Всем привет! И с вами снова наша регулярная рубрика — отборные фотографии на «Полароид».
Я довольно много снимаю на разные «Поляроиды»: от форматных 4×5 до бытовых типа 600. Лучшие снимки я иногда показываю в блоге. Можно относиться к ним как к зарисовкам моей жизни.
Мы с вами живем в эпоху активной борьбы за права и возможности. Женщины борются за равенство в оплате труда, чернокожие — против полицейского произвола, сексуальные меньшинства — за признание себя наравне с людьми традиционной сексуальной ориентации.
Моя практика общения с людьми вокруг показывает, что в целом большинство людей разделяют концепцию равенства. Другая кожа, другой пол, другая сексуальная ориентация не должна мешать тебя получать равные права с людьми вокруг: в работе, возможности завести семью, добиться профессионального успеха. Мне кажется что еще 20-30 лет назад такая дискуссия с людьми вокруг была бы более сложной — стереотипы и дискриминация людей была значительно сильнее. Здорово что люди меняются.
Однако признать равенство не значит бороться с неравенством. Часто люди говорят «Да я не против геев!» не для того чтобы признать их равными себе на всех уровнях, а ради того чтобы успокоить других людей и себя, вернуть статус-кво. Примерно так же занятый делами муж отвечает расстроенной своим видом жене: «Да красивая ты, красивая!», даже не поднимая глаз из ноутбука. Мол, я же признал что все ок, что мы равные. Давайте успокоимся и займемся своими делами, как раньше.
Сделав первый шаг в борьбе за равенство, люди принципиально отказываются сделать второй шаг — выравнивание. Речь о том, что часто называют «квотированием» или сознанием преференций в разных областях нашей жизни. Это очень сложная тема, которая многим кажется непонятной и отталкивающей. Из людей вокруг, в принципе согласных с концепцией равенства, очень трудно найти тех, кто готов признать — меньшинствам нужно помочь этого равенства достичь.
«Ой все, эти леваки скоро будут на работу нанимать только женщин, чернокожих и геев. Если ты не гей — хрен тебе, а не работа. Совсем с цепи сорвались со своим равенством. Я считаю что на работу нужно нанимать прежде всего профессионалов. Если ты профи — вот тебя и нанять, неважно гей ты там или нет».
На первый взгляд это высказывание выглядит разумным. Действительно, на работу нанимают не за сексуальную ориентацию, а за профессионализм. Действительно, в прекрасном мире будущего все так и будет — но не сейчас.
Сейчас такое представление закрепляет статус-кво и никак не помогает побороть неравенство. Неравенство же заключается не в том, чтобы нанимать на работу поровну геев, чернокожих, трансгендеров, женщин и других людей. Неравенство в том, что при приеме на работу учитывают как раз не профессионализм, а национальность, гендер, ориентацию.
Такое представление выносит нынешнюю практически повсеместную дискриминацию за скобки, пряча ее. Один и тот же человек может утром заявить что он не против геев, а днем отказать в приеме на работу мужчине, который с его точки зрения выглядит слишком женственно для разработчика (или, не дай бог, красит ногти). Я лично наблюдал за тем как человек распылял вокруг себя толерантные речи, а после прикрикнул на водителя такси: «Ты чего пидор, куда ты поехал? Тут не Таджикистан!».
Люди, которые уверены в своей толерантности, просто не натренированы замечать свой пусть несильный, но постоянный и вялотекущий шовинизм. Пара, состоящая в абьюзивных отношениях, также может считать себя в общем-то нормальными, «как у всех», хотя один партнер постоянно унижает другого, а другой считает эти издевательства справедливыми. Знакомясь с новыми людьми и обсуждая мою семью, я через раз слышу: «Ого, А. — программист? Фига себе, женщина-программист!». Люди даже не представляют насколько обидно это может звучать. Такую оптику очень трудно натренировать, для этого нужно много практики и… общения с меньшинствами, ежедневное, плечом к плечу. В том числе на работе.
«При приеме на работу из двух кандидатов с равными возможностями я скорее выберу представителя меньшинств, потому что это поможет ему легче получить работу. А я таким образом сделают свой вклад в борьбу с неравенством».
⌘ ⌘ ⌘
Если разобрать эту концепцию, то получится следующее.
Одним словом, квотирование — это не ущемление ваших прав, а восстановление справедливости. На самом деле оно практически вам не угрожает. Хватит плыть на корабле, который затопило и который лежит на боку — помогайте откачивать воду. Хватит признавать за другими людьми равенство в правах, но при этом бояться их. Мир вокруг не станет справедливее сам по себе — людям нужна наша с вами помощь.
Всем привет! И с вами снова наша регулярная рубрика — отборные фотографии на «Полароид».
Я довольно много снимаю на разные «Поляроиды»: от форматных 4×5 до бытовых типа 600. Лучшие снимки я иногда показываю в блоге. Можно относиться к ним как к зарисовкам моей жизни.
Прогулялся немного по «вымершему» из-за эпидемии коронавируса городу. Бедный Берлин, что с тобой стало!
Читатели моей еженедельной рассылки знают, что я люблю документальные фильмы (и даже знают какие именно).
Недавно я посмотрел фильм, который с одной стороны оказался тем самым отличным документальным кино, а с другой стороны — его действие происходит в Берлине. Это «B-Movie» британского музыканта и продюссера Марка Ридера.
В конце 70-х годов он переехал из Манчестера в Западный Берлин, который тогда был и островом свободы посреди ГДР, и творческой клоакой, в которой в атмосфере алкоголя и наркотиков варились музыканты и артисты. Ридер быстро втянулся в их круг, снимая все происходящее на портативную 8-мм пленочную кинокамеру. Их километров этой самодельной документальщины он смонтировал такой же безумный фильм.
«B-Movie» мне исключительно понравился, и я советую посмотреть его всем, кто бывает в Берлине и хочет понять, откуда растут ноги у неформалов Кройцберга, секс- и техноклубов, и почему в городе отметилось значительное количество звезд 80-х: от Игги Попа до Дэвида Боуи. Ну а я решил повторить опыт «Берлин Шамиссоплатц» и разобрал фильм на кадры, фокусируясь на архитектуре, местах и настроении.
Поехали!
Ридер переезжает из Великобритании в Западный Берлин. Сейчас это кажется удивительным, но тогда Западный Берлин был анклавом, островом — он со всех сторон был окружен территорией ГДР.
Он долго ползет практически через всю современную Германию, радуя привычными для пост-советского ребенка видами: «Икарусы», «Москвичи»…
Граница ГДР и Западного Берлина. Ну, вдруг вы хотели увидеть как она выглядела.
А вот интересные восточногерманские пограничные технологии. Я правда не представляю как Ридеру удалось заснять это (может быть это кадры какого-то фильма). Как я понимаю, документы каждого кто пересекал границу, помещались в папки с номерами. После это папки по-одной подавались по наклонному желобу по роликам к пограничникам.
Они что-то искали в других папочках…
И документы возвращались отправителю.
Поезд У-бана ползет себе по ветке U1.
У Мемориальной церкви имени кайзера Вильгельма поют и сидят на ступеньках. Спустя 35 лет в Рождество по этому месту пронесется грузовик, управляемый террористом, и задавит насмерть 11 человек, еще 50 — покалечит. После место закроют ограждениями, и сейчас оно кажется выжженным.
В Берлин летала авиакомпания с моим любимым авиа-логотипом — «Пан-ам».
Жители сквота развлекаются. На заднем плане — какая-то чудовищная многоэтажка. Может быть это здоровенная панелька на Палласштрассе?
Пара кадров для тех кто думал что Берлин быстро восстал из руин и отстроился. Ридер рассказывает что нифига, местами город не сильно изменился с конца сороковых: бесконечные халупы, которые разрушали и которые сами разрушались.
Чувак похожий на Марио — уличный уборщик. Совершенно удивительное для меня зрелище, я не видел таких уборщиков на улицах никогда, разве что в каких-нибудь аэропортах и рядом можно таких встретить. Я только сейчас понял что они особо не нужны. Просто современные берлинцы… не мусорят.
Вход в Анхальский вокзал и сейчас выглядит похожим образом. Когда-то он был красивым и здоровенным, но из Западного Берлина некуда было ехать на поезде, так что его разобрали со временем (наверное, строительная техника на фоне этим и занималась).
Вид с другой стороны. На заднем фоне — совершенно безумная в многоэтажка. Слева вверху виден темный угол, там находится странный двухэтажный бар, в котором иногда проходят фестивали натурального вина.
Станция метро U1 «Гёрлицербанхоф». Сейчас все гости столицы едут сюда чтобы купить травку, кокаин и молли. А жители терпеть не могут это место, потому что толпы диллеров не только захватили парк по соседству, но торгуют уже прямо на платформе (сами жители покупают вещества в других местах).
Ораниенштрассе, центральная улица ненавистного мне Кройцберга. С тех пор мало что изменилось.
Вот видите!
В наше время столько туалетной бумаги в руках одного человека — это невидимая роскошь, которая жжет руки и привлекает чрезмерное внимание окружающих.
Удивительный кадр — Ридер на машине едет вдоль стены где-то возле Санкт-Михаэль Кирхе.
Стена, не стена — жизнь продолжается. Витгенштейн писал что мир — это всё, чему случается быть.
Ничего необычного, просто Тильда Суинтон едет на велике вдоль Берлинской стены.
Ничего необычного, просто Кит Харинг рисует своих человечков на Берлинской стене.
Отличный кадр который показывает как эта стена вообще была устроена. На самом деле это была не одна стена, а две, между которыми было метров 50 простреливаемого пространства, нашпигованного различными смертоносными устройствами. На равномерном расстоянии стояли наблюдательные вышки. Видно, что пересечь ее неподготовленному человеку было почти невозможно.
Кстати, со стороны Западного Берлина стену называли «стеной позора», а со стороны Восточного — «противофашистским оборонным валом».
Немецкие полицейские гоняются на своих фургончиках за панками и леваками, а те бодро осыпают их булыжниками. Вот она жизнь!
«Мы хотим не кусок пирога. Мы хотим всю пекарню!»
Ну, и хватит пожалуй — а ведь это только треть фильма! Дальше вы сами давайте.
Первый раз взял с собой в путешествие камеру большого формата — Linhof Master Teсhnika.
Камера с объективом, аксессуарами, кассетами, коробками листовой пленки, специальным рукавом для зарядки кассет, штативом и видоискателями занимает целиком довольно крупный фотографический рюкзак, так что я долго сомневался, но в итоге взял. И нисколько не пожалел.
Вообще говоря негативы формата 4×5 странно смотреть отсканированными — они созданы быть напечатанными на фотоувеличителе, только так они показывают свою силу. Но раз есть сканы, то почему бы не показать.
Аэропорт. Единственный аэропорт находится в столице, городе Коломбо. Он называется международным, но по уровню комфорта и размеру сопоставим с челябинским или тюменским. На прилете сразу после пограничным контролем будет зона дьюти-фри с холодильниками и кондиционерами — почему-то в самой стране это стоит дорого. Когда будете улетать, приготовьтесь просвечивать свой багаж минимум 3 раза: на входе, внутри и даже перед регистрацией на рейс. Все очень некомфортно, старайтесь проводить в аэропорту поменьше времени.
Ахангама. Очередной городишко на трассе в сторону Велигамы. Делать тут нечего.
Автобус. Настоящее чудовище, потенциальный убийца и король местного автомобильного движения. Автобусы несутся не снижая скорости, обычно перемещаясь по встречке и неистово гудят. Встретить их на дороге настолько неприятно, что вскоре вы начнете выбирать дороги, по которым они не ездят. Обогнать движущийся автобус — величайшее достижение любого водителя байка.
Арак. Местный крепкий алкогольный напиток, кокосовый виски. Если не пробовали, то начинать не стоит.
Байк. Главное средство передвижения и символ свободы. Иностранцы берут байк в аренду в среднем за 1000 рупий (300 ₽) в сутки. На байке можно без труда наезжать до 100 км в сутки: на пляж, в кафе, и просто кататься по окрестностям. Без байка на Шри-Ланке жить скучно.
Бентота. Курортный городишка на полпути между Коломбо и Галле. Делать тут нечего, но А. уверяет что возле крупного отеля прямо на берегу — один из лучших пляжей на Шри-Ланке.
Бали. Испорченная богатыми москвичами индонезийская версия Шри-Ланки.
Велигама. Один из главных туристических городов, центр самодельного сёрфинга и сосредоточие кафе разной степени уютности. Обычно — конечная точка туристов на пути из Коломбо куда-то на юг. Из приятных мест стоит выделить кафе Soul Cafe и Ceylon Sliders. Ориентир Велигамы — огромный отель «Мариотт» прямо на пляже, куда белые люди с рупиями заезжают за чизкейком. В Велигаме также находится крупный рыбный рынок, а также место кормления ментов (обычно на выезде из города в сторону Галле).
Вилла. Место жительства для туристов. Виллы бывают простыми (местными) — с полами в плитке, небогатой мебелью, ощущением пустоты и забвения. Бывают виллы модернистские и какие еще угодно. Виллы сдаются целиком или покомнатно. Обычно при вилле всегда обитает плешивая собака и хелпер.
Галле. Исторический город-форт, построенный когда-то голландскими колонизаторами. До сих пор не растерял туристической привлекательности. В Галле можно доехать на байке из Велигамы и Бентоты.
Горы. Находятся в центре города, возле древней столицы, города Канди. Достойны того, чтобы приехать сюда специально: ради относительной прохлады, фантастических видов, местной фауны, водопадов, плантаций чая. Доехать до гор можно на поезде из Коломбо, а можно на машине откуда угодно (правда, это дорого и долго).
Гекконы. Ящерицы, которые умеют ползать по потолку, гадят сверху в чемодан и противно посмеиваются.
Дороги. Из Коломбо на юг в сторону Матары проложено скоростное шоссе, по которому из аэропорта можно домчать до серферского рая за 2-3 часа. Все остальные дороги — небольшие, почти что просёлочные, обычно — в 2 полосы. По главным из таких дорог несутся автобусы, по всем остальным комфортно ездить на байке и махать рукой местным школьникам. Особенно приятно ездить на байке по небольшим дорогам и тропинкам.
Деревни. За исключением столицы и пары крупных городов, вся Шри-Ланка — это большая деревня. Люди живут в небольших домах с парой небольших окон или вообще без них, торгуют разной ерудой в лавчонках, пасут скот, выращивают рис и особого внимания на туристов не обращают.
Денге. Лихорадка, которую получают через укус комара. Неприятное, но в целом не смертельное заболевание, симптомы которого похожи на грипп (плюс диарея). Чем крупнее город, тем выше шансы подхватить лихорадку Денге.
Железная дорога. В Шри-Ланке довольно неплохое железнодорожное сообщение, которое зародили еще британские колонизаторы (с тех времен остались вокзалы, и значительная часть оборудования). Поезда старые, гремучие, наполовину заполнены туристами. В поездах не закрываются двери, поэтому можно ехать, крепко высунувшись из вагона. Поездка на поезде из Коломбо в Канди по горным перевалам — одно из главных впечатлений от Шри-Ланки вообще.
Курд. Простокваша из буйволиного молока. Довольно вкусная штука, особенно с треаклом.
Канди. Старинная столица государства, которая находится в центре города, посреди гор. Здесь значительно больше исторических построек, от колонизаторов остался даже целый квартал домов в дублинском стиле. Правда, более одного дня в Канди делать нечего.
Коломбо. Самый большой город Шри-Ланки, возле которого находится аэропорт. В Коломбо есть многоэтажные гостиницы, кафе и клубы, храмы и мечети. Тут суетливо, работает «Убер», отсюда хочется поскорее сбежать. Типичный азиатский мегаполис в индийском стиле.
Летучие мыши. Не удивляйтесь, даже если увидите летучую мышь размером с крупную кошку.
Леопард. К счастью, встретить его можно только в национальном парке что на востоке. Возле парка — самые дорогие палаточные лагеря в мире, для особенно богатых и экологичных туристов.
Мармит. Один из троицы колониальных товаров, которые только на Шри-Ланке и остались. Соленая приправа дрожжевого происхождения, которая по вкусу отдаленно напоминает густой соевый соус.
Мангуст. Рики-тики-тави из детских мультиков здесь живут массово, свободно и по социальному статусу ближе к крысам.
Менты. Местные полицейские отличаются характерной коричневой формой с портупеей. Кормятся туристами: останавливают парочки на байках и просят взятку. Взятка обычно не превышает 1000 рупий, но в районе Кабалана может повышаться до 5000 рупий. Взятку подают сразу вместе с правами, и едут дальше. Говорят, есть менты которые взяток не берут, но таких никто не видел. Некоторые пытаются удрать на ментов на байке, но удается это не всегда.
Матара. Крупный город на юго-востоке, конечная точка скоростной трассы из Коломбо. Делать тут нечего (но некоторым нравится).
Наркотики. Некоторые едут на Шри-Ланку ради «хорошей дудки», но наркотиков тут толком нет (кроме паана). Одни продают травку из Амстердама и Сан-Франциско за 5000 рупий за грамм, другие (местные) торгуют дичком и самосадом. Во время нашего пребывания на острове задержали известного русского туриста, у которого с собой было — участь его незавидна.
Негомбо. Городок к югу от Коломбо. Известен своей христианской общиной и статуями Иисуса посреди пальм. Именно там в апреле 2019 года произошли крупные теракты с сотнями погибших.
Права. Для того чтобы гонять на байке по острову нужно международное водительское удостоверение или перевод обычных прав на ланкийский манер. Права переводят за несколько часов в Коломбо, и после их можно показывать в электронном виде прямо с телефона. Местные умельцы из Велигамы наладили выпуск отфотошопленных прав прямо на месте.
Паан. Местный психоделик растительного происхождения: орех арека, завернутый в листья бетеля. Многочисленные красные следы на дороге — от сплевывания паановых наркоманов. Таких господ можно также отличить по ярко-красным зубам и безумным глазам (но они не опасны).
Противомоскитная сетка. Способ защититься от падения гекконовых каках и избежать лихорадки Денге. Заниматься любовью в сетке неудобно.
Рупии. Местная валюта. Чтобы прикинуть цену в рублях, нужно делать на три.
Роти. Ланкийские кокосовые олашки. Их умеет готовить на завтрак любой хелпер.
Сёрфинг. То, ради чего на остров едут самые подтянутые мужчины и самые смелые женщины. Все остальные ходят в десятки сёрфинг-школ: он местных прямо на пляже до специальных, в том числе русских. Сёрфинг похож на наркотики — тысячи людей старательно делают вид что им нравится.
Синхали. Титульная нация и официальный язык острова.
Собаки. Собаки при виллах обычно симпатичные и ухоженные. Собаки в деревнях выглядят печально — измученные лошаем доходяги.
Тамилы. Шри-ланскийский прообраз кавказских народов в России — гордые, склонные к независимости и пытающие добиться ее с оружием в руках. Живут на севере и частично в центре. Многолетняя гражданская война за независимость тамилов закончилась только несколько лет назад.
Тук-тук. Трехколесный мотоцикл с кабиной, самый популярный транспорт на Шри-Ланке после байка. В основном выполняют роль такси, перевозя белые тела за сотни рупий, а местные — в несколько раз дешевле. Также в тук-туках возят любые грузы. Можно смело сказать что на них вся страна держится. Некоторые особенно смелые туристы водят тук-туки сами, что повергает местных в шок и почти гарантирует встречу с полицией. Тук-туки в роли такси назначают цену для белого человека на основе места, откуда он едет, внешнего вида и заметных невооруженным взглядом гаджетов. Цену нужно сразу сбивать в 2 раза.
Треакл. Еще один колониальный товар — сладкий сироп вроде кленового, но слегка газированный.
Фрукты. Их много, они вкусные. Можно и нужно есть в любых доступных количествах, тем более что больше толком есть нечего.
Хелпер. Привратник, уборщик, повар и смотритель за виллой — и все в одном лице. Хороший хелпер повышает качество жизни на вилле в два раза. Обычно хелперы не особо парятся о приватности гостей, что не очень удобно для обнаженных фотосессий и купаний топлесс.
Хоппер. Местный блин из рисовой муки с завернутыми наверх краями. Внутрь можно положить поджаренное яйцо, острый кокосовый салатик или карри.
Цинк. Специальный несмываемый крем от солнца, который используют сёрферы. Выглядит как грим грустного клоуна. Люди с повышенной мускулинностью заменяют цинк усами и другой растительностью на лице.
Чай. Третий и главный колониальный товар (не зря Шри-Ланка называлась Цейлоном). Посмотреть как растет чай можно в Канди, купить его — практически везде. Самый лучший сувенир с острова.
Школьники. Местные школьники ходят в белой форме (которую им бесплатно выдает государство). Если у родителей водились рупии, то школьник заканчивает частную школу — там форму не выдают, но зато учат по-английски. Почти любой ланкиец с хорошим английским форму не носил.
Яффна. Столица тамилов, крупный город на севере острова. Там все другое: люди, архитектура, природа, даже топонимы (например, Порт Педро). Но из-за бедности, последствий войны, удаленности и отсутствия инфраструктуры вроде отелей туда мало кто ездит.
Все фотографии в посте сделаны на Contax G2 в непростых оптических и психологических условиях. Часть пленки — просроченная (что видно).
Более связный рассказ имеется о предыдущем путешествии. Еще немного фотографий покажу отдельным постом.
Нужно признать что с Венецией у меня как-то сразу не сложилось. Первый раз я оказался в городе-на-воде много лет назад, во время первого (и самого большого) путешествия по Европе. Я уже мало что помню о той поездке, помню только что город не произвел на меня никакого впечатления.
Тесный, пахнущий солью и водорослями, перегруженный туристами и мигрантами. Помню, что остановились мы в материковом городе-сателлите Венеции, Местре. Жили в снятой на «Эйр-би-н-би» комнате в большой квартире, в которой кроме нас жила типичная итальянская матрона с сыном и двумя собаками, которых попеременно тошнило. А. пролистала какой-то двухтомник-исследование современной Венеции, в которой рассказывалось что дома в городе скупают китайцы, местные преступные кланы используют его для перемещения нелегальных мигрантов, ну и про наводнения немного. Спустя сутки мы уехали.
А спустя несколько лет приехали снова. С тех пор если я и научился чему-то, то ехать в путешествие с целью. В этот раз целью было посетить венецианское Биеннале современного искусства.
Биеннале идет весь год, но мы поехали под закрытие — предполагали, что дожди и осень выгонят из города многочисленных туристов. Ездил же Бродский в Венецию зимой, и ничего!
Сняли комнату в историческом отеле, что выходит окнами на Гранд-канал. Правда, окна нашего номера выходили на задний двор, в котором росла худая липа и в окне дома напротив было видно, как мигрант что-то бесконечно жарит, распространяя запах подсолнечного масла.
Пыльные портьеры, косые и скрипучие полы, узкие лестницы и интерьеры, в которых снимать или итальянское порно, или историческую драму в трех частях.
За три дня в городе нашли классный натуральный винный бар, VinoVero — из него и не вылезали вечерами. Сидели на набережной и наблюдали, как в бар приплывают компании местной молодежи, распространяя запах марихуаны и бензина лодочных моторов.
Обратно идешь и не понимаешь: не то ты качаешься, не то весь остров под тобой. Если Венеция похожа на рыбу, то мы каждый вечер спускались с рыбьей спины в мягкое подбрюшье, чтобы перевалить через парочку крутых мостов и упасть на гостиничную кровать с двумя наборами подушек. Наверное, никогда не научусь выбирать между ними.
Попробовал также энесис магнус, или «бритвенных моллюсков», местный венецианский специалитет. Тарелка, полная оливкового масла пополам с морской водой и песком, в которой лежат мидии, по форме напоминающие длинные накладные ногти. Вкус вполне соответствует ожиданиям. Ожиданий особых не было.
Венеция — это город, обращенный лицом к воде, город, в котором домам даруют фасады. Они превращаются из базовой архитектурной формы в сообщение миру, гласное и негласное.
Иногда видно как дворец, палаццо, отражен симметрично относительно вертикальной оси: просто два брата, сформировав две фамилиа, разделили дворец на двоих. Иногда видно как из большого первого этажа, в котором традиционно размещался склад для товаров, сделали два, и верхий, маленький, для клерков, назвали мезонином.
Не город, а огромное приложение к архитектурному справочнику. Город знати, ла читта нобла, построенный богатыми в нуждающейся среде.
Обычно в качестве литературного референса к Венеции вспоминают или роман Манна (который из-за педо и гомоэротичности вот-вот запретят, и слава богу).
Другая, куда более популярная метафора — «Набережная неисцелимых» Бродского, которую читал каждый уважающий себя венецианец. На мой взгляд, «Набережная» — это настолько высокопарная графомания, что по ярко выраженная любовь к повести может служить отличной лакмусовой бумажкой литературных вкусов человека.
Мне чрезвычайно понравилась третья метафора, почти неизвестная (спасибо Е.Э. за рекомендацию) — это «Из Венеции» Валерия Дымшица. Тоненькую книжицу прочитал за раз, постоянно улыбаясь наблюдениям и находкам языка, и даже чуть-чуть открыл для себя этот город по-новому. Остается только позавидовать наблюдательности и художественному вкусу автора.
Впрочем, Бродский не зря похоронен в Венеции — у него есть отличные стихотворные циклы, порожденные впечатлениями от невозможного города.
Вот три отрывка навскидку:
День. Невесомая масса взятой в квадрат лазури,
оставляя весь мир — всю синеву! — в тылу,
припадает к стеклу всей грудью, как к амбразуре,
и сдается стеклу.
Кучерявая свора тщится настигнуть вора
в разгоревшейся шапке, норд-ост суля.
Город выглядит как толчея фарфора
и битого хрусталя.
⌘ ⌘ ⌘
Уставшее от собственных причуд
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодком в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что смог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
⌘ ⌘ ⌘
Так меркнут люстры в опере; так на убыль
к ночи идут в объеме медузами купола.
Так сужается улица, вьющаяся как угорь,
и площадь — как камбала.
Так подбирает гребни, выпавшие из женских
взбитых причесок, для дочерей Нерей,
оставляя нетронутым желтый бесплатный жемчуг
уличных фонарей.
Удивительное дело — мы ехали на Биеннале, но оно разочаровало с первого дня. Я бы даже не сказал что особенно удивлен, мне познание искусства (и вина) дается только отрывочными порциями, иначе легко потерять голову и чувствительность. Спустя час брожения по павильонам сознание забивается, метафоры не считываются.
Впрочем, в любом музее кроме самих предметов искусства не менее интересно рассматривать людей, а также то как вторые сами рассматривают первое.
Второй раз за последние несколько недель каждый день пил эспрессо. Наверное, если вливать в себя любой концентрированный напиток, то можно так взбодриться. Например, морскую воду. Или серу.
На второй раз Венеция не оставила чувства «Вау», но по крайней мере подсказала, как добиться его в следующие приезды. Нужно относиться к городу не как к набору открыток, а как к сундуку с дедушкиными раритетами.
Сюда стоит ехать ради искусства, и изучать его с вниманием и усердием. Сюда стоит ехать чтобы немного пострадать от мороза, питаться «Беллини» и Брунеллески, сидеть с книгой и чиабаттой. До встречи, Венеция!
Внимание! Если вас раздражают темы феминизма, равенства, гендерного разнообразия — не читайте этот пост, поберегите свои нервы.
Дизайнер Илья Бирман поднял в твиттере важную тему, которая касается феминизма и равноправия. Илья пишет в том числе о том, что текущее представление о феминизме как неком модном течении — неправильное, несправедливое. Люди думают что мол есть разные -измы, между которыми можно выбирать: марксизм, онанизм, феминизм. На самом деле концепция равенства мужчин и женщин — такая же вещь как честность, справедливость, безопасность и ненасилие.
Надеюсь, что для моих читателей идея о том что мужчины и женщины равны в правах и возможностях, кажется самоочевидной. Однако с такими идеями часто бывает как со школьными знаниями: в теории все понятно, но как начинаешь делать домашку, то сразу запутываешься.
Вот яркий пример. В ноябре в Яндексе провели большую конференцию YaTalks. Но если вы посмотрите на спикеров конференции, то увидите что на 24 выступающих мужчины приходится только 2 женщины.
Мне это кажется грустным. Мужчин и женщин — примерно поровну в мире, но не на сцене крупной конференции одной из самых продвинутых айти-компаний России. Почему так?
Обычно на этот вопрос отвечают следующее: «Задолбали со своими идеями равенства! Я на конференции хожу чтобы доклады послушать, а не для того чтобы ваше гендерное разнообразие поддержать!»
Такое мнение можно понять. Но вопрос — в другом.
Есть сфера айти, в которой есть гендерный перекос: мужчин в ней значительно больше женщин. При этом женщины и мужчины могут свободно, на равных заниматься программированием, дизайном, управлением. Признаем ли мы такое положение несправедливым? Я не видел ни одного исследования, которое оправдывало бы эту несправедливость.
Другой вопрос — считаем ли мы что эту несправедливость нужно устранить? Готовы ли мы инвестировать свои силы сейчас, ради того чтобы в ближайшем будущем вокруг нас в айти было больше женщин? Это вопрос глубоко этический. Ответ на него совпадает с ответом на другие этические вопросы: готовы ли мы помогать тем кто нуждается? Вернем ли мы кошелек с деньгами его владельцу? Откажемся ли мы издеваться над слабым человеком? Вопрос феминизма, равенства мужчин и женщин совпадает с другими вопросами этичности и человечности, как и писал Илья. Иными словами, мне трудно представить чтобы человек с одной стороны вызвал бы «скорую» для упавшего человека, а с другой стороны считал что женский код — какой-то нелогичный, как и все они сами.
Некоторые возразят: «Ой, да это ерунда, в айти нет никакой предрасположенности к мужчинам. Если ты разработчица, смело приходи в Яндекс, никто тебе не откажет». Это не совсем верно. Когда в какой-то сфере происходит сильный гендерный перекос, сам этот перекос влияет на привлекательность профессии. Девушки видят что типичный айтишник — это парень, на конференциях айтишников выступают одни парни. У них там своя атмосфера! Вписаться в такую среду, быть в ней своей — тяжело. Сообщество кажется закрытым.
Айти — это инженерная специальность. Я сам учился на инженера в институте, и среди моих одногруппников на 24 парня было только 3 девушки. Они подвергались постоянным насмешкам и легким издевательствам. Неудивительно что девушки не идут учиться на инженеров — подобное поведение легко прогнозируется.
Именно с таким заранее предвзятым отношением борются специальные курсы программирования только для девушек. Они помогают создать комфортную среду для обучения. Так человек может учиться новым навыкам, набираться опыта. После, когда женщина придет устраиваться на работу с профессиональным опытом, ей будет легче доказать что она прежде всего программист, дизайнер, менеджер, и только потом — женщина.
Когда люди признают глобальную несправедливость ситуации, но живут в мире где она крепко существует, они начинают создавать проекции будущего справедливого мира. Организатором конференции Яндекса стоило на примере конференции показать свое отношение к гендерной несправедливости. Я не верю что в огромном, многотысячном Яндексе не нашлось еще девушек-спикеров с докладами. Хотелось бы чтобы спикеры-мужчины сами предлагали своих женщин-коллег, настаивали на гендерном разнообразии, в крайнем случае — отказывались бы выступать сами в пользу коллеги-женщины.
Разумеется, среди айтишников немало тех, кто считает что женщины — какие-то другие, что они нерасположены к айти, что лучше бы им заниматься семьей. Для меня подобный сексизм — не просто еще одна концепция, а признак невежества. Призываю мужчин-сексистов почаще заявлять о своей точке зрения. Так мне и другим людям будет быстрее понятно с кем не стоит иметь дел.
Если вы когда-нибудь покупали подержанные вещи, но наверное не раз встречали в описании товара фразу «В комплекте коробка и документы».
Меня это всегда очень удивляет. Когда я покупаю любую вещь, то коробка с документами сразу же летит в мусор. Не могу представить зачем мне потребовалось бы хранить их.
Мне кажется, что традиция хранить коробку с документами — это какой-то пост-советский фетиш, психическая травма людей. Мол, важно продавать «как было». Потому что если нет коробки, то «по гарантии не возьмут», а если нет документов, то «не починят».
С точки зрения закона о защите прав потребителей все это — полная ерунда. Вернуть некачественную вещь обратно можно и без коробки с документами, достаточно чека (на самом деле в крайнем случае можно и без него тоже, но придется тащить с собой свидетелей и бороться с продавцом). Полный комплект вещи при покупки важен только если у вас есть намерение вернуть её обратно, но и в таком случае хранить их стоит не дольше 14 дней (столько есть у покупателя на то чтобы передумать). Но ладно бирку от одежды можно сохранить, вдруг померяешь и не подойдет. Но коробку от айфона-то зачем! Не могут представить человека, который купил айфон и вдруг передумал.
Вообще говоря я мечтаю жить в мире, когда я могу прийти в «Эппл стор» и просто купить айфон, без коробки. Пришел, сунул новый телефон в карман и пошел дальше. Мне не нужны ни эти картонки, ни наклейки, ни наушники комплектные, ни бумажки-вкладыши. Зачем нести это домой чтобы выкинуть?
Короче говоря, выкидывайте коробки сразу. И суперобложки от книжек — да-да!
