Дмитрий Чернышев интересно рассказывает о поездке в район чернобыльской катастрофы.
Разбор закона о защите прав потребителя в контексте обмена или возврата товара. Понравился, например, вот такой хак: «Но если вы не нашли ничего подходящего или вам по каким-то причинам нужно вернуть деньги, тогда могу рекомендовать разве что такой алгоритм. Обрисуйте продавцу следующую перспективу: вы возьмёте аналогичный товар, через день вернётесь, скажете, что этот товар тоже не подошёл по фасону, и попросите обменять на аналогичный – и так до тех пор, пока вам обоим это не надоест. Закон теоретически это позволяет – ведь к «аналогичному» товару, который вы получили взамен первоначально купленного, применяются те же правила об обмене и возврате. Скорее всего, продавца такая перспектива не обрадует и он выполнит ваши требования».
Большая и структурированная коллекция плакатного дизайна.
Фотограф Джеймс Моллисон путешествовал по миру и фотографировал детские игровые площадки.
Анна Савина потихоньку публикует на медиуме отрывки из своей дипломной работы об объяснительной журналистике: «В тексте Ринеарсона много технических описаний, но он использует короткие и интересные анекдоты, чтобы удерживать внимание читателя. Например, в третьей главе «Designing the 757» подробно описан забавный тест, которые должны проходить новые модели самолетов: в их окна из воздушной пушки запускают куриц, чтобы проверить прочность иллюминаторов. Американский писатель и ученый Дон Фрай считает этот эпизод отличным примером «золотой монеты» или «печенья Oreo» — так он называет интересный момент, которым можно подбодрить читателя и убедить его читать дальше. «Примерно на половине любой длинной статьи читательский интерес и энергия ослабевают. […] Так что нам нужно поместить что-то замечательное как раз перед этим моментом, что-то, что ободрит их — награду за то, что они прочитали так много», — пишет Фрай».
На аукцион выставили большую коллекцию шпионских фотокамер.
Огромный и классный пост Лизы Жуковой об адовом состоянии российского книжного мира: «Вот Дмитрий Песков признается, что в школе не любил “Анну Каренину”, сразу переходя к выводам: “наверное, это наша общая проблема – самые серьёзные произведения нас заставляют читать в самом юном возрасте, мы это воспринимаем как пытку”. Вот член общественной палаты Роман Дощинский, председатель Ассоциации учителей русского языка и литературы Москвы, во время обсуждения списка обязательной для изучения литературы зачитывает План Даллеса и призывает задуматься: “вот к чему может привести поощрение различной вариативности в образовании”. Вот комитет по делам общественных объединений и религиозных организаций Госдумы совместно с российским книжным союзом рассказывают о планах по «патриотизации литературы», призывая убрать из школьной программы романы Достоевского и Толстого. Высказывается депутат Ярослав Нилов, который еще недавно настаивал на привлечении режиссера Тимофея Кулябина к уголовной ответственности за оскорбление чувств верующих. По словам Нилова, школьную программу нужно кардинально пересматривать: “по себе могу сказать — в 9-10 классах сложные философские вопросы проходить рано! Изучать «Войну и мир», «Преступление и наказание», Булгакова и прочих – сложно и рано!”. Обычно подобные новости на этом и заканчиваются, что не так интересно, но в этом случае в Госдуме творится настоящий праздник духа и депутата поддерживает Роман Путин, племянник нашего президента, занимающий должность председателя Русского академического фонда. Он сообщает, что в школе «Войну и мир» тоже не читал. Выступлю сейчас в роли типичного пользователя фейсбука, простите, но может их по этому принципу туда и отбирают? Масонская ложа двоечников?»
Потрясающие истории раздолбайства ядерщиков на атомных электростанциях: «Как-то раз в начале 1980-х инженеру полночной смены в зале БЩУ позвонил сотрудник с площадки перезагрузки топлива и сказал, что что что-то свалилось внутрь реактора. Инженер приказал тут же сделать запись о падении в подобающий журнал на перезагрузочной платформе. После затянувшегося молчания сотрудник доложил, что тросик, на котором висел зажим, оборвался. Так что зажим вместе с журналом покоился в воде внутри реактора. Инженер-реакторщик распорядился немедленно остановить все работы впредь до поимки зажима. Через час нервной рыбалки зажим удалось выудить из реактора. Вся информация из промокшего и слегка радиационно зараженного журнала была аккуратно переписана в свеженький сухой, который подвесили на новеньком зажиме на новеньком тросике».
Леонид Парфёнов рассказывает о том, как он снимает свои фильмы: «Естественно, были придуманы замещения, фоны. Потому что для того, чтобы фотография жила… Не то что я так себя люблю… ну, люблю, конечно… Но ее нужно согреть внутренне, там должно быть какое-то движение, какие-то взаимоотношения между нами сегодняшними и тем снимком. Потому что красная цена хронометража — пять секунд, ну семь — вы ничего не сумеете разглядеть. Вот семья на покосе, над Шексной… Это просто не вяжется с экраном. Вы привыкли на нем к динамике. И нам нужен был такой вот песочек, чтобы такой уклончик шел — и я по этому песочку… Песок, и трава, и вода, они-то неизменны. На чем все и строится, что из XXI века можно перейти на сто лет раньше. И нам нигде не попадался песочек. Я уже плюнул, думаю, ладно, купим полсамосвала песку, это недорого стоит в масштабах бюджета фильма, насыплем в нужном месте и снимем. Но на турбазе, где мы жили, снимая Кивач, вдруг нашелся такой откосик. В общем, ерунда, но из такой ерунды все и состоит. Поэтому, в принципе, получается делать один фильм в год-полтора».
