Прочитал книгу американской журналистки и писательницы Мэри Блюм о Кристобале Баленсиаге — лучшем модельере первой половины XX века.

Баленсиага — баск и создатель модного дома своего имени. Платье его работы мечтали приобрести самые знаменитые женщины своего времени. На него равнялись самые известные модельеры: от Живанши и Гуччи до Шанель и Диор. Специалисты по моде, редакторы журналов, фотографы и знаменитости признают в Кристобале Баленсиаге короля высокой моды.

В 1936 году на скачках в Лоншане полицейский отказался арестовать приковавшую себя к ограде феминистку на том основании, что «на даме было платье от Молине».

Помимо таланта он отличался скромностью и скрытностью. За десятилетия работы он не дал ни одного интервью, никогда не появлялся на показах. Сохранилось лишь несколько фотографий Баленсиаги. Он работал отстранённо, двери его мастерской были закрыты даже для приближённых. Мастера, которые работали в модном доме десятилетиями, с гордостью рассказывали друг другу и прессе: «Мне повезло один раз увидеть его лично!».

Любимой клиенткой Флоретт была баронесса Ален де Ротшильд, но обслуживала она всех одинаково. В моих с ней беседах она никогда не говорила «Я продала ей платье», это называлось: «я подобрала платье», или «я её одела».

«Просто продавать неинтересно, у нас же не бакалейная лавка. Хорошая vendeuse умеет завоевать доверие клиентки, заслужить её преданность. Мы становились частью их жизни, знали их мужей, детей, их круг общения. Они понимали, что мы хотим, чтобы они выглядели наилучшим образом».

Баленсиагу отличал безукоризненный стиль. Он был эстетом высшей пробы: идеально одевался и одевал, коллекционировал предметы старины в своём эталонно обставленном доме. В ресторане мог несколько раз возвращать жареную рыбу обратно шеф-повару, потому что был недоволен какими-то неуловимыми аспектами её качества.

Балы сменились дневными посиделками. Дэйзи Фелроуз шиковала в строгом черном костюме, в духе времени. Знаменитая шляпница Сюзи, экономя материал, с больших шляп перешла на сеточки для волос. Из страха перед иностранными шпионами говорить по телефону можно было только по-французски. Запретили даже кроссворды — вдруг в них содержится шифр? Богатые парижские кварталы пустели — их обитатели отправлялись на юг, в результате стало труднее достать билеты на поезд первого класса, чем на третьего. А из Нью-Йорка редактор Vogue Одна Вулмен телеграфировала Беттине Баллард: «Напишите статью о том, что надевают элегантные женщины, отправляясь в бомбоубежище». Пике делал костюмы-джерси для парашютистов. Hermes предлагал фасоны кожаных сумок для противогазов и спальных мешков из тонкой шерсти. Скиапарелли утепляла карманы платьев, чтобы не мёрзнуть, стоя в очереди, а лучшее бомбоубежище располагалось в отеле «Ритц», с его одеялами на меху.

Писать книгу о таком человеке было непросто. Баленсиага закрыл свой модный дом в семидесятых, и вскоре умер. Он не оставил после себя дневников, поэтому Мэри Блюм пришлось собирать информацию о модельере буквально по крупицам. Она беседовала с его девяностолетними помощницами, изучала подшивки модных журналов, интервьюировала других кутюрье.

«Я считала что толстовата в бедрах, и однажды на примерке хлопнулась в обморок. Месье Баленсиага спросил, в чём дело. Я объяснила, что сижу на диете, и он сказал: «Даниэль, это не вы должны худеть, это я должен одеть вас так, чтобы вы выглядели худой». Там поблизости был ресторан «Реле де л’Альма», и он заказал мне бифштекс с жареной картошкой, и вместе с месье Эспарсой стоял надо мной и смотрел, чтобы я съела всё до кусочка.

У Мэри Блюм получилась небольшая, насыщенная книга. В ней помимо моды отражена история французского общества между войнами и после, в счастливые шестидесятые. Я прочитал двести страниц книги сразу и с большим удовольствием. Отлично рассказанная история: о кутюрье-перфекционисте, который царствовал в высокой моде безраздельно.

Обычно он выглядел значительно — в строгом тёмном костюме, иногда с бабочкой. Живанши полагает, что вещи его были сделаны в Испании. «Я тогда одежду себе заказывал в Лондоне, у Хантсмена, и вид мой мне чрезвычайно нравился. Отправляясь к нему обедать, я, естественно, надевал моё последнее изобретение от Хантсмена. Кристобаль обычно одобрял материал, но рукава! — примириться с ними он не мог. И после обеда усаживался на табуретку, просил дворецкого принести ножницы и вспарывал рукава. Однажды это был пиджак из верблюжьей шерсти, в другой раз — пальто из такой же ткани. Он сказал, что при моём высоком росте я не должен носить пальто без хлястика. Он вспорол подкладку, чтобы узнать, достаточно ли ткани в подшивке, и пошло-поехало. Работа закипела. В результате домой я ушёл в плаще. После его смерти Жерар, его секретарь, позвонил мне по телефону. Сказал, что в кабинете нашёл четыре костюма, и, судя по размеру, они были мои. Я получил эти вещи с рукавами, приколотыми булавками и вспоротой полой пальто. В этом был весь Кристобаль».