Слетал по рабочим делам на неделю во Владивосток. Поездка была странная: я много работал, устал, заболел. Но небольшой рассказ все же получится, я надеюсь.

Долго думали, как привезти меня. Рассматривали даже перелет Берлин → Пекин → Пхеньян → Владивосток. Жалко без пересадки в Венесуэле и Сомали, а то получился бы тур по самым странным странам мира. В итоге летел через Москву.

Из Москвы во Владивосток лететь 9 часов. Забавно, что «Аэрофлот» не особо следит на размерами ручной клади — в итоге самолет был забит барахлом под завязку. Я весь измаялся в тесном кресле, пока самолет на целый день застрял в бесконечном закате. Вылетели в пять вечера, прилетели в полдень следующего дня. Как я ни храбрился, такая поездка выбила меня из колеи.

Владивостокский аэропорт — смешанного назначения, тут стоят и гражданские, и военные самолеты. Снимать нельзя, но кто нам запретит.

Кстати, сам аэропорт устроен довольно удобно. Панорамные стекла выходят прямо на взлетно-посадочную полосу. Можно часами сидеть и наблюдать, как по ней неспешно ползут военно-транспортные самолёты и бегают ряды солдат, похожие на муравьев. Вдалеке видны невысокие позеленевшие тупоконечные сопки. Пожалуй, это было единственным напоминанием того, что мы далеко от дома.

Я привык, что странность мест прямо пропорционально расстоянию до них. Далеко лететь в Таиланд или на Шри-Ланку, но там все иначе: тепло, море, пальмы, индусы или тайцы, рисовые лепешки и арбузные шейки. Но Владивосток ломает эту парадигму. Девять часов летишь над Россией, и прилетаешь в обычный российский город. Ну да, он на океане, тут холмы и праворульные машины. Но таких странностей слишком мало для 7000 километров. Владивосток по необычности тянет на Екатеринбург.

Россия — какая-то слишком гомогенная страна. У нас все одинаковое: язык без наречий, архитектура, еда. Каждый российский город похож на любой другой, словно толстовские счастливые пары. Разве что счастья везде одинаково маловато.

Вот вид из окна моей гостиницы. Каждое утро в восемь часов двое рабочих восточного вида приходили, становились возле какого-то корыта и долго били по нему лопатой, пытаясь отстучать присохший цемент — звуки эти были похожи на осипший колокол. Впрочем, меня это не будило, к тому моменту я не спал уже часов шесть. Часовой механизм в теле отказывается переводиться таким банальным способом как долгий перелет, и живет по своим законам. Каждый день я просыпался ночью и работал до утра, ожидая момента когда наконец можно пойти на работу.

Иногда на парковку возле окон праворульно заезжали парочки и не спали другими способами, но меня это не особо радовало. Мой организм научился спать во Владивостоке только в последнюю ночь перед отлетом — и еще не знал, что пора перестраиваться обратно.

Стыдно, что за пять дней я толком и не посмотрел город. Весь мой день проходил в районе под названием Чуркин (в честь одноименного мыса) — на пяточке справа возле дальней опоры этого моста через Золотой рог. Утром я спускался из гостиницы на работу, вечером забирался по склону обратно.

Во второе бессонное утро я отправился гулять по Чуркину и фотографировать мост. К восьми утра пришел на работу и рассказал, где побывал — в офисе клиента все всполошились. Оказалось, что Чуркин — довольно криминальный район, где не стоит гулять с большой фотокамерой и в черных шмотках. Одна из сотрудниц даже выдала свою визитку: мол, если что случится, ты сразу звони, мы все решим.

Во Владивостоке полно китайских туристов. Смотрел на то, как они толпами ходят и фотографируются везде, и вспоминал чью-то шутку. Мол, когда китайцы путешествуют по российским городам, они на самом деле говорят: «А тут я себе дом построю» или «А это будет мое».

Рассказал шутку в офисе клиента, посмеялись. Одна из сотрудниц, что знает китайский, говорит: «Они на самом деле везде одно и то же говорят: „Ой, а это что? А это?“». Короче говоря, я был недалек от истины.

Владивосток — это город двух мостов. Я никогда раньше не встречал таких величественных сооружений, которые при этом так контрастируют с окружающим пространством.

Мосты словно прилетели из космоса, словно инопланетная цивилизация взяла обычный русский город и прищепила его двумя циклопическими прищепками , а после натянула струны между ними. Мосты пролетают над рабочими кварталами, портами, дорогами. Ходить по мостам нельзя, тротуары перекрыты и охраняются — в последнее время стало многовато самоубийц. Впрочем, некоторых это не останавливает: люди едут кончать с жизнью на машине, бросают ее прямо на мосту и прыгают.

В последний день покатались на лодке по заливу и почти обогнули остров Русский. На остров Русский ведет второй из двух мостов, еще больше первого. Они выполнены в одном стиле, и гулять по нему также нельзя.

Никогда раньше не восхищался мостами. Казалось, глупость: словно восхищаться пешеходным переходом. Но владивостокские мосты поразили. Кажется, их стоило построить даже если бы человечество не изобрело автомобилей.

Во время прогулки капитан яхты все время спускался к нам, клянчил пятьдесят граммов и рассказывал «морские истории», которые на деле оказывались похабными анекдотами. Впрочем, смотреть за этим было не страшно — на борту был его трезвый помощник.

Перед походом все участники обязательно пили таблетки от укачивания. Мол, плавали-знаем, тут каких только морских волков не бывало с нами, и все переодевались между сменой блюд. Я решил не пить драмина из принципа, хотел посмотреть как все это будет выглядеть. В итоге не испытал вообще никаких признаков укачивания.

Пара фотографий из офиса клиента. Я не видел таких клевых офисов в Москве, а тут во Владивостоке такой устроен. Белоснежно, аккуратно, с учетом каждой детали и мелочи.

Москвичи приехали и привезли с собой столичного хаоса. Обычно сотрудникам компании-клиента запрещено держать личные вещи на столах.

Еще пара фотографий из поездки на яхте. Удивительно, но остров Русский почти не обитаем. На нем есть только немного домов, гроздь корпусов Дальневосточного университета, океанариум и служебные постройки. До строительства моста добраться на остров можно только с помощью парома.

Сейчас владивостокцы ездят на Русский отдыхать. Везде стоят палаточные городки вдоль берега. Время от времени мне показывали на коварные дороги со склонов к воде. После дождей они превращаются в ловушки: спуститься вниз можно, а наверх выехать не получится.

На одном из мысов острова Русский сидела кучка мальчишек. В этом месте у отвесной скалы сразу начинается большая глубина, и безопасно прыгать сверху в воду. Мы прокричали что-то ободряющее, и один из мальчишек сиганул вниз с двадцатиметровой высоты. Жаль, у меня не получилось кадра.

Зато вот вам военно-десантный корабль. Рядом стоит другой с многозначительным названием «КИЛ».

Вокруг Владивостока полно таких островков. На этом раньше располагалась не то женская тюрьма, не то школа радистов. Сейчас там стоит маяк и живет какая-то семья отшельников.

Вид со смотровой площадки на центр города. Внизу — Светланский проспект, штаб Тихоокеанского флота и несколько кораблей на рейде. Вдали виднеется пустынный Русский остров. А на крыше ближайшей квадратной девятиэтажки так и хочется открыть видовой бар.

Уходим, уходим, уходим! Впрочем, неплохо было бы вернуться.

Продолжаю показывать коллекцию слайдов неизвестного немецкого фотографа, который снимал их всю жизнь — с сороковых по восьмидесятые годы. В прошлом выпуске я показывал ранние снимки (про себя называю их «Синей коробкой»), сегодня пришла очередь всех остальных: «Черно коробки» и случайных разрозненных остатков.

⌘ ⌘ ⌘

Автор очень любил поезда. Вот один из многих железнодорожных снимков — паровоз тянет вагоны по виадуку. Как я понял, это был редкий заезд для фанатов. Может кто-нибудь узнает место?

Подозреваю, что на этом снимке — одна из повзрослевших дочерей автора. Судя по всему, сейчас ей должно быть около семидесяти лет.

Трамвай в Шпандау, район на западе Берлина. Месяц назад я ездил туда не велосипеде строить лодку. Сверху на боку рекламируют «Штаммхер», сладкий шоколадный ликёр.

А вот еще немного на тему продуктов. Автор зачем-то сфотографировал стол с пачкой молотого кофе, какао, банкой сгущеного молока, шоколадом, открытками. Сегодня трудно представить, чтобы кто-то тратил плёнку на такое, а раньше вот — легко. Видимо, эти вещи что-то значили для автора.

Наверное, внук родился. Что-то он не особо радостный.

А это Берлин, ресторан «Zur letzten Instanz» («Последняя инстанция») на Вайсенштрассе, 14. Это самый старый ресторан Берлина, он работает безостановочно с 1621 года, в нём обедал Наполеон. Ресторан называется так, потому что в него любили захаживать истцы и ответчики с суда неподалеку, чтобы пропустить стаканчик после очередного дела.

Эротише!

Люблю ажурные мосты!

Машинки стали поновее. Крайняя машина справа — знаменитый восточногемецкий «Трабант», её называют худшим легковым автомобилем в современной истории. Сегодня в Берлине есть прокатные конторы, которые специализируются на «Трабантах».

Это Берлин. В центре — восточногерманский лакшери-отель «Интеротель», слева — «Интермотель», его версия подешевле.

Эти «атомные» часы до сих пор стоят в неизменном виде в Берлине, на Александерплатц.

Это вид с берлинской телебашни на восток, в сторону района Фридрихсхайн. Широкая улица — это Карл-Маркс-Штрассе, я частенько езжу по ней на велосипеде.

А вот и сама телебашня. Берлинцы иногда называют её чупа-чупсом. Слайд плохого качества — скорее всего это копия с копии. Раньше был способ копировать слайды: их подсвечивали лампой и переснимали на фотоаппарат на слайдовую плёнку. Так любители размножали редкие домашние эротические и порнографические снимки. Берлинская игла, сегодня, дети, без чехла!

Люблю этот снимок — чёткий, яркий. Почему-то в моём детстве совсем не было таких надувных резервуаров: все хранили воду в бочках или копали пруды.

Люди всё еще ходят за ручку.

А вот очередной паровоз из коллекции автора.

Кажется, это то же путешествие, что с заглавного снимка. Паровоз дымит, зевали бегут толпой.

Это снова Берлин, ветка метро U1, моя любимая — она почти везде идет по ажурной чугунной эстакаде над землёй. Не могу понять, что это за станция, Мокенбрюкке?

Пара фотографий из немецких интерьеров в восьмидесятых. Интересно, что это такое стоит и глазурированно сверкает, неужели печка?

В прошлом выпуске был кадр с автобусом из пятидесятых. Ну вот, прошло несколько десятилетий, и туристы едут в «Икарусе», в джинсах.

Еще немного Берлина. Откуда ни возьмись появилась мода на высокие носки!

Настоящий немецкий каркасный дом «фахверк» Помню, как несколько лет назад мы с А. красили под фахверк кормушку для птиц в Череповце.

Сейчас будет милая серия зимних снимков. Начнём с кота.

Блин, ну прямо Череповец! Разве что снег подозрительно белый, и машин нет.

Немцы весело чистят снег вокруг какой-то куцей мельницы без крыльев.

А вот пара последних слайдов. Это супруга автора, в вагоне такого самого поезда, который тянет паровоз.

А вот и он сам. Мы начинали архив со снимка, где он стоит молодой возле детской коляски. А вот он — глубокий старик на рубеже девяностых годов. Пройдет еще пару десятков лет, и его состарившиеся осиротевшие дети и выросшие внуки выставят эти тысячи снимков на аукцион со словами: «Жалко выбрасывать это барахло, может оно кому-то нужно?». Я куплю архив, открою коробки и покажу его вам.

На этом архив из черной и синей коробки закончен. В запасе у меня есть еще один под условным названием «Пошлый танкист», но это уже другая история.

Привет! Мне сегодня 30 лет.

В такие дни принято писать дурацкие посты о том, что я понял с высоты прожитых годов. Я решил поддержать традицию. Я представил себя в 20 и подумал, что же изменилось, что я осознал за эти десять лет. И вот что:

1. Жизнь проходит мимо, если не рефлексировать: не вспоминать, не обсуждать пережитое.
2. Человеческие отношения требуют работы над ними. Если не работать, то все закисает, разваливается или становится неинтересным.
3. Жизнь измеряется не деньгами, а впечатлениями. Впечатления одинаковой силы можно купить и за тысячу, и за сто тысяч. Регулярность впечатлений важнее их силы.
4. Люди занимаются сексом не так часто, как кажется (в том числе им самим).
5. Не стоит тратить время на общение с неинтересными людьми. Интересные люди отличаются от неинтересных самоиронией. А еще с интересными не скучно просто помолчать. Или выпить вина.
6. Чтобы разобраться в чем-то, нужно много и часто пробовать разное.
7. Ты всегда знаешь как правильно (даже если это не так). Часто раздражает, когда люди делают неправильно. Пускай делают как знают — результат все равно будет один и тот же.
8. Оливки — вкусные.
9. В одежде важно, чтобы она придавала уверенности в себе. Такая одежда может быть неудобной. Одежда вообще может быть дорогой.
10. В каждом дне есть пара часов, которые любишь больше всего, когда больше всего получается. Нужно гнать нахер всех людей из этого святого времени.
11. Если устал думать, то лучше всего просто полчаса погулять. Или помыть посуду.
12. Нужно грести быстрее течения.
13. Нельзя давать советы без спросу — сделают так, получится плохо и тебя же обвинят. Можно принимать чужие непрошеные советы, главное только не прислушиваться к ним.
14. С коллегами не стоит дружить, с друзьями не стоит работать.
15. Быть гедонистом — интересно. Чтобы стать гедонистом, нужно представить что ты гедонист.
16. Чтобы много зарабатывать, нужно быть популярным. Чтобы быть популярным, нужно делать много интересных вещей и почаще кричать о себе.
17. Любой текст можно написать за 15 минут.
18. Самое сложное в занятии любовью — это разговаривать, слышать и прислушиваться.
19. Самое сложное в работе — это разобраться как все устроено внутри.
20. Нужно учить иностранные языки.
21. Чтобы было не страшно, нужно представить себя журналистом и описывать происходящее.
22. Если человек не соглашается с собеседником в обычном разговоре, то он не меняется ни в чем, никогда.
23. Если человек мало на что может повлиять, он будет старательно шлифовать детали. Самый лучший маникюр — у полных небогатых женщин.
24. Нужно регулярно делать себе чуть-чуть страшно.
25. Всем наплевать на то, что ты толстый. Тебе самому не наплевать на то, что ты толстый, но тебе наплевать на это.
26. Переплачивать за комфорт — это нормально.
27. Чтобы заняться неприятным и сложным, полезно сказать себе: «Я сейчас даже не начинаю, а просто подумаю над этим».
28. Нужно читать художественные книжки, даже если не хочется.
29. Интереснее всего фотографировать людей и горы.
30. Иногда полезно сделать всё наоборот.

Продолжаю показывать слайды из своей коллекции. На этот раз — новые.

Я выиграл на ибее большой лот, в нем несколько тысяч слайдов. Это личный архив немецкого мужчины — с конца 1940-х годов до конца 80-х. Я ничего не знаю о том, где он жил и чем занимался, и могу только косвенно догадываться о некоторых аспектах его жизни.

• Скорее всего, автор архива был женат и воспитывал троих детей: сына и двух дочерей. Сын появился на свет в конце сороковых, дочери — в середине пятидесятых годов. В архиве много их фотографий.
• Автор был связан с добывающей промышленностью: он часто фотографировал карьерные самосвалы, экскаваторы и обогатительные фабрики.
• Фотограф очень любил железнодорожный транспорт. Он с удовольствием снимал паровозы, тепловозы, вагоны. Вместе с сыном он строил большую железную дорогу, которая растягивалась через несколько комнат его квартиры — это есть на снимках.

Вот и все, больше я ничего не знаю.

Архив я условно разделил на три части: черную коробку, синюю коробку и остальное. Сегодня показываю избранные слайды из синей коробки, в следующий раз покажу остальное.

Я не мастак комментировать снимки просто ради того, чтобы заткнуть пространство между ними. Решил, что просто опишу свои впечатления от некоторых. Поехали!

⌘ ⌘ ⌘

Кажется, что после войны все было какого-то песочного цвета. Песочные дома, светло-коричневые машины — словно мир еще не отошел от тяжелых лет цвета хаки. Машины еще визуально кажутся какими-то тоненьким, легкими. Словно щелкнешь её пальцем, а она загремит, как консервная банка.

Люблю эту фотографию. Растерянный мужчина (это автор), его счастливая супруга в объёмном пальто интересного кроя и детская коляска, которая похожа на тачку. В коляске их первенец, мальчик. Интересно, почему его прикрыли розовым одеялом?

Про себя назвал эту электричку футуричкой — среди залежей бревен и грязных товарных вагонов она выглядит словно космический корабль, приземлившийся межзвездный змей.

А вот две дочери автора, снимок постарше лет на десять. Его супруга все так же счастливо улыбается. Удивился, какие тогда были детские коляски — большие и основательные, на железных колёсах. Кажется, что будь они побольше два раза, то можно и настоящих детей в них катать.

Слайды — неблагодарна плёнка. Чуть что, и она сразу уплывает по цветам, становится мутной или наоборот, слишком насыщенной. Но вот этот кадр выглядит прямо как настоящий.

Эта фотография из ванной напомнила работы польского фотографа Марии Сварбровой. Цвета вообще замечательные.

Судя по всему, автор снимка отправился в туристическую поездку. На автобусе написано Sonderfahrt, у нас в таких случаях пишут «Заказной». Удивился, что мужчины выглядят как-то неопрятно: одежда мешковатая, мятая. Брюки короткие, даром что в рубашках. Заметно, что обувь в то время была какая-то печальная. Помню такие грубые блестящие ботинки в шкафу у дедушки.

Вот казалось бы, дом — штука универсальная для всех культур. Все его рисуют одинаково: стены, двускатная крыша, окошки. Но вот такой дом я вообще не мог бы признать у себя в деревне в России. Он показался бы мне каким-то непропорциональным: окошки маленькие, крыша большая. А еще в крыше есть уровень каких-то совсем маленьких окошек. Еще и дранкой покрыт!

А на третьем ярусе, вероятно, хранили сено. Судя по всему, его подавали наверх или скатывали вниз по этим жердям.

А это какой-то гостевой дом. «Zum Bären» на плакате значит что-то вроде «У медведей». Машина справа выглядит как из шестидесятых, но я не специалист.

И вам привет.

Больше всего я не люблю ездить на велосипеде по брусчатке. Тут некоторые улицы в центре покрыты брусчаткой, от которой велосипед и я трясемся особенно подозрительно — я теперь объезжаю их с большим крюком. Сочувствую гонщику.

Кажется, этот все тот же туристический автобус в закатных солнечных лучах.

Представляю, что это мотоцикл автора. Поехал кататься, остановился и сделал снимок. Мотоцикл правда выглядит каким-то легким.

Ммм, немецкие хрущевки! Люблю перебирать личные фотоархивы ради именно таких снимков. Как еще посмотришь быт людей той поры? Вон велосипед прислонили в дереву, а рядом валяются какие-то трубы. Вон висит знак Durchgangsverkehr — не знаю как это по-русски правильно, «Сквозной проезд»? Мама в голубом куда-то тащит парня.

Дома необычные — никаких балконов и козырьков над подъездами. Еще между окнами в комнатах врезаны маленькие окошки, предполагаю что там ванная.

Судя по рекламе банка «Гевербебанк», действие происходит на юге Германии в районе земли Швабен. Тут тоже хватает милых деталей, которые сохранились на десятилетия. Чего стоит девочка, которая оглядывается на трактор с сеном. Недавно прошел дождь.

А это вероятно водитель туристического автобуса. Какие у него рычажки на приборной панели!

Слайд пыльный, но красивый. Мотоцикл с коляской похож на тот, что мы видели раньше — жаль номер не разобрать. Те же дома без козырьков, брусчатка (заметна дугообразность её укладки для стока воды).

Очередь в обувной магазин «Ho Schuh liliput» («Детская обувь «Эй!»»). Мужчины справа — модные, один даже в кожаной куртке. Но на ногах традиционно что бог пошлёт. Продавщица мороженого слева скучает. Люблю немецкое слово Eis. Вроде понятно о чем речь, когда прочитаешь, но сам так никогда не написал бы его.

Дочери автора разбирают подарки. Какой замечательный кукольный комод, он отделом натуральным шпоном прямо как настоящий. Интересная штука в центре. Как понимаю, нужно было зажечь свечи, и пропеллер вверху вращался бы от потоков теплого воздуха.

Еще интересно, что у девочек хватает колец и украшений.

А вот и сам фотограф с сыном. Ох уж эта немецкая мода на короткие шорты с высокой талией! Фотоаппарат героя не опознать, заметно только у него есть сумочка для бленды — она висит на ремне справа.

Из этой фотографии мы можем узнать, что и полвека назад возлюбленные любили ходить по городу за ручку. И кажется у мужчин еще тогда появилась дурацкая привычка носить за женщиной все её вещи и сумку. Да и автобусы и тогда выпускали сизые вонючие клубы дыма.

Еще удивился, как много раньше было цветной одежды! Это сейчас все носят черное и белое.

Судя по всему, кто-то кого-то в шутку бьет у киоска (или не в шутку). В киоске продают журналы, школьница ездит в школу и домой на велосипеде, в фартуке и с кожаным портфелем. А на заднем плане все еще послевоенная разруха.

Тогдашние улицы выглядят пустынными: мало людей, почти нет машин. Рядом с трамваем едет грузовик какого-то совсем дремучего вида.

И последняя фотография из синей коробки — хрущевка с балкончиками и красной крышей. Перед ней на лужайке даже есть какой-то памятник ребенку. Из деталей тут еще виден пожарный гидрант слева внизу, и дама с собачкой внизу справа. Она отдыхает, ну и я отдохну.

В следующий раз будут снимки из черной коробки.

Съездил на выходных на выставку современного искусства «Документа».

«Документа» проводится в немецком городе Кассель каждые 5 лет с 1955 года. Её учредил теоретик искусства и куратор Арнольд Боде. Он хотел развить в Германии современное искусство, которое считалось дегенеративным и вредным во время Рейха, и запрещалось. Первые «Документы» проводились как живой каталог, перепись всех современных художников. Выставка помогла популярности многих художников: от Александра Кальдера до Марка Ротко. Сегодня «Документа» считается одним из трех главных событий в мире современного искусства, наряду с венецианским Биеннале и «Арт-Базелем».

«Документа» проводится редко, следующая случится только в 2022 году. При этом выставка длится всего 3 месяца (её называют выставкой 100 дней). Грех пропускать такое событие, тем более что от Берлина до Касселя можно доехать за пару часов на скоростном поезде. Вот и поехал.

Заметно, что «Документа» сильно влияет на провинциальный Кассель. Современное искусство начинается прямо от вокзала — на площади перед ним установили скульптуру и поставили морской контейнер, в котором что-то выставлялось. Сама «Документа» проходила одновременно в десятках музеев и арт-центров по всему городу. Посетители тянулись между ними тонкими струйками.

Центральное событие «Документы» — это инсталляция «Книжный Парфенон». Художница Марта Минжин установила на площади перед главным музеем выставки Парфенон в натуральную величину. Он создан из 100 000 книг, которые запрещены в разных странах. Символично, что Парфенон установлен на месте, где в конце тридцатых годов нацисты сжигали тысячи томов нежелательных книг и произносили клятвы отречения от их авторов.

Жалко, что в день поездки в Касселе испортилась погода. Полдня шел противный дождь, было холодно — между музеями приходилось переходить быстрым шагом. Кроме того, я только оправился после болезни и чувствовал себя странно. Шутил, что современное искусство должно лучше восприниматься с высокой температурой, хотя это конечно было мрачной шуткой.

Сам Кассель не особо помогает — это обычный немецкий провинциальный город. Немного старых зданий в центре, парк, пара церквей, вокзал. В субботу все закрыто, кроме пары кафе и кучи музеев. Удивительно, что такая важная выставка современного искусства проходит именно здесь.

Есть выбрать три главных впечатления от «Документы», то я бы сформулировал такие:

1. Смотреть современное искусство целый день решительно невозможно. Уже через пару часов все забивается, притупляется. К обеду начинаешь не ходить мимо загадок, а скучать и разглядывать очередные дикие штуки.
2. Показалось, что на «Документе» много современного искусства в пику чему-то: в пику политике, в пику другому современному искусству. Много эпатажа, много работ в стиле «Кажется так еще никто не делал, так сделаю я». Все это похоже на музыкальный фестиваль, на которые пригласили максимально странные и дикие группы. По отдельности они может еще нечего, но все вместе похожи на зоопарк.
3. Ну и вообще искусства оказалось слишком много — больше тысячи объектов. Все это часто навешано и наставлено в залах чересчур плотно, оно мешает друг другу. Между работами ходят толпы зрителей, бегают дети. От такого быстро утомляешься.

Одним словом, не очень понравилось. Не уверен, что поехал бы на «Документу» снова. В лучшем случае сделал бы это на неделе, когда на выставках должно быть меньше народу.

В поездку взял с собой странную камеру. Это «Цейс Икон Бокс», которой скоро стукнет сто лет. Это странная, очень простая камера, которую выпускали до войны для детей и начинающих фотолюбителей. «Икон бокс» сделан и дерева и обит кожей, размером он с поллитровую коробку молока. Снимает примерно так же.

Настроек у камеры почти никаких нет. Выдержки две: 1/30 и B. Диафрагмы — три: 1:11, 1:16 и 1:22. На резкость настраивается также шагами: на 1 м, на 4 м, и на бесконечность. При этом все настройки выбираются с помощью выдвигающихся стальных палочек: две видны в верхней части камеры, одна торчит сбоку. Видоискателя нет. Счетчика кадров тоже нет, нужно следить на бумажным ракордом среднеформатной пленки. Проще некуда — это ящик с стеклышком вместо объектива. При этом фотографирует он довольно неплохо, не хуже средней советской пленочной камеры. Не знаю почему, но мне понравится «Цейс», думаю дать фотоаппарату еще несколько шансов.

 

Продолжаю показывать коллекцию слайдов 60-х годов, которую я купил с оказией.

В прошлый раз я показывал слайды из путешествия по США. Был очень удивлен реакцией читателей — пост активно комментировали, его прочитало несколько десятков тысяч человек. По замечаниям читателей я дополнил пост: вы узнали много мест с фотографий, даже какие-то малоизвестные горы опознали. Спасибо большое, мне очень приятно. Я-то думал что выложу сканы для себя, а тут такая популярность. Даже «Афиша» написала!

В прошлый раз писал, что американские слайды — это примерно треть всей коллекции. Ожидал, что смогу аккуратно разобрать оставшиеся две трети и выпустить еще два поста. Однако так не выйдет. Большинство остальных слайдов оказались сомнительными. Например, неизвестный фотограф потратил несколько десятков снимков на цветочки в клумбах. Среди фотографий много повторяющихся сюжетов и некачественных снимков. Так что я одним махом показываю вторую часть коллекции. Всего отобрал 40 снимков.

С этими фотографиями есть еще одна проблема — я почти ничего не знаю о местах, кто они сняты. Эти слайды лежали в коробках вперемешку, большинство не подписаны. На некоторых коробках почти стерлись надписи: Мексика, Неаполь, Греция, Португалия, Маврикий. Я никогда там не был и ничего не знаю об этих местах, поэтому снова надеюсь на вашу помощь. Если вы узнали места с фотографий — напишите мне, я с удовольствием дополню пост.

Начнем с предположительных снимков Мексики. Предполагаю, что на этой фотографии — Мехико.

А вот это — точно Мехико, здание Центральной библиотеки.

Эта фотография так себе, но блин — парень водит на веревочке броненосца!

Предполагаю, что это Лиссабон.

А это итальянский круизный лайнер «Вулкания» — видимо, на нем автор плавал по Средиземному морю. Корабль затонул через десять лет после этого снимка. Интересно, что тут делают лодки? Может быть, так торгуют всяким с пассажирами лайнера?

Бассейн на «Вулкании» по нынешним меркам — так себе.

Может быть, это Маврикий?

Подозреваю, что это два мексиканских моста.

Это, конечно, площадь Сан Марко в Венеции.

Пляжный фотограф. Камера у него интересная. Это не просто фотоаппарат, а маленькая фотолаборатория. Внутри камеры есть ванночки с проявителем и фиксажом. Фотограф делает снимок, и тут же проявляет негатив. А потом получает позитив без фотоувеличителя — он просто фотографирует негатив, который получается. Вуаля!

Военные отдают честь греческому флагу.

Один из двух портретов, которые обнаружились во всей коллекции.

Какая-то немецкая демонстрация. На плакате написано: «Если не хватает воды — пейте пиво».

Какая-то дремучая машина с милой вмятиной на правом крыле. Читатель подсказывает, что такие номера выдавались в округе Ройтлинген, что в Баден-Вюртенберге.

А вот и последний снимок в коллекции. Мне почему-то хочется думать, что на нем изображен автор. Ну или в крайнем случае это его друг (а значит автор выглядит примерно так же, ведь люди дружат с похожими людьми). Страшно представить, что герои этого снимка — уже глубокие старики или вообще мертвы.

Люди умирают, а фотографии будут жить.

Я с оказией купил на интернет-аукционе коллекцию фотографий. Они сделаны на начале 1960-х годов неизвестным мне немецким фотографом. Он путешествовал по миру и снимал свои наблюдения на позитивную (или слайдовую) пленку — чтобы после возвращения показать их своим близким с помощью диапроектора. Всего в коллекции оказалось больше тысячи снимков.

Они неплохо сохранились сквозь года, потому что сразу после проявки в лаборатории их запечатали в стеклянные рамки. Некоторые рамки со временем запылились, испачкались или поцарапались, но большинство снимков — как новые.

Я перебрал слайды: в одну стопку отложил фотографии из путешествия по Америки, в другую — снимки из Европы. Затем перебрал американские слайды и отобрал несколько сотен самых интересных. После почистил от пыли и отсканировал их, стараясь не нарушать цвет снимков (слайдовые фотографии выглядят иначе, чем обычные цветные снимки). Я еще и еще перебирал снимки, пока не оставил 40 самых интересных из них, которые с удовольствием покажу.

Я почти ничего не знаю о местах, которые сфотографированы, кроме общеизвестных. Если вы узнали какие-то места — напишите мне, я дополню пост. Снимки из Европы покажу в другой раз.

Итак, Америка, 60-е года прошлого века.

Это Фримонт Стрит в Лас-Вегасе. Слева внизу виднеется вывеска самого старого казино Лас-Вегаса, «Golden Nugget» («Золотой Самородок»). Сегодня там все перестроили и вывески у «Самородка» больше нет, но казино все еще существует.

Автор снимков проплывает на корабле мимо Манхэттена в Нью-Йорке. Вроде бы корабль плывет в сторону Бруклинского моста.

Понятия не имею, что это, похоже на какую-то шахту. На снимке я узнал только джинсы и мексиканский платок — ребозо. Читатель-американец преполагает, что это Нью-Мексико или Техас.

Ну, вот эти ребята точно изображают мексиканцев!

А это известно что, мост «Золотые ворота». За спиной у автора снимка — Сан-Франциско.

А это кабельный трамвай в Сан-Франциско. Я даже больше скажу, это остановка «Пауэлл-энд-Маркет». Это одна из трёх остановок, на которой трамвай разворачивается на повторотном столе, и едет обратно. Причем разворачивают его руками (этим занимается парень слева). А люди справа пока залезают, чего время зря терять.

Этот красивый закат будет ждать человека, который узнает место. Читатель-авмериканец подсказывает, что это виды Солт-Лейк-Сити.

Ну а это Большой Каньон, штат Аризона. Интересно, чем занимаются ребята справа, в шахматы играют?

А это снова Лас-Вегас. Слева виднеется вывеска знаменитого отеля «The Mint», в котором устроили разгром Рауль Дюк и доктор Гонзо из «Страха и ненависти в Лас-Вегасе». Отель закрыли в 1988 году, спустя двадцать лет после этого снимка.

Наверное, это Флорида какая-нибудь (но это не точно). Читатель-американец кивает на Калифорнию.

А это наверное какая-то реконструкция поселения XIX века. На здании справа висит британский флаг, под ним какая-то полоска Конфедерации.

А вот Ниагарский водопад.

Вашингтон, Капитолий.

Снова Ниагарский водопад. Парочки приехали смотреть на воду на своих своих замечательных «Крайслерах» и «Бьюиках».

Читатель подсказывает — это «Кадиллак Флитфуд 60 Спешл» едет.

Предполагаю, что это Флорида.

А это какой-нибудь Новый Орлеан. Интересно, какой раньше логотип был у «Севен-Ап».

Вероятно, это тоже Флорида. Я не нашел точного места, во Флориде много магазинов «Уоллгринс».

А это Новый Орлеан.

И это Новый Орлеан. Читатель даже нашел немного информации об этом заведении.

А это Чайна-таун Сан-Франциско. Дом 801 на Клэй-стрит и сейчас не особо изменился.

А это Бэй-бридж, мост между Сан-Франциско и Оклендом.

Неизвестная американская пастораль.

Гейзер «Олд Фейтфул» в национальном парке Йеллоустоун.

А это Сан-Франциско (если я не ошибаюсь).

Нечто непонятное железнодорожное.

Люблю эту фотографию. Девушки едут в «Форд Каунти Стэйшен Вэгон». Девятиместный легковой автомобиль, с плавниками! Внизу на бампер наклеен стикер Slow Car. Их клеили на машину, которая не могла разгоняться быстрее 40 км/ч.

Пара фотографий неизвестных мест. Читатель-американец уверен, что это река Колорадо. А на следующем снимке он узнал гору Тетон в Йеллоустоуне.

Вид на Капитолий в Вашингтоне со смотровой площадки на вершине Монумента Вашингтона.

Пара фотографий Нью-Йорка.

Индейский типи с птичками. На заднем фоне — знаменитый хипстерский фургон «Эйр Стрим».

Еще Нью-Йорк.

Водитель, будь осторожен!

А это неожиданно «Лайон Гейт Бридж» в канадском Ванкувере. Кстати, у моста реверсивное движение — средняя полоса может менять направление в зависимости от загруженности.

Читатель определил — это вид на ночной Нью-Йорк и отель «Клэридж» Понравилась реклама костюмных наборов с двумя парами брюк.

И наконец — пруд в Центральном парке Нью-Йорка.

Вот и все примечательные снимки. За бортом осталось несколько сотен других слайдов. В следующий раз покажу отборные снимки из Европы.

За три месяца в Берлине отснял дюжину пленок. Снимал на кучу старых фотоаппаратов, которые выиграл большой пачкой в местном «Ибее». Показываю как есть, без сопроводительных историй.

Всю сознательную жизнь я воротил нос от современного искусства. Стоило кому-нибудь сказать: «Тут открылась новая инсталляция…», я сразу закатывал глаза и надувал щеки. Ну вот опять идти смотреть как какую-то непонятную хрень посреди зала: позолоченные контейнеры от яиц или прочее говно! И ведь не скажешь, что не любишь что не любишь, что не нравится такое — все подумают, что ты скучное неотесанное полено.

Так я и таскался годами по музеям современного искусства. В каждом новом городе шел на выставки: от Токио до Берлина. Попутно покупал журналы и книжки, читал статьи, смотрел всякие видео. Постепенно что-то во мне переболело и отжило, и теперь я смотрю на современное искусство иначе: с интересом и даже с удовольствием. Если считать понимание работой, то я свою сделал. Помогу вам сделать свою.

Итак, я хочу немного рассказать о современном искусстве и том, как научился его понимать. В этом посте не будет кучи картинок и их описаниями — сорян, я не искусствовед. Кроме того, не хочу перебивать вам удовольствие от собственного понимания, поэтому напишу просто и кратко.

⌘ ⌘ ⌘

Прежде всего, хочу немного поругать термин «современное искусство» — кажется, что он привязывается ко времени, а не к сути. Многим кажется, словно раньше рисовали нормально, где люди похожи на людей, а сейчас в моде шевелящиеся манекены. На самом деле это не так.

В наше время хватает художников-реалистов, которые создают картины в «старом стиле». Работы Лоуренса Гоуинга созданы пару десятилетий назад, а выглядят словно им пару веков. Ну а еще виноват плохой перевод слова contemporary.

Вместо слово современное правильнее говорить актуальное. Эти странные выставки и инсталляции — они про то, как художники ощущают время, в которое живут. Обычно они наши современники (или чуть старше нас), поэтому оно актуально для своих зрителей, то есть для нас с вами.

⌘ ⌘ ⌘

Другая важная штука про современное искусство — это контекст. Контекст сложно объяснить, это большой термин со многими слоями. Можно просто описать так: это пределы мира, которые художник очерчивает своим произведением, а также пределы смысла.

Раньше у живописи был небольшой контекст. Произведения старались максимально похоже изобразить человека или событие. Если вы придете в традиционную художественную галерею, то увидите красивые картины в тяжелых рамах, с дамами, кавалерами, битвами. В них нет никакого иного смысла. Вот герцог, выглядел он так.

После художники научились расширять контекст. Появились «нечеткие» жанры: импрессионизм, модернизм, абстракция. У таких произведений очень большой контекст — порой сразу и не поймешь, что на них вообще изображено. Чтобы понять суть произведения, нужно почитать описание на табличке или послушать экскурсовода: он расскажет, что красный цвет символизирует кровь убиенных младенцев, а стальная ваза — злобу мира. После стоишь, смотришь и думаешь: «Ого, ничего себе!»

У современного, или актуального искусства контекст еще шире. Произведения вообще нечеткие: то какая-то мазня, то вообще поленья пляшут по стене или жемчуг лежит в чашках, как в работе Ай Вейвея. Про себя я говорю, что контекст произведения вбирает в себя контексты его слушателей. Автор хотел сказать очень много, и ничего конкретного одновременно. Он словно говорит: «Придумайте сами смысл этого произведения. Что бы вы ни придумали — не ошибетесь».

Если не получается придумать смысл, наберитесь любого контекста, какого сможете. Узнайте, откуда родом художник, чем он увлекается, как эта картина сделана. В конце концов, сколько она стоит? Любая информация поможет вам зацепиться за произведение.

Я играю с собой в такую игру — представляю, какой музыкальной группе подошла ты такая обложка альбома. А после включаю альбом, слушаю музыку и смотрю на произведение. И сразу смотришь на него иначе, ощущаешь иначе. Кайф!

⌘ ⌘ ⌘

Когда мы говорим про актуальное искусство, важно понимать что оно постмодернистично. Оно ставит себя в пику тому, как мы привыкли понимать искусство, оно говорит: «Вам нравится смотреть на понятное: на фоточки, на классические картины, на обычное и привычное. А вот фиг вам!» Художники считают, что они не могут выразить свои идеи обычными методами: классической живописью, фотографией, видео, понятными образами. Актуальное искусство — это искусство за горизонтом. Оно уже в будущем, а мы пока нет.

Чтобы расслабиться, относитесь к актуальному искусству как к мему. Все эти картины и инсталляции — это мем, как кот Пушин, лягушонок Пепе, как все эти дурацкие картинки из фейсбука и твиттера. Трудно объяснить, в чем смысл мема. Ну вот почему все смеются над этим? Это просто картинки, которым мы сами придали какой-то смысл. Вот и актуальному искусству тоже можно придать смысл.

Просто посмотрите на произведение и подумайте: «Хм, а что это? В чем прикол? На что это похоже?». Представьте, что художник загадал вам веселую загадку.

Когда я впервые посмотрел на картинку Такаши Мураками «Мэй Сацуки» (May Satsuki), то увидел, простите, брызги спермы. Мне стало интересно, угадал ли, и полез читать.

Итак, картина называется May Satsuki. Мэй и Сацуки — это герои аниме «Мой сосед Тотторо». А еще Mai Satsuki — это псевдоним японской порнозвезды. Хаха, бинго!

⌘ ⌘ ⌘

Мне кажется, ключ к пониманию актуального искусства — это освобождение от строгого, важного отношения к искусству вообще. Мол, стыдно не различать Моне и Мане. А кто рисовал фирменным синим цветом? А это кто? Ха, да ты Поллока от Ротко не отличаешь!

Скажите таким умникам: «Пошел в задницу! Выучить слова с таблички — не значит понимать картину. Отойди и не мешай мне разгадывать загадки».

В один из дней стало интересно, куда можно съездить из Берлина на поезде. Оказалось, что можно даже в Копенгаген. Немного поискали билеты, и решили отправиться в двухдневное путешествие: туда на самолете, а обратно поездом.

Час на самолете — забытое ощущение. Еще все не могу привыкнуть, что Европа — это такое большое государство, в котором разве что говорят на разных языках. Мобильный интернет работает везде, никто не проверяет паспорта. Все везде ездят, бывают и просто живут как им вздумается.

Почему-то представлял себе Копенгаген огромным скандинавским мегаполисом, а он оказался расслабленным городишком в миллион жителей вместе с пригородами. Самолет садится на острове, облетая его весь по периметру. Прямо в аэропорту можно сесть на метро и поехать по мосту в шведский город Мальмо. Ну а мы поехали домой.

А. сняла квартиру в местной хрущовке. Это маленькие уютные квартирки в две комнаты, с большими окнами невероятной прозрачности — кажется, что можно выпасть от неаккуратного движения и повиснуть на ели, что растет у дома. На каждом этаже по две квартиры, между ними расположен узенький мусоропровод. У сдавшего нам квартиру парня на кухне стоят книжки в стиле «Как быть городским охотником», на обложке огромный нож впивается в говяжье сердце. Когда мы звоним его уточнить бытовой момент, он отвечает не сразу, говорит что проводит время на вечеринке.

Датский язык кажется холодным и округлым. Я активно занимаюсь немецким и постоянно нахожу на улице недавно выученные слова, которые забавно искажены. Вместо привычного немецкого слова Friseur (парикмахер) тут на вывеске напечатано: Frisør. Я хожу и весь день завываю эти слова на разный лад. А вместо Fahrrad тут… Cykel. Впрочем, слово «мороженое» и там, и тут одинаково странное: Eis и Is.

До поездки в Копенгаген я знал только одно датское слово — сморреброд. В Петербурге любой уважающий себя бар подавал сморреброды с семгой на свежем ржаном хлебе. Казалось, что тут вообще на каждом углу они продаются. Но на деле удалось купить рыбные сэндвичи только в обратную дорогу, в поезд. Питерские получше будут!

Зато мы возместили обиду за сморреброды на крафтовом пиве. Холодильник в магазине по пути домой был похож на клевый столичный бар. Утром последнего дня в Копенгагене пустых бутылочек накопилось столько, что мы решили вынести их самостоятельно и не смущать хозяина квартиры — он подумал бы, что в его маленькой квартире бушевала вечеринка.

Копенгаген, мы будем скучать по твоему замечательному пиву в этом городе противного сингапурского лагера и местных горьких лимонадов, что зря пивом зовутся! Я все хотел увезти с собой пару ящиков чего-нибудь, но А. сдержала меня.

Машин в Копенганене еще меньше, чем в Берлине, велосипедов еще больше, а общественный транспорт — странный. Чего стоит только метро, в котором ездит широченный поезд, похожий скорее на подземный самолет без крыльев: в нем свободно помещаются два велосипеда, поставленные перпендикулярно движению, и еще остается место между ними.

Метро еще дороже, чем в Берлине. В один из дней не смогли купить билет: кассовый аппарат не принимал наличные, а мобильное приложение — карточки, даже немецкие. В итоге поехали зайцами, и едва-едва выскочили перед неожиданно образовавшимся кондуктором. После час шли домой, а я выдумывал что куплю на деньги, сэкономленные на штрафе.

Датчане кажутся нечувствительными к местному климату. Утром второго дня начался дождик, который спустя полчаса превратился в крепкий ливень — по такому сразу видно, что он не собирается заканчиваться раньше вечера. Мы дошли до ближайшего кафе совершенно мокрые, несмотря на то, что надели на себя всю взятую в поездку одежду.

А датчане спокойно гуляли по такому дождю, причем в обычной одежде: в рубашках, толстовках. Мимо проезжали молодые отцы, которые везли детей в прицепах, причем сами были одеты во что придется, вплоть до футболок. Апофеозом стала картина: разодетые для солнечного летнего дня хипстеры спокойно стоят под дождем в очереди в модное, вечно забитое кафе.

Если Берлин предлагает вертеться на улице, то Копенганен советует расслабиться и жить внутрь, а не снаружи. Показалось, что в датской столице принято жить дома: на улице мало мест, где можно посидеть, мало кафе и баров, немного кофеен. Наверное, климат влияет.

Вечером в окне дома напротив была видна вечеринка: молодые люди слушали какую-то светомузыку и выпивали, кто-то сидел на подоконнике. Утром следующего дня все те же люди устроили чаепитие. Внешне ничего не изменилось, только вместо стеклянных бутылок в руках у них были чашки.

Еще заметил, что тут не принято скрываться. Я слегка привык к берлинским соседям, которые устраивают семейные ужины в трусах, но в Копенгагене кажется шторы отсутствуют как понятие. Интересно, в их языке есть какое-то слово для штор или жалюзи?

Жить напоказ наверное нормально, но все же непривычно. Странно подходить утром к окну обнаженным и разглядывать содержимое квартир напротив, видны даже продукты на столе. Наверное, я сам виден не хуже — но это тут никого не волнует.

Одно из главных достопримечательностей Копенгагена — Христиания. Это мегасквот: район города, который занят хиппи. Христиания признана государством полуавтономной общиной. В ней постоянно живет более тысячи человек, работают магазины и кафе. Местные жители развлекают туристов, торгуют легкими наркотиками и занимаются кустарным трудом и гордятся своей свободой.

Христиания — необычное место, но мы решили его не посещать. Мне немного неприятны люди, которые запрещают снимать и могут ударить тебя за съемку. Хватило прогулки вокруг общины: на траве валялись нетрезвые люди, кто-то жарил шашлыки и танцевал, кто-то постоянно клянчил мелочь. Даже в паре километров от Христиании чувствовалось влияние города хиппи: всюду сидели, гуляли и торговали характерные люди.

Люблю современную скандинавскую архитектуру и считаю ее одной из лучших, наряду с модернистской японской. Прямые линии, монохромные стены из стекла, бетона. стали и дерева, спокойность и отстраненность — кажется, что такое всегда будет в моде, словно хорошая белая футболка.

Гулял под дождем возле местного университета и примерялся, как бы его получше сфотографировать (в итоге не получилось ничего приличнее снимка сверху). Мимо меня пробежал студент и едва не испортил кадр. Я яростно оглянулся на него, а на спине у студента было русскими буквами написано ЧЕБУРАШКА. И действительно.

Еще удивило и понравилось вот что: в Копенгагене полно зеленых пространств прямо внутри города. Вот этот парк возле Христиании выглядит как здоровый кусок реки и леса. Я стою в центре города, а вокруг не видно домов и не слышно машин, только шумит трава и деревья, плещется вода, плавают и летают северные птицы.

Вокруг протоптаны тропинки, стоят скамейки. Но во всем этом нет ощущения искусственности обычного парка. Словно люди строили город, и забыли пару гектар леса. Нигде больше такого не видел.

В Копенгагене хочется завести яхту, собаку, велосипед и ребенка. Хочется похудеть и вытянуться до двух метров, выпросить у боженьки красивое лицо и светлые волосы, хочется поселиться на цокольном этаже и каждый день неторопливо ехать на работу в джинсах и ботинках-оксфордах.

А после хочется красиво состариться и просадить накопленные деньги где-нибудь на европейских или азиатских пляжах. Или ничего не просаживать, а просто уплыть куда-нибудь на яхте. Или уйти на вечеринку. А квартиру сдать по Эйр-би-н-би скучным немецким туристам.

Обратно помчались поездом: мимо чистых коров, бесконечных морских заводей и ветряков, что равномерно машут крыльями — те же коровы, но только электромеханические, выдаиваемые энергией вместо молока.

Я протянул билет проходящему контролёру, а он махнул рукой: «Ой, да ладно вам. Вот через час бригада сменится на немецкую, и они будут дооолго и тщаательно проверять все билеты». Люди в вагоне понимающе засмеялись, я тоже засмеялся для приличия. После пошел и открыл последнюю бутылку замечательного цитрусового крафта прямо об поезд.

Черт побери, надо обязательно вернуться.