Наряду со множеством приятных особенностей сети, есть в ней одно особенно приятное — интернет учит людей весёлой самокритичности.
Нет более полезного социального навыка, чем умение улыбнуться над собой. Самокритичность — это разновидность эмоционального иммунитета. Люди, которые ей обладают, живут дольше прочих и умирают с улыбкой на губах.
Мы родились и выросли во время, когда люди тщательно взращивали в себе серьёзность, наращивали психологические мускулы, сжимали челюсти и сурово играли жевалками. Поле собственной гордости тщательно культивировалось, а тонкие ростки умения пошутить над собой пропалывались. Мужчины не плачут, женщины не смеются. Мы привыкли держать своё при себе, цензурировали эмоции и никогда не жили напоказ. Со стороны каждый человек был похож на маленькую Северную Корею — кажется, что вся страна усажена цветами, а на деле люди варят тюльпаны, потому что нечего кушать.
Однако быть как стебель, и быть как сталь можно только в поэмах Цветаевой. Серьёзный человек похож скорее на железную сварную башню, чем на живое дерево — он кажется прочным только до тех пор, пока действующая на него сила очень маленькая.
Стоит поднажать, как балки затрещат, погнутся и лопнут. Серьёзный человек не может сопротивляться ударам судьбы, любой стресс превращает его в металлолом. Там, где дерево шуршит листвой и качает ветками, железная башня скрипит железом и мучительно решает, в какую сторону ей упасть.
Умение посмеяться над собой — это психологическая йога, она помогает развить гибкость. Человека, которого веселят собственные неудачи невозможно унизить. Того, кто способен пошутить над собственными проблемами, невозможно напугать ошибками. Такие люди — виртуозы превращать свои недостатки в достоинства.
В реальной жизни быть неудачником — это не круто. Ты можешь вечно смеяться над своими проблемами, к примеру, в туалете, но окружающие не всегда могут понять масштабы твоей психологической гибкости. Другое дело — быть неудачником в сети.
Упал в канализационный люк — напиши об этом в фейсбук. Пусть узнает весь твиттер, как порвал ты модный свитер.
Быть неудачником в сети — это модно. Ежедневно сотни, тысячи людей упражняются в художественном описании своих факапов. Вместе с литературной премией имени лайка в фейсбуке приходит какое-то новое, глубинное ощущение собственной власти над собственной жизнью. Шутка над собой стала сакральной вещью, неким подобием молитвы.
Развивать самокритичность в жизни — очень трудно. Как и любое чувство юмора, она происходит от ума, начитанности, опыта, воспитания. Самокритичность не купишь за деньги, не вколешь в вену, её можно только добыть с какими-то эфемерными интеллектуальными усилиями. Короче говоря, научишься смеяться над собой примерно тогда же, когда станешь дедушкой, а если не повезёт с компанией или каким-нибудь фактором, то так и останешься ржавой гнутой башенкой.
Другое дело — развить самокритичность в сети и перенести её в реальную жизнь как полезную привычку. Сеть вообще служит отличной питательной атмосферой для взращивания черт характера. Достаточно просто смотреть на то, как делают другие, и повторять за ними. Более того, тут все рады почитать о том, как ты опять облажался, но вышел из положения с улыбкой на устах.
Сеть не только даёт нам информацию об окружающем мире, но и учит правильно обращаться с ней. Однако ни мир, ни информация сами по себе не имеют никакого значения без инструментов их восприятия. Самокритичность, дочь Анализа и сестра Юмора — это самый главный инструмент.
Жизнь — короткая штука, но деревья живут дольше железных башен. Задумайтесь, как вы реагируете на свои ошибки, какие выводы вы делаете из фейлов, как ведёте себя в стрессовых ситуациях. Учитесь шутить над собой, и становитесь непобедимыми.
Я считаю, что нацистская Германия, по большому счету, была злом, и я рад тому, что она была побеждена. Но я не считаю, что она была лавкрафтовским злом, встреча с которым должна отключать у человека критическое мышление и все чувства, кроме ужаса. Если взять то, чем нацистская Германия прославилась в истории, то и у стран-союзников по антигитлеровской коалиции найдется аналогичное. Например, геноцид евреев можно сравнить с национальными операциями НКВД. Я не утверждаю, что убить 5 с чем-то миллионов евреев и расстрелять 100 тысяч «польских шпионов» — одно и то же; нет, это не одно и то же, но сравнение этих двух действий не бессмысленно и не кощунственно. Нацистский План голода можно сравнить с советским голодом 1932-1933. Опять же, это было не одно и то же; голод 1932-1933 был чем-то единовременным, и больше в советской истории не повторялся (голод 1946-1947 был вызван послевоенной разрухой, а не государственной политикой, СССР принимал иностранную помощь, и жертв было гораздо меньше), а если бы Германия победила, то нет никаких сомнений, что смертельный голод на оккупированных Германией территориях был бы перманентным. Доктора Менгеле можно сравнить с его менее известным коллегой доктором Майрановским, а также с докторами, экспериментировавшими над неграми-сифилитиками в Таскиги, штат Алабама, США. Осуждая расизм гитлеровской Германии, делившей человечество на высшую и низшие расы, нужно помнить, что в южных штатах США в те времена и еще много лет негры были бесправными гражданами второго сорта. Сражавшаяся с немцами американская армия была расово сегрегирована; Хэнфорский ядерный комплекс в штате Вашингтон, где наработали плутоний для нагасакской бомбы — тоже; на американском флоте (кроме одного корабля) негры были лишь поварами и официантами. К японцам, но не к немцам, средний американец относился с расистским презрением; адмирал Билл Хелси очень любил сравнивать японцев с обезьянами; смотритель Токийского зоопарка объявил, что зарезервировал для адмирала клетку в обезьяннике. У немецких концлагерей были прямые аналоги в СССР, и уровень смертности заключенных в них был сравним. Менахем Бегин встречался с человеком, сидевшим в Дахау, который после освобождения перешел советскую границу; его посчитали шпионом и посадили в лагерь; по его словам, переданным Бегином, «Если бы мне предложили выбрать между Печорлагом и концлагерем Дахау, я, кажется, выбрал бы Дахау». После оккупации Германии тот же Бухенвальд советские оккупационные власти продолжали использовать по назначению, и смертность заключенных там была вполне на гитлеровском уровне. В ходе послевоенных репараций в СССР вывезли не только металлообрабатывающие станки с немецких заводов, но и лагерную прачечную и разборные бараки из Бухенвальда. Владимир Войнович писал: «Какого-то человека, побывавшего в лапах и гестапо, и НКВД, спросили, чем отличались одни от других. Он сказал, что и те и другие были звери, но немцы пытали своих жертв, чтобы узнать правду, а наши добивались ложных показаний.» → ◓◑◒◐
Тебе суют в руку схему метрополитена, толстую, словно пятничная газета. Миллион деталей, разноцветных линий и точек, будто кто-то прожег бумагу, уронив на нее через сито раскаленное олово. B-Train, Q-Train — чем они отличаются друг от друга? Ведь они едут в одном направлении — зачем же здесь два поезда вместо одного? И ты садишься наугад в Q, едешь на Манхэттен, выцелив нужную тебе станцию, и очень удивляешься, когда поезд промахивает мимо и куда-то сворачивает. Эту станцию находишь, лишь пять минут возя по схеме пальцами, как слепой, читающий по Брайлю. И сколько ни ищи в этом логики, нет ее. Сквозняки выдувают из тебя панораму с Манхэттен-бридж, которая была волшебным подарком еще десять минут назад. Столбы залеплены оранжевыми объявлениями об изменении графика движения поездов, но местные их никогда не читают. Они подключены к грибнице Нью-Йорка через особый вай-фай — откуда ему взяться у человека, даже не откашлявшего микроскопические частицы бобруйских шин?→ ◓◑◒◐
— Да они учителя-то еще такие, — дед в камуфляжном костюме остановился со мной поболтать по дороге на рыбалку. — Тут у нас было дело: мальчишки, ученики, идут — а коло Кольки Медведева Сергей Анатольич пьяный лежит, и рядом говешки коровьи. Ну, они решили отташшить его на травку подальше от говешек-то, а он рассердился, подзатыльников им, что ли, надавал. Они говорят: «Ах ты, Сергей Анатольич! Знали бы мы, что ты так — нарочно бы тебя в говешки положили!».→ ◓◑◒◐
Это самые необычные сиамские близнецы: у них соединены структуры ствола головного мозга. Сенсорная информация от тела Кристы поступает в мозг Татьяны, и наоборот. Одна сестра может чувствовать прикосновение к другой, видеть её глазами — словом, у них там работающий естественный нейроинтерфейс. Недавно им исполнилось семь. Через пару-тройку лет можно будет напрямую поинтересоваться, как это ощущается изнутри. Есть подозрения, что у них идет обмен не только сенсорной информацией. Каким-то образом они принимают совместные решения молча и вообще мало разговаривают друг с другом. В большинстве случаев им без слов понятно, чего хочет сестра. Если у них действительно существует взаимопроникновение на уровне психики, хоть в какой-то степени, это делает их абсолютно уникальными людьми. → ◓◑◒◐
Он совершенно как живой, что особенно заметно на фоне некоторой гипсокартонности персонажей из плоти и крови, и наделен той обезоруживающей человечностью, которую любили подмечать ходоки-мемуаристы в Ленине. Тяжело, всей могучей спиной, вздыхает, присев на небоскреб-завалинку после ожесточенной битвы, и вот-вот, кажется, вынет откуда-нибудь вонючую цигарку-самокрутку да и задымит. Даже фирменное обыкновение иногда замереть, воздев лапы, и издать полный первобытной ярости вопль представляется не дешевым ярмарочным понтом с целью нагнать страху, как в лентах японской франшизы, а нормальным людским способом выпустить пар хлопотного дня. Такое рад бы себе позволить каждый из нас, да сдерживает житейское малодушие. Грузной походкой курортника, намеренного смыть похмелье утренним купанием, Годзилла бредет по Лос-Анджелесу, как по замусоренному пластиком и жестянками коктебельскому пляжу, к воде, скорее к воде, и величественно обрушивается в набежавшую волну. → ◓◑◒◐
Ежедневно мы просыпались и произносили фразу: «Великий председатель Мао Цзэдун, поучая, говорил», с этой же фразы начинали любое собрание на работе, она могла прозвучать даже на свидании. Если вы приходили в магазин купить что-нибудь, вы должны были начать свою речь с этой формулы, иначе вам бы просто не продали то, за чем вы пришли. За ней следовало изречение Мао Цзэдуна, а продавец отвечал на нее другой фразой председателя, и только потом можно было сказать, за чем вы, собственно, пришли.→ ◓◑◒◐
В субботу, 17 мая, побывал на большом семинаре о цифровой живописи Masters Of Digital Painting 3. Оказалось интересней, чем я думал.
Четыре крутых иллюстратора семь часов рассказывали о своих работах в рекламе и кино. Именно ради арта в кино я и пошёл на семинар (если кто не в курсе, я работаю копирайтером в онлайн-кинотеатре Аййо).
У меня не было цели тщательно конспектировать и фотографировать происходящее, но я всё-же сделаю небольшой отчётик с самыми интересными местами.
Первым выступал Макс Костенко — скромный дизайнер с мировым уровнем, один из самых титулованных цифровых художников из России. Я несколько лет читал ЖЖ Макса и был рад посмотреть на него вживую.
Выступление Макса было ориентировано на иллюстраторов и профессионалов, так что особо поделиться нечем. Разве что показалось занятным то, как он переводил картины Рембрандта в чёрно-белый формат, а потом в дополнительном слое раскрашивал их сам, по чутью и ощущению, и получалось очень похоже.
После выступления к Максу выстроилась очередь, многие просили автографы. Всё больше убеждаюсь, что дизайнеры и иллюстраторы — это рок-звёзды современности.
Вторым был Андрей Рябовищев — цифровой художник с двадцатилетним стажем, который поработал во многих голливудских фильмах: от «Гарри Поттера» до «Войны миров Z». Его выступление однозначно было лучшим.
Вот Андрей показывает концепт к фильму «Гнев Титанов». Концепт приняли, но попросили убрать хвост — предполагалось, что монстр может бегать спиной вперёд, и хвост создавал бы неправильные аллюзии.
А вот Андрей показывает концепт другого адского монстра и рассказывает, что долго не мог найти текстуру обгорелой кожи, через которую проступало бы розовое мясо.
Пришлось купить свинью и несколько часов жарить её, постоянно фотографируя. После того как фотографии были использованы в качестве текстур, супервайзер заявил: «Орк получился прикольным, но… какой-то он у тебя вкусный, я хочу его съесть!».
Андрей очень долго и интересно рассказывал о процессе работы над «Гарри Поттером». К примеру, он придумывал графическую составляющую смерти Воландеморта. Вот так Рейф Файнс выглядел на съемочной фотографии:
А так — после того, как над ним поработал Андрей Рябищев:
Было очень много интересной графики и концептов из разных фильмов. Кроме монстров Андрей показывал свою графику и рассказывал, что его вдохновляют бесплатные газеты, которые он читает и разрисовывает во время пути из дома в пригороде Лондона.
Третьим выступал Иван Соляев — иллюстратор в весьма специфичной нойз-стилистике. На мой взгляд, его выступление было вторым по крутости.
Иван показывал ускоренное видео своей работы и несколько иллюстраций, которые он нарисовал специально для мастер-класса.
Понравилась история про то, как большой недельный заказ он нарисовал за несколько часов, а отправил его через пару дней, чтобы не было стыдно так быстро сдавать свою работу.
Очень необычный художник с ярким, эмоциональным стилем и налётом лёгкого безумства. Мне очень понравилось.
Последним выступал Джама Джурабаев, художник и матте-пейнтер из Лондона.
К сожалению, его выступление не заладилось по техническими причинам, и я был вынужден уйти, толком его не послушав.
Напоследок хочу бросить камень в огород организаторов — слишком много было технических накладок. Первый семинар начался с часовым отставанием от плана, и потом график выступлений начал собираться в складки, как кожа шарпея. Постоянно отключались проекторы и микрофоны (один раз отключились все три), сами собой поднимались жалюзи, уфф. Последней каплей для меня стало выступление Джамы, во время которого проектор соизволил показывать только розовый цвет, а лектору пришлось развлекать публику рассказами про Крым.
В любом случае, я пойду еще и вам советую — классное мероприятие.
«Длинные» майские выходные на День победы я провёл в долгой дороге и в одном из лучших скандинавских городов. Вместе с Иваном, Сергеем и Денисом мы проехали 2500 километров на машине из Москвы в Стокгольм, чтобы побывать на концерте Nine Inch Nails и просто здорово провести время.
Эта поездка была моим первым опытом путешествия на машине, так что одним из самых сильных впечатлений стала сама дорога — я провёл сутки на переднем сиденье, наблюдая щербатое дорожное полотно.
Нашу поездку можно условно разделить на три части:
Желтая часть — это путешествие из Москвы в Питер, почти что радищевское. Удивительно, но главная трасса страны, связывающая две столицы, находится в таком страшном состоянии, что порой хотелось выть от безнадёжности и тоски. Дорога словно обнажает все грани российской действительности: она пролегает по унылым провинциальным городам и полузаброшенным сёлам, показывая блеск и нищету Родины. Кажется, что простые люди почти не ездят по ней, и большую часть трафика составляют дальнобойщики — их грузовики порой вытягиваются в одну бесконечную линию. Дорога разбита до невозможности, а редкие приятные островки хорошей трассы напичканы камерами фотофиксации, что превращает поездку в Питер и обратно в восьмичасовой кошмар. Не уверен, что найду силы когда-нибудь снова повторить этот путь.
Красная часть — это печально известная трасса «Скандинавия», которая тянется от Питера до Выборга и дальше, в сторону российско-финской границы. Путь по трассе «туда» пришёлся на день, и она показалась вполне приятной дорогой с широкими обочинами и кривенькими сосенками по сторонам. Удивил разве что мобильный телефон, который уверенно поймал финского оператора ещё за сотню километров до границы, да сбитый на дороге медведь — я первый раз видел медведя вообще.
Зато на обратном пути я познал весь кошмар «Скандинавии». Мы выехали из Финляндии около полуночи, и сразу же ровные освещённые финские трассы превратились в страшную, совершенно тёмную дорогу в лесу. Ваня гнал машину в густом тумане, лил косой дождь, и фары выхватывали в лесу светящиеся глаза пьяных лосей. Я судорожно пытался вспомнить какую-нибудь молитву, но предпочёл просто заснуть в надежде проснуться — так и случилось, уже под Питером.
Зелёная часть — это прекрасная финская дорога: ровная, чистая, отлично освещённая, с продуманной разметкой и навигацией. Кажется, что когда душа праведника стремится в рай, она едет в него по финской дороге. Всё время, которое мы проехали по территории Финляндии (а это почти 1000 километров), мы провели с огромным удовольствием. Как мне кажется, иметь и водить машину в стране лосей и салями — это настоящее удовольствие, нам недоступное и непонятное.
Ещё из дорожных впечатлений могу выделить какое-то странное, сверхлёгкое пересечение границы с Финляндией. До этой поездки мне приходилось вплывать, влетать и въезжать в Суоми на поезде, и каждый раз пограничники обеих стран ревностно проверяли документы, и спрашивали о цели визита. Пересечение границы на автомобиле разительно отличалось от всего этого и было похоже на какую-то формальность — нам просто проштамповали паспорта, а на обратном пути даже не проверили машину на предмет чего-нибудь запрещённого. Удивительно, и, надо признаться, приятно.
Ехать в путешествие на автомобиле оказалось необычным, но трудным занятием. Через пару часов пути, когда все разговоры уже переговорены, а биологические часы дают о себе знать, остаётся только молча смотреть на фары встречных машин, да время от времени засыпать в каком-то странном беспамятстве.
После этой поездки я на себе ощутил весь кайф путешествий на машине в Европе и весь ужас автомобильных перемещений по России.
В финском приморском городе Ту́рку мы погрузились на паром и поплыли в Стокгольм. Паром на деле оказался огромным двенадцатипалубным лайнером с комфортабельными каютами, барами, ресторанами, магазинами и прочей ерундой. Плыть на нём было настоящим удовольствием.
Стокгольм встречал туманом. Было очень приятно плыть среди бурных, множественных островов, застроенных симпатичными домиками.
В Стокгольме у нас было полтора дня. Этого очень мало, чтобы составить даже самое примерное представление о городе, так что мои впечатления будут отрывочными и весьма неполными.
Прежде всего, несколько слов о транспортной системе города — она великолепна. Стокгольм расположен на четырнадцати небольших островах и материке, на холмах, равнинах, болотах и гранитных скалах, и все эти участки суши очень тщательно связаны между собой.
В городе очень здорово развито метро.
Большинство станций выполнено в типовой архитектурной манере, зато в центре встречается то, что так любят туристы в Стокгольмской подземке.
Удивительно, но ещё тридцать лет назад метро Стокгольма буквально задыхалось от вандализма — граффити на стенах станций и вагонах появлялись быстрее, чем их успевали стирать. Пришлось даже нанять специальные охранные службы, которые быстро стали эпицентром скандала — бравые охранники очень жёстко обращались с граффитчиками и пассажирами-зайцами.
Метро в Стокгольме невероятно тихое. Я поймал себя на том, что могу спокойно разговаривать в поезде или на станции, от которой он отходит. Через пару дней после этого оказался в московской подземке и ошалел от рёва, словно перенёсся в глубокое детство, время первой поездки на метро.
К сожалению, красивые островные пейзажи города здорово испорчены автомобильными мостами. Заметно, как скандинавы предпочитают комфорт дизайну (точнее, у них не всегда получается их органично сочетать).
В городе достаточно много велосипедов, но всё же не настолько много, как в Дании или, к примеру, в Нидерландах.
Разумеется, в Стокгольме очень много лодок, все берега островов и бухт усеяны яхт-клубами. Кажется, словно у каждого жителя Стокгольма есть не только по Карлсону, но и по небольшой яхте с пропеллером под водой.
Недаром в главном стокгольмском музее спит огромный парусный корабль Ваза, затонувший в XVII веке и поднятый на поверхность в XX веке чудесно сохранившимся.
На одном из многочисленных берегов случайно нашли группу небольших корабельных мастерских, в которых шведы своими руками строили себе лодки. Приятно видеть, как люди стараются не забывать свои корни, занятия, которыми они занимаются веками.
Сам город оставил противоречивые впечатления. Исторический центр оказался историческим лишь номинально — в Стокгольме почти нет зданий старше XVIII века. Зато очень много туристов, особенно русских (они плывут сюда паромами из Санкт-Петербурга).
Зашёл прогуляться в один из городских парков — всё очень аккуратно и зелено. Группы школьников играют в скаутов: прямо в парке ходят в походы (кругами), учатся ставить палатку и жарят вегетарианский шашлык.
Встретил в парке белку. Хотел покормить её с рук, но забыл взять с собой свежие помои. Кстати говоря, первый раз видел белку — второе моё натуралистическое открытие в поездке (после дохлого медведя, ага).
Какой-то незнакомый швед юных годов окуривает лист фанеры едким оранжевым дымом — вершит инсталляцию.
Шведы показались мне окультуренными финнами — в них так же сильна тяга к естественности и спокойствию, но уже куда меньше «деревенщины», больше историчности, себялюбия, уверенности, открытости.
Ах да, чуть не забыл! Я же ездил не просто так, а на концерт Nine Inch Nails, одной из любимых своих групп.
Я не буду рассказывать про Nine Inch Nails: как мне кажется, я посредственный музыкальный критик. Я ехал в ожидании большого живого шоу, сыгранного со вкусом (какие коллектив играет в американских турах), но в итоге остался слегка разочарован.
Nine Inch Nails играли для странной публики: в зале была всего пара тысяч человек, страшные готы пополам с сорокалетними дядями в пиджаках и бабочках (я не шучу). Сыграли мощно, но мало, почти без передышки — я только успел разогреться, а уже всё, пора на трамвай и домой.
Одним словом, если бы я ехал в Стокгольм на машине только ради концерта Nine Inch Nails, то остался бы разочарован, а так получилось побывать в приятном городе.
И путешествие, и Стокгольм очень понравились. Не уверен, что решусь ещё раз так далеко ехать на машине, но вот в Стокгольм я точно вернусь — нужно его прочувствовать получше.
Сходил вчера на семинар Василия Эсманова, сооснователя Look At Media.
Формально мероприятие называлось мастер-классом по структурированию нишевых медиа, но довольно быстро вылилось в ответы Васи на вопросы публики обо всём на свете: от «Спутника и погрома» до будущего российского автопрома главного сайта для хипстеров.
Не могу сказать, что я поклонник длительных сессий с вопросами и ответами на них. На мой взгляд, всё происходящее довольно быстро скатывается в балаган и попытку публики стать значимой в глазах окружающих посредством своим «мастерских» вопросов. Публика в этот раз меня тоже не очень порадовала — в зале собралось немало странных личностей, с репликами вроде «А вы используете SEO-продвижение?» или «А вот на этом, как его, Вондерзоне…».
Ну да ладно, хватит брюзжания. Умного человека вроде Васи приятно слушать в любом формате и в любой аудитории. Мне не очень хотелось конспектировать, но я запомнил несколько интересных для себя мыслей:
Важно заниматься вещами, в которых у тебя есть экспертиза, понимание действительности, умение отличить правильное от неправильного. Нужно уметь уходить от вещей, размывающих фокус, к вещам, которыми ты умеешь заниматься.
От профессионала в области медиа ждут умения работать на равномерном уровне, быть постоянным по качеству.
В рунете практически невозможно создать проект, который окупался бы своими пользователями по модели подписки.
Многие популярные сайты продают излишки: AirBnB помогает сбыть излишки жилья, а сервисы такси — избыточный простой автомашин.
На западе нет медийных проектов уровня Look At Media потому, что там труд программиста стоит очень дорого.
Хороший материал не нуждается в дополнительном маркетинге, он сам по себе маркетинг. Нужно стараться делать так круто, чтобы люди сами хотели рассказать о тебе.
В Москве нельзя построить районный медиапроект, так как в городе нет районов, есть только центр и окраина.
Есть большой спрос на медиапроекты о детях, для родителей, но пока нет никого, кто достойно развивал бы эту тему.
Мощная фишка проектов Look At Media в том, что сайты растут вместе с пользователями и предлагают ему выбор, подстраиваются под типичные ролевые модели.
На The Village сходятся вместе люди, для которых кеды за три тысячи — это дорого, те, для кого это очень дёшево и те, для которого это нормальная цена. Эти разные люди живут в одном городе, в одной социальной среде — сложно делать для них один сайт.
К сожалению, мы живём в очень странной общественно-политической ситуации, которую трудно прогнозировать. Может быть, было бы даже лучше жить хуже, чем сейчас, но если точно знать, что не будет еще хуже.
Пока одни люди отказываются пользоваться паспортом из-за глаз дьявола, которые прячутся в выдуманных шестёрках, а другие перегрызают сетевые кабели в пьяном угаре, большинство людей уже давно шагнуло в мир, где ноги им больше не понадобятся.
Мы даже не представляем, как наши жизни превращаются в данные, вздохи и моргания — в нули и единицы. Наши поступки, желания, идеи оцифровываются, обрабатываются и складываются ровными рядками в цифровые поленницы.
Страшно представить объем информации, который создаёт средний человек — гигабайты данных в день. И большая часть этих данных стекает в сеть, словно дождевая вода в решётку ливнестока.
Компьютер знает Сергея Короля лучше его самого — я провожу за его глянцевым экраном большую часть своего дня. Всё, что я читаю, слушаю, смотрю, всё что ищу в сети, всё моё общение, всё это учитывается и готово к анализу. Но даже вне компьютера моя жизнь с лёгкостью укладывается в пиксели и байты.
Кредитная карточка даст информацию о моих покупках, карточка метро — данные о перемещениях. Я постоянно попадаю в камеры наблюдения на улице и в помещениях. Более того, я и сам рад сообщать о том, где нахожусь: с помощью мобильного телефона и приложений с геолокацией. Даже мой браслет-акселерометр может рассказать о том, когда я ленюсь, и когда занимаюсь любовью.
Нужно понимать, что человеческая информация — это только вершина цифрового айсберга. Под водой находятся гига, тера и прочие кучи байтов, которые создают различные системы, так называемый интернет вещей. Мы живём в мире, где родители смотрят на спящего сына в глазок цифровой камеры, пассажирский лайнер перепрошивает двигатели в полёте, а огромный контейнеровоз заливает на ftp логи состояния своего груза. Это океан информации, в котором мы плаваем на утлых лодочках с ретина-дисплеями, и удим костлявую рыбу.
Когда-то конкистадоры, находя в Южной Америке странный беловатый металл, отбрасывали в сторону и обзывали серебришком, по-испански — платиной. Сегодня люди готовы языком собирать с земли платиновые крошки. Мы долгое время обращались с информацией похожим образом: бездумно генерировали горы цифровой породы, относились к ней, как отходу. Это время ушло безвозвратно.
Готовьтесь к миру, где всё связано со всеми. Готовьтесь к миру, в котором предсказание будущего — это не крутая история из фантастического романа, а обыденность, всего лишь статистическая функция, придаток огромного количества накопленной информации. Готовьтесь к миру, сотканному из цифровых сигналов, в котором компьютерные системы станут не костылями, но экзоскелетом. Готовьтесь к богу из машины, которую мы носим в кармане.
Прочитал на досуге книгу Джудит Дупре о небоскрёбах — интересную, небольшую, но длинную, словно высотное здание.
«Небоскрёбы» — это сборник историй о 50 самых примечательных высотных зданий мира: от монумента Вашингтона до Бурдж Халифа и прочих Крайслер-билдинг. На каждую высотку приходится по две странички: фотография красавца в полный рост (благо книга имеет соответствующие пропорции) и колонка описания истории, строительства и интересные факты о здании.
Думаю, особо про книгу распространяться не стоит — она вполне интересная, читается легко и с удовольствием разглядывается на предмет различных мелочей. После прочтения книги я начал более-менее различать американские небоскрёбы и чуть лучше понимать красоту высотных зданий.
Когда Фердинанд пришел домой, Адель возлежала на кушетке в гостиной и курила, как обычно, сигариллу в мундштуке. Она любила яблочный табак. Ее тонкий гибкий стан напоминал пантеру на отдыхе, так она была грациозна. Тонкие черты лица и темные волосы были хороши. Адель привыкла к счастливому «ничегонеделанью». Она выросла в очень богатой семье, окруженная армией прислуги. В те времена почему-то девушкам нельзя было обучаться в университете, но родители Адели дали ей хорошее домашнее образование. Адель была дамой весьма романтичной, читала классику на четырех языках и удивительным образом сочетала болезненную воздушную хрупкость с горделивой спесью миллионерши. В замужестве Адель развлекала себя содержанием модного салона, где собирались поэты, художники и весь цвет светского общества Вены. Там они с Густавом и познакомились. → ⇪⇪⇪
«Мне нравятся разные смешные шутки про политику, например — про «речного краба». Кто-то разместил флаг КНР, на котором вместо звезд были изображены речные крабы. Эту шутку может понять только китаец. Крабом в Китае называют того, кто угрожает и запугивает других людей. А «речной краб» на китайском звучит так же, как слово «гармоничный». А строительство «гармоничного общества» — это один из главных слоганов китайских властей. Вот и получается, что гармоничное общество строится путем запугивания людей. Еще мне нравится песня про «лошадь из грязной травы». «Лошадь из грязной травы» на китайском — почти полный омоним выражения «трахал я твою маму». «Болотная лошадь» стала настоящим хитом в китайском интернете, я видел кучу фото, постов и видео на эту тему, такую игрушку уже даже можно купить в интернет-магазинах! Может быть, это и немного неприлично, но вот такая у нас форма протеста. Сказать правительству, что я его трахал, не очень хорошо, а так покажешь ему лошадку — и вроде легче становится. Это обычный способ для выражения недовольства в Китае, и, главное, так можно избежать цензоров. Просто заменить неблагонадежный иероглиф на другой, но звучащий так же. Люди и так поймут, что ты имеешь в виду, а цензура тебя будет искать очень долго». → ⇪⇪⇪
Выйти из дома и никогда не вернуться — многие из тех, кто 28 лет назад покидал город, не осознавали, что больше никогда не будут жить здесь. Но есть припятчане, которые спустя годы возвращаются сюда, чтобы снова увидеть родные края. Один из гидов рассказывает, что однажды бывший житель приехал в Припять и зашел в школу, в которой учился в 1986 году. Он долго бродил по классам и вышел оттуда через два часа со своим дневником, в котором стояла отметка «5» в расписании предметов от 25 апреля, в пятницу — за один день до аварии на ЧАЭС. → ⇪⇪⇪
On an unseasonably balmy mid-drought morning in January, I walk about 20 blocks from my home on the south side of San Francisco and knock on the door of a guy named Paolo, who promptly hands over the keys to his 2013 Subaru Impreza. Paolo drives his car only on weekends, so he’s free to rent it out through RelayRides the rest of the week. Paolo says he’s never had a second thought about letting a stranger drive off with his vehicle, perhaps because he is “unreasonably trusting,” as he describes himself. (Though not, apparently, trusting enough to let me publish his real name, which is not Paolo.) → ⇪⇪⇪
Декан философского факультета рапортовал в ответ ректору, что факультет считает, что формирование кафедры философии на философском факультете для него, декана, дело новое, загадочное и даже как-то опасное. 15 лет философский факультет отлично обходился без кафедры философии и профессора при ней. Поэтому, по мнению декана, вопрос об открытии кафедры философии является, скорее всего, не его, декана, задачей, а задачей вышестоящего начальства. Ректор переправил ответ декана попечителю Московского учебного округа. Попечитель в ответ уведомил ректора, что его, попечителя, интересует, а зачем философскому факультету кафедра философии и зачем ректор смешивает это предполагаемое открытие кафедры с желанием Тургенева стать философом? Ректор, прочитав уведомление попечителя, через два дня после получения оного решился умереть. И умер. Но успел переправить запрос попечителя декану философского факультета! → ⇪⇪⇪
Общаясь с людьми лет 60 и старше, заметил у них одну психологическую особенность (не у всех, но у многих из этого поколения она отчетливо видна) — они почему-то считают абсолютно приемлемым и нормальным обязать всех что-то делать из лучших побуждений. То есть поражает вот именно это искреннее и наивное желание «всех заставить» что-то исполнять вроде как ради их же блага. Хуже-то не будет! Получается, что бешеный принтер с его безумными законопроектами и все эти нескончаемые призывы и заявления депутатов обязать россиян что-нибудь выполнять, заставить всех скопом стать в одночасье здоровее, лучше и патриотичнее — это, кажется, находит большой душевный отклик у определенной возрастной части российского народа. Посыл тут следующий: если я считаю что-то хорошим, то это хорошее можно распространить и на всех других, а если это хорошо, то ведь ничего плохого не будет в том, чтобы сделать это обязательным и принуждать людей быть лучше?! Это люди не то коммунально мыслящие, не то истосковавшиеся по некой всеобщности, но во всяком случае смутно понимающие, что такое границы личного пространства другого человека и с подозрением относящиеся к чужой свободе. Особенно это заметно у тех, кто причисляет себя к активным православным. Под разговоры о духовности и соборности у нас повсеместно применяется бытовое, психологическое насилие над другими людьми, обусловленное желание сломать «злую волю» и «глупое сопротивление» другого человека, как-то ограничить его свободу, ведь он сам еще или молод, или глуп, или заблуждается, или находится под нездоровым влиянием… А что такое «здоровое влияние» мы ему сейчас объясним! → ⇪⇪⇪
Попробовал наконец необычный и очень интересный фотоаппарат, внучку «Полароида», Fuji Instax 8.
Как и её дедушка, эта камера делает снимки «моментальным» образом — отображая скудный художественный замысел фотографа на многослойный бутерброд из светочувствительной плёнки, фиксажей и прочих коллагенов.
Фотоаппаратов, снимающих посредством одноступенного процесса, в мире было великое множество, однако большинство из них уже давно пылятся в музеях или антресолях, вытесненные на обочину истории могучим развитием цифровых технологий. Компания «Полароид», давшая название самой популярной камере и самому принципу мгновенной фотосъемкопечати, уже несколько лет как банкрот, а знамя одноступенного процесса поддерживается только энтузиастами вроде Impossible Project да японскими хипстерскими брендами.
Можно сказать, что сейчас моментальные фотографии и фотокамеру для их производства выпускает только Fujifilm, под брендом Instax. Я попробовал самую популярную из них, компактную Mini (есть еще Wide, которая больше раза в два).
Вообще говоря, камеру с трудом назовёшь компактной, по размеру она вполне догоняет толстенькую книжку. И это при том, что фактический размер получающихся снимков чуть больше спичечного коробка. Ни вес, ни размер камеры мне не понравились.
А вот с дизайном у «Фуджика» всё здорово. Камера выглядит весьма футуристично и оригинально, она не похожа на фотоаппарат. Пользоваться ей вполне удобно, у камеры всего две кнопки и одна крутилка с режимами — с ней справится даже блондинка.
Тестировать фотокамеру я уехал в деревню под Череповец, где пару дней старательно выполнял хозяйственные дела, какие делаю уже много лет подряд. Получившие карточки можно рассматривать как некий фотоотчёт.
К сожалению, вынужден признать — мы живём в ещё более странное и интересное время, чем мне казалось ранее. Даже те, кто обитают в сети и напрямую связаны с всеобщей свободой знаний, могут путешествовать и менять мир, даже эти люди попадают в неприятные ловушки стереотипного мышления о важности национальности и государственности.
Людям приятна мысль о том, что у них есть особенность, которая якобы отличает их от других людей — национальность. Миллиарды людей толкаются локтями, выстраиваясь огромную шеренгу по выдуманному старшинству и меряются мифическими письками.
Родился американцем — круто, теперь будешь ездить по миру на авианосцах. Негр? Держи банан! Ах, ты еврейская морда? Все беды от вас! Трудно поверить, что жизнь большинства людей на планете управляется национальными стереотипами из плохих анекдотов.
Давным-давно сорняки национализма проросли и укоренились в сознании людей, и до сих пор оказывают важнейшее влияние на наши жизни. Планета, одна на всех, она нарезана на сотни кусочков, а их жители с умением и страстью отравляют жизнь друг другу.
Вместо того, чтобы объединяться, государства максимально затрудняют перемещение людей и знаний, словно в этом и заключается их основная задача. Это навязанные проблемы чаще всего объясняются заботой о нации.
Представьте, что на нашу планету прилетят инопланетяне, незнакомые со странностями современного мироустройства. Как объяснить им, что такое национальность? Почему люди готовы убивать других, внешне точно таких же людей просто потому, что они какие-то другие?
Национальности не существует. Цвет кожи, раса, родина и многие другие разъединительные признаки живут только в головах людей.
Раньше в головах людей бывали и другие предрассудки: что мутная моча означает безумство, что на удачу оказывает влияние цвет кошки или степень заполнения мусорного ведра, что в жёны надо брать девственницу, и что Майк Тайсон откусил ухо Ван Гогу. Тысячи бредовых понятий сперва казались естественными и логичными, но потом попадали в немилость к очевидной действительности и отпадали. Уверен, и национальность с государственностью отпадёт.
К сожалению, пока мы живём в мире, который профессионально плодит себе неудобства. Хочешь жить в другой стране? Не положено, живи где родился или унижайся, выполняя сложные бюрократические требования. И забери с собой свои товары — нам нужно поддержать своих, отечественных, неэффективных производителей. Во имя величия нации, аминь!
Для древних людей национальность была вполне себе географичной — ей определялось место, где люди жили и добывали себе пропитание: родина. Сакральный смысл этого слова был напрямую связан с выживанием. Если враг прогнал с родных мест, то где жить и на что? У современного человека нет географической родины, а национальность весьма размыта. Большинство из нас рождается в одном месте, живёт и учится — в другом. Кого заботят контуры огромной страны, очерченные когда-то давно? Кому какое дело до Камчатки? Большинство людей со словом «родина» на устах там никогда не были и не собираются. Для них географическая родина — это просто карта, картинка на бумажке.
Это время ушло безвозвратно. Теперь основным капиталом человечества являются знания и люди, которые их производят. Площадь земной поверхности — больше не ресурс сам по себе, если там некому жить и некому приумножать возможности человечества.
Мы живём в прекрасное время, когда один человек своими знаниями и своей волей может менять судьбы миллионов людей, обходясь без высокопарных речей и бряцания оружием. Люди, которые хотят видеть свой мир лучше, чем он есть на самом деле — они создают новые компании, технологии и целые сферы деятельности, а также кардинально преобразуют существующие.
Пока глупые чиновники используют свои полудремучие космические технологии как инструмент политического торга, маленькие частные компании запускают в межпланетное пространство свои маленькие частные аппараты — без гигантских вложений и слов о нации-покорителе холодного вакуума. Пока государство вливает миллиарды долларов в неэффективное производство бензиновых автомобилей и борется с импортом машин получше, производители электрокаров борются с огромными очередями на свою продукцию. Таких примеров — сотни, тысячи, с каждым днём они появляются снова, и часто угасают, запутавшись в колючей проволоке государственных и национальных границ.
Для идей и людей не должно быть границ и странных отличительных признаков. Человечество должно отказаться от любых видов дискриминации по древним, полумифическим особенностям. Национальность и место рождения должны остаться сугубо личными фактами биографии, и не должны мешать людям делать то, что хочется, жить там, где хочется и не умирать раньше времени.
Всё это кажется красивым идеализмом, однако тотальное объединение людей не-из-беж-но. Дело даже не в красоте самой идеи, а огромном количестве издержек, которые вынуждены терпеть люди, путаясь в государственных или национальных границах, словно в двухметровых шнурках. Когда-то людям казалось диким, что чернокожие люди могут жить без цепей, что немец сможет годами жить в Париже без танка, что мужчина может поцеловать другого мужчину без страха смерти. Просто однажды оказалось, что так жить естественней и проще, и сейчас и представить себе нельзя, что раньше было иначе.
Уверен, и с национально-государственной ерундой будет аналогичным образом. К сожалению, это будущее ждёт только наших детей (если не внуков), но наши дети и внуки должны будут знать, что мы в нашем дремучем для них прошлом уже задумывались о таких вещах и понимали, как хорошо им будет житься в мире, где нет государств и наций, а есть только люди и их мечты.
