Помните, был такой научно-фантастический фильм «Прометей»? Его снял Ридли Скотт как приквел к «Чужому», но зрители, перегретые ожиданиями, выходили из зала чаще недовольными, чем довольными. Ну да ладно, не про фильм речь.

Помню, меня в нём поразила одна сцена. В ней инопланетянин, которого фанаты фильмы называют Инженером, активировал систему управления космическим кораблём. Для этого он… наиграл мелодию на дудочке.

А еще инопланетянин выстраивал сложные цветовые взаимодействия из кнопочек, похожих на варёные яйца:

Наверное, большинство зрителей в зале подумали — что за бред! Ведь настоящие интерфейсы — это побольше кнопочек и экранов, это индикаторы! Должны быть рычаги и педали, полупрозрачное подчеркивание ссылок, формы обратной связи, должны быть файлы и их расширения. Одним словом, интерфейс будущего должен быть похож на интерфейс настоящего, только еще сложнее и больше.

Мне кажется, что такое цикличное заимствование интерфейсов — это скорее зло, чем благо. Несколько десятилетний назад мы оцифровали привычные нам вещи (рабочий стол, папку, руку), перенесли это на экраны и начали усиленно развивать по спирали. В результате мы пришли к искусственной интерфейсной системе, которая с одной стороны еще слишком пахнет бумагой и пластиком, а с другой — недостаточно нативна для могучего рывка к сингулярности.

Перефразируя известный лозунг про то, что из ресторанов не летают в космос, можно сказать, что с кнопками и текстом не сольёшься с машиной в одно целое.

Фишка в том, что не человек должен изменить систему, а система должна изменить человека — должна сделать его гибче, умнее, точнее. Это каждый раз ломка, это очень мощный выход за пределы зоны комфорта. Такая ломка здорово описана в рассказе Каттнера «Все тенали бороговы»:

Точная математическая формула, дающая все условия, и в символах, которые дети поняли. Этот мусор на полу. «Товы» должны быть «жиркие» — вазелин? — и их надо расположить в определенной последовательности, так, чтобы они «джикали» и «джакали».

Б е з у м и е !

Но для Эммы и Скотта это не было безумием. Они мыслили по-другому. Они пользовались логикой X. Эти пометки, которые Эмма сделала на странице, — она перевела слова Кэрролла в символы, понятные ей и Скотту.

Произвольный фактор для детей перестал быть произвольным. Они выполнили условия уравнения времени-пространства. «И гуко свитали оводи…» Парадин издал какой-то странный гортанный звук. Взглянул на нелепое сооружение на ковре. Если бы он мог последовать туда, куда оно ведет, вслед за детьми… Но он не мог. Для него оно было бессмысленным. Он не мог справиться с произвольным фактором. Он был приспособлен к Эвклидовой системе. Он не сможет этого сделать, даже если сойдет с ума… Это будет
совсем не то безумие.

Яркий пример — это язык глухонемых. Больше всего в языке глухонемых меня поразила скорость обмена информацией. Глухонемые «говорят» гораздо быстрее обычных людей, их система общения построена по другим принципам. Целые предложения сворачиваются в несколько простых жестов, информация сжимается, упаковывается. Можно сказать, что глухонемым удалось обойти физические ограничения нашего «говорения», используя пальцы вместо голосовых связок. Можно смело сказать, что язык глухонемых удовлетворяет условиям гипотезы Сепира-Уорфа.

Даже обычные человеческие языки сильно меняют мышление — я могу подтвердить это на своём опыте. К примеру, эсперанто научил меня гибче относиться к словообразованию, привил вкус к лингвистической игре.

Другой, похожий пример — язык Сольресоль. Это попытка перенести нашу информационную систему в мир звуков или цветов. Письменность (а скорее, «звучимость») основывалась на нотах диатонической гаммы, её также можно было передавать жестами, цветами и даже танцами. Такой язык развивает своего носителя, учит его думать иначе — трудно даже представить себе масштабы подобных изменений.

Если вернуться к более привычному для нас компьютерному миру, то достаточно вспомнить идеи Дугласа Энгельбарта, изобретателя мышки и многих других вещей. За десятилетия до появления первых настольных компьютеров он предлагал концепцию операционной системы NLS. Она заставляла человека отказаться от привычных интерефейсов в пользу аккордовых клавиатур, двоичных и мнемонических кодов. Другими словами, Энгельбарт предлагал погружение человека в ином направлении, в сторону его слияния с компьютером.

⌘ ⌘ ⌘

Я представляю себе современные интерфейсы как обычную бас-гитару. На ней может успешно играть даже глухой человек. Достаточно пронумеровать лады и струны, а затем зажимать и дёргать их в нужной последовательности. Это симулякр, система для человека, который не понимает системы, а может только подгонять её под свои скупые возможности.

Интерфейс ближайшего будущего — это бас-гитара без ладов. На таком музыкальном инструменте уже нечего нумеровать. Для того, чтобы играть на нём, нужно развивать музыкальный слух, учиться понимать музыку иначе, погружать себя в неё. Выучи ноты или умри!

Интерфейс далёкого будущего уже трудно предсказать. Вероятно, это будет интерфейс без интерфейса, нечто оперирующее такими категориями как желание, потребность или возможность. А может, интерфейс будущего — это дудочка? На дудочках играют не только пастухи, но и инопланетяне.

Я верю в то, что люди будущего смогут покинуть колыбель символов и станут мыслить естественно понятыми и бесконечно объемными звуками, цветами и образами.

♫♩♫ ♪ ♬