потонет и я не успею спасти из каюты паспорт, что случится землетрясение с цунами, что местные жители нападут на нас из-за откровенных купальников, что я отправлюсь плавать на риф и захлебнусь соленой водой, что отравлюсь.

На самом деле стоило боятся сломавшегося туалета. Туалет на яхте выглядит как обычный унитаз, разве что меньше в полтора раза, и питается соленой водой. Привычного смыва в нем нет, ведь унитаз находится ниже уровня воды. Вместо этого внутри установлена помпа, которая откачивает содержимое в бак, а перед помпой — машинка, что измельчает. Машинка намертво засоряется с первого же комка туалетной бумаги. После уровень воды в унитазе повышается, и он топит ванную. Один из двух туалетов сломался у нас в первый же день. К счастью, второй туалет худо-бедно проработал и сломался только в последний день пребывания на яхте.

Кстати, один из немногих способов затопить яхту — устроить пожар в районе туалета. Тогда обгорят клапаны, что не пускают внутрь забортную воду, и катамаран затонет, за несколько минут. Специально к такому случаю на борту есть пакет с деревянными затычками, которыми следовало забить образовавшиеся отверстия, и спасти судно.

Удивительно, насколько насыщены цвета Мальдив. Вода бывает то голубой, то бирюзовой — но никогда синей или серой. Люди ходят в цветных одеждах, красят лодки в контрастные оттенки. Повсюду белое, алое, желтое, и даже черное кажется на фоне всего этого сочным. Кажется, что можно фотографировать все подряд, и снимки будут получаться только благодаря цветам. Я никогда раньше подобного не видел.

При этом мне странно, когда Мальдивы называют райскими островами. Ну привет, это просто маленькие, скучные для европейца клочки земли посреди неглубокого океана, где вечно жарко. Такой рай склоняет к самоубийству, или к лежанию на пляже частного отеля, с кокосом в руке и со свежей фотографией в инстаграмме. Но даже и в таком режиме надолго не хватит.

С собой увез два десятка катушек просроченной пленки, и половина из них не выдержала тяжелых экваториальных условий. Сперва я расстроился, а потом подумал что пускай останутся как есть. Брать с собой просроченную пленку горстями глупо, а возить столько же свежей — расточительно. Вот и не знаешь что делать в следующий раз.

На большинстве островов нет оборудованных причалов, марин для яхт нет почти нигде. Обычно мы бросали якорь в 30-40 метрах от берега, и ездили на остров на моторке — у каждого из катамаранов была своя небольшая надувная моторка, которая крепилась сзади на опускающийся мини-кран. Сперва планировали вставать на ночевку борт-к-борту, но в итоге передумали: при сильной качке это опасно, есть вероятность побить борта.

Вечером моторки тарахтели безостановочно: отвозили ребят с катамаранов на яхту и обратно, везли ныряльщиков поплавать на соседней песчаной банке. Ночью подвыпившие участники экипажа носили на моторке по окрестностям, подпрыгивая на сильных волнах, не помогало даже лежать на носу, растопырив руки. Кто-то увозил в ночь кататься симпатичную девушку с соседнего катамарана, кто-то сослепу врезался в якорную цепь огромной яхты-лайнера, что была припаркована по соседству. Моторка как проявление социальной активности и пьяного бунтарского духа.

На Мальдивах нет источников пресной воды — это маленькие плоские острова. Ради воды на островах ставят огромные черные пластиковые бочки, в которых копят редкую дождевую воду, да включают опреснители. Свой опреснитель есть и на яхте. Он работает от дизель-генератора и вырабатывает 25 литров в час, литр обходится примерно в 7 рублей. Вода кончается в любой неподходящий момент. Кто-то задумался и слишком долго ополаскивался на палубе после купания, и после до вечера все остальные ходят с соляными разводами и грустно смотрят на гору немытой посуды в раковине. Спустя несколько дней опреснитель сломался. Хорошо еще что на одном из островов удалось договориться и залить воду в бортовые баки.

После поломки опреснителя началась черная полоса поломок на нашем катамаране. Полетело все. Бортовая система электропитания перестала давать электричество в розетки, и зарядные блоки быстро опустели. Работали только пара розеток, вечно занятые то тостером, то рацией. Во время перехода неудачно поставили парус-грот, и после не смогли опустить его — трос наверху скрутился в несколько безнадежных узлов. С трудом дорулили до стоянки на моторе, а после капитан поднимался наверх раскручивать узлы, обмотавшись веревками и подложив под них подушку, для мягкости. В какой-то момент мы начали ломать вообще все: от якорной лебедки до прищепок. Спустя несколько дней, сходя с катамарана на берег, я едва не сломал палец. А Е. дух яхтенных поломок преследовал и дальше — у него без видимых причин перестал работать ноутбук.

Яхтенный поход похож на недельное похмелье. Все засыпают заполночь, просыпаются рано утром под размеренный стук моторов и полдня медленно ползут под океану, прячась от беспощадного солнца. Обедают обычно днем, бросив якорь у одной из «рыбных» песчаных банок, вдоволь нажарившись на тесной и душной бортовой кухне, окунувшись драгоценной пресной водой, и если повезет — попав под тропический дождь. Вечером, еще до пяти часов пристают к острову, на котором можно пополнить запасы отвратительного мороженого за копейки, купить бледный арбуз или шоколад. Ночь — в каюте или на палубе, после бокала контрабандного вина или без него.

Кстати, о вине. В середине путешествия на обеих яхтах в левых носовых каютах на две персоны, в служебном трюме под матрацем обнаружили тайники с алкоголем, десятки запрещенных бутылок. Яхтенная компания не просто сдала в аренду катамараны, но и возила вино и ром силами белого экипажа. А еще через пару дней на борту нашли платежный терминал. Вероятно, яхтсменам предлагалось самим выбрать контрабанду и тут же оплатить ее карточкой, прямо в океане. Невероятная расчетливость.

В путешествиях подобных этому все время чувствуется напряжение, разница между ощущением комфортной безопасности и приключением. Когда ты едешь из Москвы в Петербург или из Берлина в Копенгаген, то такого напряжения не чувствуется. Худшее, что может с тобой произойти — намочишь ноги. В путешествии с рюкзаком по абхазским горам или по Мальдивам под парусом все иначе. Тебе постоянно немного дискомфортно, слегка страшно. Всегда думаешь: «Ох, все это конечно мило… но когда мы уже остановимся на ночлег». Понимаю, что кому-то от такого тяжело получать удовольствие, но для меня путешествия под напряжением запоминаются и переживаются сильнее всего. Это словно заниматься любовью там, где тебя могут застукать.

Из приятного с Мальдив увез дюжину местных кокосовых сладостей, похожих на сигары, и умение немного управлять яхтой. Оказалось, что рулить ей несложно, главное только привыкнуть к большой инерционности судна. Словно ты водишь на веревочке слона, который очень медленно думает.

Еще научился запускать генератор и опреснитель (правда, быстро сломались), впервые в жизни разговаривал по рации (правда, спрашивал скоро ли команда другой яхты пожарит рыбу). Научился ездить на надувной лодке с подвесным мотором, ставил, спускал парус и рулил под ним. Поднимал и спускал якорь, и бесконечное число раз неправильно надевал на него уздечку — устройство из двух тросов с крючком, которое фиксирует яхту на якорной цепи, не дает вращаться относительно нее.

Также я все еще учусь расслабляться относительно гигиены. Поход на яхте — это всегда жарко, липко от пота и морской воды, дискомфортно от песка. Ты вечно покрыт чем-то малоприятным: либо густым кремом от загара, либо бепантеном для заживления кожи, потому что крем ожидаемо не помог.

За неделю я так и не открыл ни одну из двух книг, что взял с собой. У некоторых участников были с собой ноутбуки, но кажется они не сели и наполовину, несмотря на то что везде в океане ловит отличный высокоскоростной интернет от вышек на островах. Качка и теснота не помогают депривации, хотя кому-то удавалось и почитать, и музыку послушать. Ж. смогла даже нарисовать две картины на холстах, и одна из них теперь стоит в моем кабинете. Пленки высохли, все постиранные вещи высохли, а масло на картине — еще нет.

Показалось, что путешествие на яхте хорошо помогает размышлениям. Можно часами сидеть и смотреть на воду, слегка побаиваясь. Иногда от такого в голову приходят полезные мысли, но чаще не приходят.

Мальдивы — это рай для скучных, место где рыбы и аквариумные наблюдатели меняются местами. Это место, где можно вдоволь покачаться в композитной лодке под парусом, посмотреть на разноцветную жизнь островов и притереться плавниками с людьми, что заперты с тобой в узких коридорчиках и каютах размером с полутораспальную кровать. Это постоянное, круглосуточное тепло — чтобы согреться ночью на палубе, достаточно надеть носки. Неторопливое приключение в бирюзовом мире.

«„Уайт сэнд“, „Уайт сэнд“, ответьте „Сан кисс“. Я буду скучать по вам, ребята. Конец связи».