Спросите меня о чём угодно в комментариях к этому посту.

Пару слов об известном холиваре среди редакторов.

Есть люди, которые все иностранные слова пишут на языке оригинала: смартфоны Apple, часы Ulysse Nardin. Некоторым нравится, как это выглядит, другие заботятся об узнаваемости бренда.

Читатели часто путаются. Вот любишь ты песню Protège Moi группы Placebo. Но если французского не знаешь, то вряд ли прочитаешь название правильно: Протеж Муа́, и попадёшь впросак. Я вот в юности думал что популярные игры-симуляторы Tycoon читаются как «Тассун», а приятель мой коверкал Dungeon Siege как «Дангеон Зиеге». Попробуй-ка разберись, как это правильно читается.

С другой стороны, есть адепты, что пишут все англоязычные слова по-русски: смартфоны Эппл, часы Улисс Нардан. Так текст выглядит опрятно, читать его легко. С другой стороны, это не так просто, как кажется.

Во-первых, есть несколько способов передачи иностранных слов по-русски: транспозиция, транслитерация и транскрипция. Любители русификации мешают эти способы, как им хочется, пишут одновременно и твиттер, и микрософт. Однако главная проблема — в другом. Читатели часто не могут перевести русское слово обратно в английское, чтобы узнать о нем больше. Вот знаю я часовой бренд Уллис Нардан. Как его по-английски написать? Ullis Nardan? Ой, так это не английский даже, а французский!

⌘ ⌘ ⌘

Я подхожу к вопросу иностранных слов в русском языке так.

Общеизвестные и общеупотребительные слова всегда пишу по-русски: Эппл, БМВ, Боинг, Ред Хот Чили Пепперс. Пишу, используя транскрипцию — записываю русскими буквами звучание слова на родном языке.

Новые слова со сложным написанием пишу по-русски, а после в скобках даю оригинальное написание: часы Улисс Нардан (Ulysse Nardin). Делаю так первый раз в тексте, затем везде пишу по-русски.

Продолжаю конспектировать статьи Элиезера Юдковского о рациональности и когнитивных искажениях.

1. Разные модели мира могут давать одинаковую картину.
2. Наше сознание может моделировать неведомое, и даже умеет предсказывать чувственный опыт. При этом у нас встречаются убеждения о вещах, которые не просто незримы — они нереальны.
3. Более того, сознание может связывать понятия, про которые не имеет чувственного опыта. Представим, что нам говорят про писателя, и называют его пост-утопистом. Мы не читали его работ и не знаем, кто такие пост-утописты. Затем мы узнаем, что пост-утописты выступают за борьбу с капитализмом. Так мы делаем вывод, что писатель — борец с капиталистическим опытом. Так мы строим целые сети убеждений, соединённые только друг с другом. Это опасно.
4. Чтобы бороться с таким искажением, следует задавать себе вопрос: какой новый опыт я получу? Этот писатель — пост-утопист. Ну а что мне с того?
5. Два рационалиста не могут согласиться не соглашаться. Если два человека не соглашаются друг с другом, то хотя бы один из них должен быть в чем-то неправ.
6. Убеждение как групповая идентификация — это неполноценное убеждение. Это скорее способ войти в сообщество, подчеркнуть свою принадлежность к нему. Аналогично действуют люди, надевающие рясу.
7. Рациональные убеждения заразительны. Если убеждения человека не заразительны, то значит он делает их на основании личных или скрытых причин, что плохо.
8. Убеждение стоит того, чтобы в него верить, если тебя в принципе можно убедить не верить в него. Это означает, что ты привит от слепой веры во что-то.
9. Хайнлайн писал, что самое простое обоснование чего угодно выглядит так: «Женщина дальше по улице — ведьма, значит она это сделала». Рационалист должен задавать к этой фразе вопросы. Как она это сделала? Что именно сделала?
10. Нельзя проводить эксперименты, которые подтверждают теорию. Эксперименты должны испытывать её на прочность.
11. Хороший принцип — если вы испытываете замешательство, то значит с убеждениями что-то не так.
12. Часто выдуманное удивляет рационалиста сильнее существующего.
13. Важно разделять то, что человек говорит (речевое поведение) и его убеждение. Яркий пример: дети в школе, которые по памяти называют зазубренные формулы, но не понимают их смысла.
14. Есть семантические стоп-сигналы: бог, ИГИЛ, ГМО. Когда слышишь их, то автоматически превращает в контр-аргументы в разговоре. Их главная черта — нежелание рассмотреть следующий вопрос. Важно избегать такое, стоп-сигналы это плохая штука.
15. Также важно опасаться таинственных ответов на таинственные вопросы. «Почему у нас есть стремление к бессмертию? — Потому что у нас есть жизненная сила!». В таких вопросах ответ является сплошной силой. И явление продолжает оставаться тайной даже после ответа.
16. Есть заклинание, останавливающее любопытство. Когда кто-то спрашивает: «Как ты это сделал?», я просто отвечаю: «Наука!»
17. Вокруг нас мало рационалистов.Для большинства восприятие хаотичного мира предполагает хаотичные стратегии борьбы с ним. Тебе надо сделать лишний шаг, подумать мысль, не приходящую в голову первой, для того, чтобы сообразить что-то иное для борьбы с огнем, чем огонь.
18. Непросвещенные говорят: «Рациональность работает лишь при взаимодействии с рациональными людьми, но мир нерационален». Но выбрасывание собственной рациональности, при встрече с нерациональным оппонентом, не поможет. Есть законные формы мышления, которые все же генерируют наилучший ответ, даже при встрече с оппонентом, нарушающим законы. Теория принятия решений не сгорает синим пламенем при встрече с оппонентом, не подчиняющимся этой теории.
19. Сталкиваясь с неизвестным, мы выбираем из трилеммы: объяснить, поклониться, игнорировать.
20. Лучше всего объяснять. Нажмёшь «объяснить» для жизни — получишь химию. Нажмёшь «объяснить» для химии — получишь атомы. Нажмёшь «объяснить» для атомов — получишь электроны и нуклоны. Нажмёшь «объяснить» для нуклонов — получишь хромодинамику и кварки. Нажмёшь «объяснить» для того, чтобы узнать, откуда взялись кварки — вернёшься во времена Большого Взрыва. Не забывайте, что поклоняться можно по-разному. Поклоняться можно и не зажигая свечей вокруг алтаря. Если бы я сказал «Хм, это какой-то парадокс. Интересно, как он разрешается?», то это означало бы, что я нажал «объяснить» и теперь терпеливо жду ответа. И если весь вопрос кажется тебе неважным, или неуместным, или тебе кажется, что лучше подумать о нём потом — значит, ты нажал «игнорировать».

Продолжение саммари.

LessWrong — это международное сообщество о рациональном мышлении и когнитивных искажениях. Оно выросло из блога калифорнийского учёного Елиезера Юдковского, специалиста по искусственному интеллекту и автора книги «Гарри Поттер и методы рационального мышления»

Это большое сообщество с форумами, статьями, книгами и регулярными встречами в разных городах. Русскоязычная часть этого сообщества перевела серию статей Юдковского и запустила сайт с ними. Статей довольно много, по объему хватит на целую книгу.

Я понемногу читаю перевод статей Юдковского и веду для себя конспект. Это помогает бороться с трудным слогом и ореолом таинственности, что встречаются в тексте. Буду постепенно делиться с вами конспектом. Напомню, что это не цитаты, а моё упрощённое переложение мыслей Юдковского.

1. Человек изучает мир с помощью разных методов. Эти методы могут иметь ошибки, и тогда изучение приводит к заблуждениям.
2. Ошибки бывают случайными и регулярными. Регулярные ошибки называют когнитивными искажениями. Проблема когнитивных искажений в том, что они меняют картину мира незаметно. Нам кажется, что мы не ошибаемся, а на самом деле поступаем неправильно.
3. Чтобы уменьшить когнитивные искажения, нужно научиться рациональному мышлению.
4. Рациональное мышление — это не про то, чтобы быть суровым и гиперинтеллектуальным, с подавленными эмоциями, как часто показывают в кино. Рациональное мышление помогает осознать свои эмоции. Иногда быть рациональным значит не рассуждать, а отдать себя на волю чувств.
5. Рациональный человек чаще достигает своих целей. Он делает лучшие выборы.
6. Мы часто принимаем решения быстро, почти незаметно. В такие моменты сознание использует когнитивные эвристики — наборы правил для принятия решений. Обычно эвристики экономят время и приводят к верному решению. Но иногда мы полагаемся на них и ошибаемся. Рациональное мышление учит притормаживать на поворотах и борется с неправильными эвристиками.
7. Пример неправильной эвристики — эвристика репрезентативности. Мы оцениваем феномен, основываясь на том, насколько он характерен по отношению к разным категориям. Стив более вероятно является застенчивым библиотекарем, или застенчивым продавцом? Большинство людей будет думать над этим, анализируя насколько «застенчивость» сочетается с стереотипами этих профессий. Мало кто думает, что продавцов во много раз больше библиотекарей.
8. Другая неправильная эвристика — заблуждение невозвратных затрат. Мы часто продолжаем заниматься бесполезным делом просто потому, что начали его и не можем бросить. Хотя на самом деле нужно сжечь мосты и двигаться дальше.
9. Еще есть эвристика доступности. Люди оценивают вероятность события по тому, насколько легко приходят на ум примеры этого события. Если друзья автомобилиста и он сам не попадали в аварию, то вероятность аварии кажется небольшой. На самом деле относительная вероятность у всех одинакова.
10. При этом нельзя считать, что долгие, вдумчивые суждения всегда вернее быстрых, поверхностных. Можно быстро принять верное решение, и ошибиться, думая долго.
11. Часто рациональность преподносят как единственно верный способ мышления. Это опасно. Безусловная рациональность теряет все степени свободы и превращается в деспотичный первобытный обычай. Люди получают неверный ответ и возмущённо утверждают, что они действовали в точности по правилам — вместо того, чтобы учиться на ошибках.
12. Всё, что может быть разрушено правдой, должно быть разрушено. Всё, что подпитывается правдой, должно процветать.
13. Нельзя игнорировать что-то лишь потому, что ты не знаешь, как это определить. Можно не помнить уравнение относительности и упасть с обрыва.
14. Когда нас просят оценить затраты на воплощение проекта, мы начинаем рисовать в голове идеальную картину, забываем учесть непредвиденные обстоятельства. На деле многое идёт не так. Но даже если заставишь себя мыслить пессимистично, это вряд ли поможет. Рационально найти пример подобного проекта в прошлом и узнать о затратах, которые на него отведены — и отталкиваться от этой оценки.
15. Есть посторонние люди, что знают меньше деталей конкретного задания, но знают оценку затрат похожего проекта. Их выводы менее оптимистичны и более точны, чем у тех, кто проводит планирование.
16. Когда люди знают исход ситуации, то ошибочно считают, что могли бы заранее предсказать его. Но это не так. С этим тесно связана иллюзия прозрачности: мы всегда знаем, что означают наши слова, и мы ожидаем, что остальные тоже это знают. Мы правильно понимаем смысл, читая написанное нами, обладая знаниями о том, что мы действительно имели в виду. Этим смыслом сложно поделиться с кем-то, кто будет руководствоваться лишь словами.
17. Как заметили Кейсар и Барр, за два дня до атаки Германии на Польшу Чемберлен послал письмо, вложив туда намерение показать, что Британия вступит в бой, если вторжение состоится. Письмо, составленное из дипломатичных выражений, было воспринято Гитлером, как примирительное — и танки поехали. Так что не стоит винить тех, кто недопонял твои очевидные слова, в разговоре или письменно. Есть шанс, что твои слова более туманны, чем кажутся.
18. Между людьми есть ступеньки в знаниях — понятийные шаги. Учёные-физики находятся в одной понятийной среде. Между учёными и аспирантами может быть один понятийный шаг, между учёными и физиками-любителям — два, и так далее. Между физиком и неграмотным фермером из Камеруна много понятийных шагов. Часто людям кажется, что они общаются с «глупыми» людьми, которые их не понимают. Но на деле им самим следовало сделать несколько понятийных шагов назад.
19. Хорошая презентация или текст строят путь от того, что читатели или слушатели уже знают, понимают — к тому, что им следует понять. Каждое новое знание должно опираться на предыдущее. Как только цепочка нарушается, аудитория чувствует сектантство.
20. Понять мыслительный механизм сложнее чем понять часовой механизм. Но между этими задачами нет фундаментальных различий.

Продолжение конспекта.

У меня есть простое правило, как сочетать консерватизм с тягой к новому: в еде, приключениях и путешествиях, музыке, в чём угодно. Оно простое: я дважды выбираю привычное, а в третий раз — новое:

К примеру, я люблю крафтовое пиво. У меня есть сорта-фавориты, среди них «Дюшес де бургунь», «Кюве де якобинс» или какая-нибудь «Ла луна росса». Я обычно предпочитаю их, но каждый третий раз беру что-то новое для себя. Так и любимое не забываешь, и развиваешься понемногу.

Кажется, что 2+1 — это консервативная тактика. Можно поменять слагаемые местами: 1+2. Так новых впечатлений будет в два раза больше.

У Ильи Бирмана есть замечательный пост с советами авиапутешественнику. Посту почти десять лет, но он по-прежнему актуальный. Ну вот, смотрите, словно и не было этих десяти лет:

Сограждане очень любят собраться по-быстрому и начать стоять в проходе в течение всего времени, пока самолёт едет к стоянке, пока подадут трап. Это полный идиотизм. Здесь снова нужно сидеть. Когда самые спешащие начнут вставать, сидите. Когда все, включая ваших соседей, встанут и уже достанут сумки с верхних полок, сидите. Когда двигатели будут заглушены, а вы уже в иллюминатор увидите, что трап подали, сидите. Ну, или можете начать неспешно обуваться.

Я решил дополнить пост Ильи своими советами.

1. На контроле безопасности положите в лоток сумку или рюкзак, уберите в него телефон, ключи, кошелек, паспорт с посадочным талоном, ремень. Сразу достаньте ноутбук и положите его сверху на сумку. Так после прохождения рамки вам не придётся судорожно выгребать свои вещи из лотка, создавая за собой очередь из таких же. Прошли, взял рюкзак и отошли в свободное место, чтобы там спокойно собраться и никому не мешать.
2. Я регулярно пью воду — это влияет на моё настроение и помогает уставать меньше. В аэропорту эта регулярность нарушается. Сначала у тебя отбирают все жидкости, потом предлагают купить воду за трёхкратную цену. В самолёте приходится либо ждать обеда, либо ходить к стюардессам за стаканами размером с напёрсток. С этим можно справиться так. Возьмите с собой в аэропорт пластиковую бутылку воды. Вероятно, вы выпьете её по дороге и за время регистрации. Затем положите пустую бутылку в рюкзак и спокойно проходите контроль безопасности. А после снова наполните её: в фонтанчике для питья. Если фонтанчиков нет, сходите в любое кафе, там вам нальют воды бесплатно.
3. Меня раздражают загончики для ожидания посадки. Обычно они все заполнены: люди стоят, сидят, ходят туда-сюда. Я ищу свободный загончик по соседству и располагаюсь там. Порой это даже забавно: в одном загончике толпа, а другом — пусто, но люди не распределяются. Наверное, пассажирам кажется что они должны сидеть только перед своим гейтом. Чтобы не дёргаться и не проверять, началась ли посадка достаточно завести будильник на айфоне. Есть еще хардкорный вариант: сидеть пока тебя не объявят по громкой связи.
4. Я высокий и в самолёте мне вечно не хватает места для ног. Поэтому я первым делом в самолёте я выгребаю всю ерунду из кармашка сиденья. Обычно там наушники, стопка журналов и брошюрок, еще какая-то ерунда — всё это помещаю в отсек для ручной клади над головой. Это дарит пару лишних сантиметров для ног.
5. В недолгом полёте стоит заранее выбирать специальное питание. Такое питание разносят первым, так что вы будете есть под завистливые взгляды соседей. В долгом полёте я так делать не советую — и на завтрак, и на ужин вам принесут одно и то же. Кстати, я советую выбирать кошерное питание. Кажется, что оно самое крутое из специальных (евреи стараются).

Прочитал книгу Кэролин Стил — о том, как еда влияет на развитие общества и городов.

Книжка мне очень понравилась — после её прочтения я стал чуть лучше разбираться в том, как города снабжаются едой (и стал меньше любить супермаркеты). Кэролин писала «Голодный город» в контексте Великобритании и своего родного Лондона, но большинство её наблюдений — универсальные.

Я подготовил краткий конспект книги:

1. Города неразрывно связаны с земледелием. Пока не было земледелия, не было городов.
2. В средние века продукты перевозили медленно, они быстро портились. Размер городов определялся радиусом, которым в город могли доставить продукты питания. Так, перемещение зерна на 100 км стоило до трети его общей стоимости. В средневековье мегаполис рос до тех пор пока всех жителей удавалось хоть как-то прокормить с близлежащих сельских угодий.
3. Редкий пример — города возле больших рек или на берегу морей. Так, Древний Рим на пике могущества достигал населения в миллион человек, но только благодаря уникальному расположению. В Рим быстро доставляли африканскую пшеницу кораблями. Но несмотря на это, величайший город древности всё время жил впроголодь, на грани зернового бунта.
4. Раньше всю еду в город возили на телегах или судах, скот гнали своим ходом (даже гусей). По нашим меркам продукты были не очень хорошие и свежие, но других не было. Всё изменилось с развитием железных дорог. В одной части страны растили скот, в другой — овощи, а потом свозили это вагонами в города. Еды стало больше, и города стали быстро расти.
5. Еще в древности люди понимали опасность продовольственной монополии. В средние века хлебопекам запрещали молоть зерно, а мукомолам — выращивать его.
6. Однако с ростом городов и увеличением объемов производства и торговли стали появляться продовольственные компании. Они брали под контроль всю цепочку: производство еды, доставку, продажу. Большие компании начали снижать цены — это ударило по фермерам. Сейчас крупные продовольственные концерны продолжают наращивать могущество.
7. У государства не получается бороться с крупными продовольственными компаниями. Еда, как и лекарства — это жизненно важные вещи, без них не прожить. Компании давят на антимонопольные комитеты, а те в свою очередь давят на руководства стран. Никто не хочет связываться с такой болезненной темой, и её решают мирно в пользу корпораций. В Великобритании литр молока в среднем строит 80 пенсов. Из них фермер получит меньше 20 пенсов прибыли — это на 3-4 пенса меньше себестоимости молока. Чтобы фермеры не разорились, им доплачивают субсидии от государства. Так потребители продуктов питания платят продовольственным компаниям сперва из своего кошелька, а после — косвенно, из налогов.
8. Жители городов готовы переплачивать, потому что они утратили связь с подлинным смыслом еды. Пища всегда доступна, она стоит очень дешево. Нам кажется, что еда приходит откуда-то из внешнего мира, из окружающей среды. Мы не задумываясь едим курятину, но стоит дать нам нож и запереть нас в ангаре с живой курицей, то мы скорее умрём от голода. А еще в 1965 году автор рецептов в журнале «Elle» считал самоочевидным, что хозяйка умеет сама освежевать кролика.
9. Производители продуктов питания косвенно эксплуатируют этот разрыв с реальностью. Покупатели и продавцы словно заключили договор: одни обещают полные полки супермаркетов, а другие стараются не задумываться, какой ценой всё это производится.
10. Раньше все страны и регионы производили продукты питания сами, своими силами: от овощей до скота. Доставить зерно и скот из Великобритании во Францию было невозможно — они погибли бы в пути. Кроме того, производительность труда была примерно одинаковой во всех странах. Сейчас всё изменилось. Производство продуктов расслоилось по разным странам, с учётом климата и стоимости труда. Сою производят в Бразилии, говядину — в Австралии, мёд — в Канаде. Затем всё это замораживается или консервируется, и доставляется по супермаркетам в разных странах. Креветки из Китая дешевле средиземноморских даже с учётом доставки за тысячи километров. Местные производители и фермеры не могут бороться с этой системой.
11. Кроме того, такая система влияет на разнообразие продуктов. Нам кажется, что в магазинах полно разных фруктов, однако это впечатление ошибочное. Мало кто знает, что только в Великобритании растёт больше двух тысяч сортов яблок. Однако в магазинах встречается только «гульден» да «гренни смит». Это не потому, что такие яблоки лучшие из всех. Просто их легче выращивать и доставлять. То же самое с бананами. Почти все бананы в мире принадлежат одному сорту, «кавендиш». Доходит даже до абсурда — учёные с трудом находят другие сорта бананов, они почти вымерли. Супермаркеты не заинтересованы в том, чтобы предлагать нам по-настоящему разнообразную пищу.
12. Развитые страны превратились в города, а весь остальной мир — в деревню, которая их кормит. На содержание среднестатистического жителя мегаполиса требуется 5,8 гектаров плодородной почвы (для американца — более 10 гектаров). Однако по справедливости на каждого жителя планеты приходится всего 1,8 гектара.
13. Современная система доставки еды ориентирована на скорость и отсутствие запасов. Продукты, которые вы купите в магазине через несколько дней, сейчас путешествуют на кораблях или автомобилях. Эта система негибкая. Если в ней случится сбой, то мы легко останемся с пустыми полками супермаркетов и можем по-настоящему страдать от голода. Если бы террористы были расторопнее, то они атаковали бы логистические центры продовольственных компаний.
14. Супермаркеты — это беда городов. Крупные магазины на окраинах города убивают торговлю в центре. Вместе с маленькими магазинчикам из городов утекает жизнь. Крупный магазин на окраине среднего города снижает товарооборот продовольственных магазинов в центре на 70%. Это бьёт по пожилым людям и тем, у кого нет машины — им тяжело носить покупки. Кроме того, разрушается любимая среда со всякими маленькими милыми мясными семейными лавками, где всех покупателей помнят в лицо.
15. Супермаркеты снижают продовольственную осмысленность людей. На полках царит «вечное лето»: фрукты, овощи, мясо всегда доступны. Мы забываем, что продукты бывают сезонными.
16. Мир переживает мясную революцию. Мясо становится доступным продуктом для сотен миллионов китайцев и индийцев. В 1960 году китайцы потребляли 4 кг мяса в год, а в 2005 году — уже 60 кг, и это число продолжает расти. При этом надо помнить, что на производство килограмма мяса тратится в 11 раз больше хлеба, чем съел бы сам человек, и в 1000 раз больше воды, чем для производства килограмма зерна.
17. Никогда еще еда не стоила так недорого. Сегодня житель развитых стран тратит на неё 10% своих доходов (в 1980 году тратили 23%). 80% продуктов мы покупаем в супермаркетах, ориентируясь прежде всего на цену, а не на свежесть, состав или пользу.
18. Городской центр с кучей магазинчиков и кафе — это символ общественности. Супермаркет, дом в пригороде, машина — это символ частной жизни.
19. Лучший способ получить знания о еде — научиться её готовить. Однако нас старательно убеждают в том, что мы не умеем этого делать, что у нас нет времени на приготовление еды.
20. В середине XIX века в Великобритании возникло «Вегетарианское общество». Однако его члены боролись не с употреблением мяса, а старались скрыть процесс его производства. Это наложилось на общую гуманизацию общества и выход «Происхождения видов» Дарвина. Подавать на стол животных целиком стало неприличным. Бифштекс с кровью начали прожаривать до состояния подошвы, чтобы его вид не напоминал кусок человеческой плоти.
21. С 1930-х годов реклама создавала образ идеальной домохозяйки. Приготовление еды — её священный долг. Чтобы всё успеть, следует использовать полуфабрикаты. В моде оказались рецепты вроде «смешайте банку фасоли, банку супа и банку консервированных овощей». Смеси для кексов от «Бетти Крокер» требовали смешать состав коробки с куриным яйцом. Так у женщин сохранялось чувство, что они на самом деле готовят, хотя на самом деле кекс состоит из нескольких компонентов и готовится элементарно.
22. К концу 1960-х годов женщины сжигали не жаркое, а собственные лифчики. Феминизм и эмансипация значительно увеличили продажи полуфабрикатов. Замороженная пицца стала символом прогрессивных политических взглядов.
23. Во Франции, Италии и Испании люди готовят больше, чем в США или Великобритании, потому что в этих странах сильнее культура семьи и выше связь между городским и сельским обществом.
24. Чтобы люди лучше разбирались в еде и готовили, этому следует учить с детства. Следует отказаться от готовых школьных обедов в пользу разностороннего здорового питания, и даже давать детям разведенное вино.
25. В середине XVIII века рестораны появились как альтернатива душным трактирам, в которых платили целиком за целый обед. В первых ресторанах подавали наваристый бульон, который называли restaurant, «восстановитель». Посетитель мог заказать и оплатить блюда по выбору.
26. В развитых странах на помойку отправляется от трети до половины всех продуктов питания. Пятая часть опрошенных заявили, что «не станут рисковать» и не будут употреблять в пищу продукты, срок хранения которых подходит к концу. Две трети британцев вообще не читают, что написано на этикетке.
27. Важно сохранить культуру еды: учить этому, учиться самим. Еда — это ключевой фактор, который влияет на развитие общества и экологию.
28. С одной стороны, важно государственное регулирование сферы питания. Важно ограничивать рост супермаркетов, следить за условиями выращивания растений и содержания скота. У производителей продуктов есть ресурсы, чтобы инвестировать в качественное развитие.
29. С другой стороны, следует связывать города с процессом приготовления еды. Можно создавать мини-огороды на пустырях, крышах, следует строить вертикальные фермы на стенах домов. В городе можно производить много свежей еды.
30. Человек — это просто животное, которое умеет готовить свою пищу.

В последнее время я всё чаще пользуюсь снэпчатом. Расскажу о том, что это такое и почему вам тоже следует попробовать.

Про снэпчат я узнал из новостей. Наверное вы тоже бесконечно читаете эти новости — социальная сеть для подростков обогнала твиттер по количеству пользователей. При этом друзья говорят одно и то же: «Я устанавливал приложение три раза, не понимал как им пользовался, и удалял спустя пару дней». Мне стало интересно, что это за ерунда такая: больше половины молодых американцев пользуются снэпчатом, а мои друзья сдаются. Так я установил приложение и начал его изучать.

За пару недель я прошёл все знаменитые стадии: отрицание, торг и так далее. Интерфейс казался непривычным до уровня отторжения, я не понимал, как мне сделать базовые штуки для социальной сети. Я не мог нормально опубликовать пост (их называют снэпами), не мог ответить на сообщение друга. Моя рука уже тянулась удалить приложение, но я перетерпел, смирился и втянулся.

Сейчас я уверен — снэпчат не страдает детскими болезнями других социальных сетей, и привносит в сетевое общение много нового.

Что не так с другими социальными сетями

Я активно пользуюсь твиттером, фейсбуком, вконтакте, инстаграмом, тумблером, коубом, реже — другими социальными сетями. У большинства из них есть проблема, которая мешает.

Соцсети создавались как инструмент общения между небольшой группой людей. Твиттер основали как способ общения между молодыми родителями. Вконтакте и фейсбук — это бывшие интернет-тусовки одногруппников. Однако с годами соцсети выросли, информации и людей в них стало много больше, а еще они обросли новыми функциями. И чем дальше, тем меньше в них остаётся дружеской социальности.

• Фейсбук внедрил алгоритмическую ленту новостей. Теперь я пропускаю посты десятков интересных мне людей, и не вижу нормального способа следить за ними.
• Твиттер, наоборот, показывает мне все сообщения ото всех. Если два приятеля устроили перепалку, то соцсеть покажет её всю, между важными новостями. Еще в русскоязычном твиттере дурацкая, токсичная атмосфера подколов и шуточек.
• Инстаграм всё больше похож на вычурный фотохостинг. Фотографировать свою жизнь как есть становится стыдно, в моде снимки со сложной композицией и обработкой. Все стараются удивить, держать уровень, но на самом деле создают всё больше одинаковых фотографий.

Я понимаю, что все эти недостатки — это на самом деле хитро поданные достоинства. Многим нравится атмосфера твиттера, почти все смиряются с фейсбуком. Однако с друзьями общаться там трудно.

Конечно, ради общения можно пойти в мессенджеры: чаты вконтакте и фейсбука, в телеграмм. Но там… скучно, нет фана. Если вы в юности сидели до заката на школьном заборе или падали от смеха со скамейки у подъезда, вы меня поймёте. Переписываться с друзьями в традиционном мессенджере не лучше, чем общаться по электронной почте. Снэпчат здорово выручает.

Чем хорош снэпчат

На мой взгляд, у снэпчата есть две главные особенности: он раскрепощает и помогает общаться с друзьями.

Можно сформулировать базовые правила снэпчата:

1. Дурачиться можно и нужно.
2. Снимай всё, что привлекло внимание.
3. Фотографируй себя в разные моменты.
4. Не парься о качестве снимков и фильтрах.
5. Снимай вертикально.
6. Снимай прямо здесь и сейчас — загрузить готовые снимки и видео нельзя.
7. Лента событий живёт сутки, после все снимки удаляются.
8. Отправляй сообщения друзьям.
9. Если отправляешь что-то приватное, задавай время жизни сообщения в пару секунд.
10. Не парься об интерфейсе, вы привыкнете.

Еще посоветую небольшое руководство по снэпчату от «Медузы».

Снэпчат — это одна из немногих настоящих соцсетей. Тут нет дурацких постов от компаний и контекстной рекламы. Тут нет пошлых шутников из твиттера и перепалок в комментариях. Есть только ты, твои друзья и ваша общая жизнь.

Одним словом, попробуйте! Скачайте приложение, добавляйте меня в друзья, я krlsrg. Или наведите камеру на жёлтую картинку в начале поста (она называется снэпкодом). До встречи в мире дурацких сообщений!

Год назад писал про Череповец — провинциальный промышленный город, где я родился и прожил большую часть жизни.

Пост получился скомканный, но личный. Я выступил сам себе психотерапевтом, одной рукой вынимал из шляпы незакрытые воспоминания и гештальты, а другой закрывал их на потеху публике. И публике, и мне понравилось, поэтому я решил продолжить.

Неделю назад побывал в Череповце по служебным делам, и прихватил с собой камеру. В итоге отснял 80 с лишним кадров — постараюсь найти истории для лучших из них.

Колхозный рынок в Череповце — это вам не столичный Даниловский или Дорогомиловский. Внутри стального шатра на бетонной ноге компактные колонии торговцев мясом, молоком, овощами. В центре всегда цветы, с них натекает солидных размеров лужа и пахнет сладкой зеленью. В одном из углов стоит со своей машиной мороженщик с удивительным незапоминаемым именем Альгюст Вильхельмович (или как-то так). У него продаются самые вкусные молочные коктейли на свете.

В детстве ходили на рынок с бабушкой, покупать копчёную скумбрию к картофельному пюре на ужин, да стоять с бидоном в огромной очереди к молоковозу. Лет в двенадцать на спор пытался прожить на 100 рублей в неделю, и покупал на рынке одно яйцо, одну сосиску и три пачки доширака. На третий день оголодал и сдался.

Это дом, в котором жила А. Улица Карла Либкнехта, 36. В доме было немало неформальных подростков, которые называли дом Карлышкой или К-36. Сейчас почти все конечно уехали, но в лифте еще остались надписи маркером: К-36 Brotherhood.

Как-то зимой я провожал А. к дому с уроков танго, на которые мы зачем-то решили пойти после работы. Дурачась, я свалил её в сугроб и сломал расчёску в рюкзаке А. Долго извинялся. А потом мы впервые поцеловались.

В Череповце хватает сектанских церквей. Всякие евангелисты, адвентисты и велосипедисты седьмого дня строят свои коттеджики с крестами компактно, на окраинах. В детстве побаивался ходить рядом. Казалось, что если засмотришься, то потеряешь рассудок и тебя засосёт туда в открытую дверь. Иногда внутри раздавались звуки гитар и синтезаторов, и странные напевы. В такие минуты становилось еще страшнее.

Однажды разговорились с женщиной-таксистом, которая неожиданно оказалась специалистом по этим сектам. Рассказывала, что Череповец у них считается важным опорным пунктом. Вот только не спросил, между чем и чем.

Сейчас на первом этаже этого дома располагается магазин «Магнит», а когда-то тут был магазин «Бюрократ», в котором родители купили мне мой первый компьютер. Я тогда поступил в университет на бесплатное, поэтому на компьютер нашлось чуть больше денег.

Между тем, как покупки доставили домой и моментом первого включения прошло несколько дней. Мы понятия не имели, как правильно соединить монитор, мышь, клавиатуру, системный блок и принтер. Поэтому просто разложили компьютер на столе и оставили так. Ночью я просыпался и смотрел на него — не верил, что он реален. Ну и еще сторожил, чтобы не украли.

На улице слева стоят симпатичные двухэтажные домишки. В одном из них знакомые сдавали квартиру какому-то священнику. Когда он выехал, среди оставленных вещей нашли фривольные картинки.

Центр боевых искусств, куда я ходил заниматься стрельбой из лука. Его долго строили в двухтысячные всем миром и открывали с помпой. Но когда я там оказался в первый раз, то удивился непродуманности и ветхости. В раздевалки было неприятно заходить, про туалет я молчу. Хотя кто знает, вдруг это развивает в мальчишках боевой дух и умение бороться с трудностями.

Когда-то зимой эти места были облеплены подростками. Мы катались с соборной горки на салазках, рюкзаках и просто на сырых протёртых портках. Были на горке и умные буржуи, которые запасали пластиковые картофельные мешки, набитые сеном. Самые смелые катались стоя, на ногах. Я тоже так делал, и не раз.

Пару раз падал и прикладывался спиной так, что долго не мог встать. Каждый раз думаешь, что точно переломал спину в ста местах, но пару минут в сугробе делают своё дело — встаёшь и ковыляешь наверх, чтобы снова съехать вниз.

Кое-где в городе еще остались кластеры деревянных домов. Но дома часто забрасываются или заселяются маргиналами, в некоторых живут цыганские общины. Иногда дома жгут: чтобы освободить территорию или просто так, ради развлечения. Печальное зрелище.

В Череповце две большие реки — в этом месте они соединяются. Одна слишком широкая, чтобы её можно было переплыть на человеческой тяге, а вторую как-то и не хочется. По широкой Шексне друг за другом ходят сухогрузы с песком и металлом, по Ягорбе плавают какие-то ерундовые буксиры. В детстве еще ходили маленькие пассажирские «Калоши» — мы с бабушкой пару раз катались на них вверх по течению.

«Калоши» возили дачников в безразмерные дачные кластеры, нарезанные на крохотные четвертушки. На каждом участке стоял летний дом размером с кровать, да какая-то теплица. У дачных районов не было улиц, были только причалы: первый, второй, и так далее. Вот к ним и приставали «Калоши». Сейчас, конечно, кораблики уже не ходят много лет, да и дачи по большей части брошены.

Еще в детстве я любил читать городские газеты (ну ладно, две газеты). В них каждый год предсказывали многократный рост туристического потока в Череповец, и обещали десятки теплоходов с пассажирами. Ни разу этих теплоходов не видел, а тут вырос — и на тебе, стоит.

Горожане отдыхают как могут на импровизированной набережной. Когда-то мы с А. пытались по-хипстерски кататься по ней на велосипедах с привалами-пикниками, но было передумали.

В детстве мы иногда бегали гулять по набережной Ягорбы. Битые бутылки, катание на льдинах, приставания нетрезвых хулиганов и другие приключения прилагались.

На другой стороне реки — судостроительный завод. Всё моё детство он ничего не строил, только вращал ржавыми кранами и светил мутными окнами цехов. Зато вдоль его границы проходила весьма фотогеничная железная дорога. Однажды я водил туда подружку на фотосессию, а сейчас она, кажется, в британской школе дизайна преподаёт.

В этом месте незнакомцы ранили меня в ногу из пневматической винтовки. Я просто гулял с бабушкой за ручку, и получил пулю в коленку, в лучших традициях гангстерских боевиков. Было обидно и больно, но я не сильно хныкал и бабушке не сказал. Да и что бы она сделала.

В один из этих домов я ходил на подготовительные курсы к учителю физики. Он преподавал в нашей школе, в знаменитом на весь город физико-математическом классе, куда поступали по конкурсу и выпускались в столичные вузы.

Преподаватель был толст и бородат. До Череповца он жил и преподавал в какой-то африканской стране. На стене у него висели кожаные щиты, маски и копья. Они выглядели точь-в-точь как штуки из приключенческих книг, которые я читал запоем. Мои домашние задания он разбирал как-то отстранённо.

Раньше в этом месте располагалась одна из множества рекламных студий: визитки, баннеры, листовки, вот это всё. В ней работал мой друг Иван. Он одной рукой рисовал эти визитки, а второй собирал всякие смешные плакаты с макаронами и готовил ночные коллективные игры.

В институте он как-то вечером позвонил мне и попросил поучаствовать в игре. Игроки должны были скинуть телевизор с моего балкона и заснять это на видео. Я отказался, аргументировав это замёрзшими окнами на балконе. Иван сперва обиделся, но потом быстро оттаял.

Никогда раньше не видел такой картины. Надеюсь, что это забота об экологии, а не признак бедности. Хотя нет, не надеюсь.

О, это легендарное место! Раньше на месте этого магазина находился его недостроенный остов в полтора этажа с подвалом. Мы с мальчишками называли его катакомбами. В катакомбы бегали после школы болтать о своих подростковых делах, взрывали в них украденные у сварщиков куски карбида. Иногда наполняли полуторалитровую бутылку песком и играли ей в сифу (только недавно понял, что это сокращение о слова сифилис). Бутылка в руках ведущего шелестела, и его было слышно издалека. Один раз я стоял на углу здания, задумавшись, услышал шелест и спустя секунду рухнул вниз без сознания — метким броском ведущий запустил бутылку мне прямо в висок.

В другой раз я поджег в катакомбах три рулона рубероида. Дыму было столько, что приехало три пожарных машины, по одной на рулон. От страха я бежал километров пять, не оборачиваясь и не сбавляя темпа.

А в этом месте зимой одноклассники за что-то напали на меня. Мы свалились в кучу человек в снежной пыли. В какой-то момент мне стало особенно обидно и больно. Тогда я громко закричал и схватился за ногу, симулируя перелом. Ребята перепугались и на руках отнесли меня через квартал в квартиру бабушки и дедушки.

На следующий день я пришёл в школу, хромая. Придумал, что у меня трещина в кости. Впрочем, спустя минуту прокололся: заявил что трещину диагностировала бабушка, без рентгена.

В одной из квартир в этом же доме жил хулиганистый парень Вова. Я не знал парня бесшабашнее. Он слушал группу «Эксплойтед», на спор засовывал монетки в замки школьных дверей, а однажды на урок естествознания притащил видеокассету с порнофильмом и включил её во время урока (учительница вышла на пару минут). Годом раньше я впервые увидел порно, у него дома.

Когда мы играли в футбол на школьном стадионе, Вова выставлял на балкон магнитофон и включал нам «Арию». А еще он музыкально одарён, прекрасно поёт, играет на нескольких инструментах. Сейчас строит в Череповце музыкальную карьеру, записывает клипы.

А вот и сама школа. Про неё можно книгу написать, столько всего связано: драки, влюблённости, дружба, разочарования, урывки знаний, пятёрки и тройки с минусом, исправляемые на четвёрки. А еще учитель физкультуры, который откровенно приставал к одноклассницами и научил меня утепляться газетами.

В этом дворике мы играли в «квадрат». Глупая игра с мячом, как только мы не повыбивали все стёкла — ума не приложу.

В каждом доме вокруг школы жило по семье её ученика, в некоторых — по несколько в подъезде.

После занятий мы спешили домой съесть свои обеды, наскоро делали уроки, а потом снежным комом катились между квартирами. С Максом заходили к Михе, втроём — к Русе, от него — к Роме и Джону. Я обычно приходил домой к девяти, к программе «Время», но большинство шлялись до ночи. Пару раз я так хотел остаться, что переводил наручные часы на час назад и говорил, что они сами так.

В центре нашей школьной территории стоял садик с продлёнкой. Я был в нём пару раз, когда родители куда-то уезжали — детская тюрьма, чесслово. Зато в младших классах школы мы часто ходили вокруг садика прямо по его забору, переползая через кусты и деревья. Сделать круг и не свалиться — великое достижение.

А этот жилой дом в центре города называется «Пентагон». Дом так назвали в честь продовольственного магазина, который был на первом этаже в девяностых, а вот почему магазин так назвали — непонятно. Слышал о том, что дом какой-то экспериментальной серии и купить квартиру в нём трудно из-за таинственных его качеств.

В магазине «Книги» на фото я купил свой первый томик «Звёздных войн», с которого началась моя эпопея страсти к фантастической вселенной длиной в несколько лет. Над ним был какой-то киоск с видеограми: один с деньгами играет, пятеро без денег смотрят и советуют. Сейчас и магазин, и киоск закрыты (а дверь книжного, кажется, вообще заварена насмерть).

На месте этих цветов стоял деревянный дом, в котором жил мой одногруппник. Прямо в центре города жила семья в деревянном доме. Они топили зимой печь, ходили с вёдрами на колонку, мылись в бане. Помню, одноклассник однажды выспрашивал меня о льготном абонементе в тренажёрный зал. Его прельщала возможность недорого ходить в душевую.

Потом они переехали, дом сгорел. Сейчас на этом месте пустырь и вот такие цветы цветут.

Старенький кинотеатр «Рояль-ВИО». Понятия не имею, почему он так называется, и даже знать не хочу. В детстве в нём работала администратором подруга мамы, и мы иногда ходили в кино бесплатно. В школьные времена мой папа ремонтировал квартиру кому-то из владельцев или руководству. Папе задолжали и подарили альбом с бесплатными билетами в кино, а он отдал его мне.

Я водил в кино всех девочек в классе по очереди. Под конец так устал от однообразия фильмов, что просто спал в зале. Благо там вместо жёстких кресел стояли просторные диваны.

Череповецкий трамвай — страшное лязгающее чудовище, раскалившееся в жару. Раньше мне никогда не приходилось ехать на нём, а сейчас решил прокатиться. Трамвай так грохочет и шатается, что кажется развалится на повороте.

Слева виднеется недостроенное здание, которое грозилось стать высотным бизнес-центром Череповца. После кризиса 2008 года стройку бросили. Первое время территорию сторожили, но потом пропали и сторожа с собаками.

Трамвай возит работников металлургического комбината. Это пути в сторону города. У меня за спиной они идут еще несколько километров прямо между цехами, градирнями и трубами. Вполне себе промышленный туризм за двадцать рублей.

Какая-то электробудка во дворе дома моей мамы. Мы иногда использовали её в качестве футбольных ворот, и однажды я подсаживал приятеля на её крышу чтобы достать залетевший футбольный мяч. Будка всё время страшновато гудела электрическим током, и мы её побаивались.

В спальном районе «Фанера» есть одноимённый футбольный стадион. Его содержит в порядке фанерно-мебельная фабрика, которая и дала название району. Летом по выходных тут играют любительские команды с названиями «Молот» или «Металлург», а на железных трибунах сидят члены их семей.

В детстве зайти на поле считалось страшным деянием. Обязательно прибежит какой-нибудь сотрудник стадиона и пригонит, закричав.

Во время футбольных матчей мы ходили по кромке поля, мечтая поймать вылетевший мяч. Иногда возле нас на асфальт усаживался ушибленный футболист, и командный врач прыскал ногу холодом из какого-то баллончика. В детстве это казалось чем-то очень взрослым, мужественным, космическим.

С края поля торчала тренировочная пожарная вышка. Пожарные призжают к ней отрабатывать экзамены с лестницами и канатами. Поговаривали, что внутри вышки кто-то нагадил, и что там нашли труп. Про первое верю охотно, во втором сомневаюсь.

Я бегал вокруг стадиона еще до того, как это стало модно. Впрочем, я бегал как умел — просто бежал изо всех сил, пока хватало дыхания. Потом останавливался, отдыхал и бежал снова, и так пока не надоест. А потом у меня начали болеть колени, и я бросил это скучное дело.

Не забуду эту дьявольскую железяку. В детстве мы натаскивали под неё опилки, и прыгали в них. Трусы с зеленой зоны, смелые с жёлтой, а бесшабашные ребята — сверху, с красной. Как-то я тоже решился прыгнуть, но не учёл, что перед этим весь день шёл дождь. Опилки уплотнились и с трудом меня приняли. Впрочем, бабушка не диагностировала никаких трещин в костях.

По дворовым понятием «Фанера» — это мой родной район, но по факту меня в нём почти не знали. Всё детство я провёл в центре, возле школы, и почти что жил у бабушки с дедушкой. Местным фанерским ребятам я не примелькался, и за мной никто не заходил после школы.

Кажется, что «Фанера» сильно изменилась, как и весь город. Стало больше магазинов с разливным пивом, каких-то мутных спортбаров, больше магазинов «Дисконт». Говорят, на окраине растут большие торговые центры, но я не ездил в новый блистательный район за Шексной.

С краю у «Фанеры» комбинат и мини-парк. По мебельной фабрике ползают козловые краны, таскают брёвна. Иногда пыхтит тепловоз и раздаётся протяжный вой очистительных систем. В детстве в такую систему засосало гайку — от высеченной искры случился объёмный взрыв древесной пыли, были погибшие. С тех пор слушаю очистительный вой с содроганием.

Как-то зимой я пробрался по льду внутрь завода и ползал по сооружению, которое вылавливало брёвна из воды и складывало их в штабеля. Помню, внутри железного рукава двигалась цепь с крючьями — страшное зрелище из фильмов про маньяков.

Незатейливая железная конструкция и дворец культуры «Северный». В дворце я как-то выступал с фаер-шоу и участвовал в какой-то студенческой пантомиме, пародируя голос переводчика Володарского (друзья знают о такой моей способности). Еще меня звали помогать одной дружественной рок-группе — я включал с плеера минусов, а двое музыкантов играли на гитарах и пели.

Помню, впечатлил ребят из рок-группы тем, что посоветовал переставить в песне строчки «Пусть будет любовь продолжительной» и «Пусть будет ответ положительным». Вокалист смущённо признался, что просто перепутал их, но похвали меня за лирическую чувствительность.

Раньше тут плавали «Калоши», и буксиры таскали огромные плота сплавляемого на фабрику леса. А сейчас в заросшей воде плещутся двое подростков. Я стою прямо на однопутной железнодорожной ветке между фанерно-мебельным комбинатом и спичечной фабрикой.

Еще в детстве это место было настоящим пляжем. В жаркий день весь берег был усыпан отдыхающими и пестрил от их полотенец. Сейчас вообще никого нет.

Я прошёл вперёд, и увидел такую картину. На полузаброшенной железной дороге между фабриками, среди кустов и безлюдья две девочки возятся с велосипедом. Всё это выглядело как сюжет из плохого сериала на каком-нибудь телеканале.

Я подошёл поближе, и одна из девочек попросила помочь. Оказалось, что другая упала с велосипеда и смяла крыло, заблокировав колесо. Я нашёл какую-то стальную пластинку и открутил крыло. Пока откручивал, девочка заботливо отмахивала меня от комаров. Я опасливо оглядывался: вдалеке обязательно должен был появиться разъяренный отец, который немедленно обвинит меня в чём-нибудь.

Починив велосипед, я сделал этот снимок и убрался восвояси. Надеюсь, девочки доехали до дома без приключений. По крайней мере, на горизонте не было маньяков.

А это тренажёрный зал, в котором я познал жизнь. Я записался туда в шестнадцать лет, занимался несколько лет до обретения классного тела. Попробовал протеиновый коктейль и дал попробовать приятелю. «Фу, он по вкусу как сперма» — заявил приятель к своему несчастью, его потом долго-долго травили этой фразой.

В зале общался с полной болтливой девушкой, которую опрометчиво представлял новеньким как «свою тёлку». Во время приседания из-под её формы выглядывали трусики тигриного цвета. Я очень расстроился, когда она вдруг перестала ходить в зал.

Когда мне было восемнадцать, у меня была девушка, а в этом доме жил её парень. Я его очень боялся, и всё время высматривал у подъездов белую машину (слышал, он ездит на такой). Впрочем, парня этого никогда не видел. Еще знал, что он работает уборщиком аквариумов.

А девушку эту видел несколько лет назад. Я приватизировал квартиру в мэрии, и она занималась моими бумажками. Уверен, она меня не узнала.

Кажется, череповецкий молочный комбинат уже закрыт. А когда-то я упрашивал маму зайти в магазинчик возле комбината, чтобы купить мороженое, прямо с конвейера. Еще родители рассказывали, что однажды во время прогулки примерно в этом месте через забор перелез мужчина с кругом сыра, который прямо на месте обменяли на алкоголь.

А это река Серовка, которая уже на фотографии вполне оправдывает своё название. В детстве в речке плавала мелкая рыбёшка и даже рыбаки были, а сейчас не плавает ничего, кроме мусора. По этой трубе я когда-то проходил в качестве экстремального развлечения, во время сильного гололёда.

Река раньше текла не по трубе, а как полагается. В ста метрах от этого места был пустырь, уже расчищенный от деревянных домов и готовый к большой стройке. Мы с папой пошли туда гулять. Папа занимался резкой по дереву и присмотрел себе какую-то вишню на доски, а я просто забрался на высокое дерево и сидел на ветке. Сейчас на этом месте стоят девятиэтажки, под которыми по трубе течет речка Серовка.

Над Серовкой проходит однопутная железная дорога (она потом продолжается в дорогу, которую мы с вами уже видели). В детстве вдоль этих путей можно было короткой дорогой дойти по автовокзала на первой фотографии или до железнодорожного вокзала, на который я приехал.

Двадцать лет назад в такой же летний день мы с мамой шли по тропинке рядом с рельсами с сумками, собираясь в деревню.

Мама просит меня оглядываться, чтобы не попасть под поезд или вагон, который часто пускали без тепловоза самоходом (говорили «толкачом»). Я оглядываюсь, но ни поезда, ни вагона, ни детства уже не видно.

Пофотографировал немного в недавней поездке.

Скучаю по Москве!