Мне повезло быть знакомым с десятками интересных людей, каждый из которых — специалист в своей области. Годами я разговаривал о разном с историками, фехтовальщиками, знатоками жестового языка, парапланеристами, подводными охотниками и другими необычными ребятами, а потом подумал: «Почему только я могу поспрашивать у них то, что мне любопытно?». Подумал и придумал в блоге новую рубрику — «Просто о сложном».

В рамках этой рубрики я буду приставать к друзьям к вопросами, а они будут на них отвечать. Вопросы я буду специально формулировать так, как сформулировал бы их недоверчивый подросток. Я не буду спрашивать ничего в стиле «Какие книги ты читаешь», а каждый раз сфокусируюсь на одной конкретной теме, в которой мой собеседник считается специалистом.

Сегодня у меня будет премьера рубрики, и тема будет необычная и острая — Холокост. А моим собеседником станет Александр Клиймук, историк, гид и педагог в Берлине.

Он специализируется на истории XX века, в особенности, на таких темах, как Холокост и Третий рейх. На четырёх языках Саша работает с группами со всего мира в Доме Ванзейской конференции — одном из главных мемориально-образовательных центров Германии, посвящённых тематике Холокоста. Кроме этого, он проводит открытые экскурсии, лекции и семинары по разным аспектам истории Берлина и Германии в XX веке. Я познакомился с Сашей на выездном мероприятии «Эшколота», побывал на нескольких его лекциях и могу заверить, что он аккуратный и взвешенный собеседник — я доверяю его честности и непредвзятости в вопросе, который он изучает уже много лет.

Холокост — тема сложная и болезненная, особенно в контексте антисемитизма, который еще теплится в головах многих моих соотечественников. Я лично не раз слышал фразы: «Ни за что их бы не стали истреблять» или «Гадит этот народец, вот и наказал их бог». Свои вопросы к Саше я пытался приземлить к сознанию таких людей — пускай он ответит им как историк.

Почему вообще нацисты ненавидели евреев? Почему они хотели уничтожить евреев, а французов или русских — нет?

Гитлер ненавидел евреев потому что сам был евреем. Или потому что ему отказала в интимной близости его еврейская возлюбленная. Но это не точно.

Забавно, но такие бредовые версии до сих пор сидят в головах у многих людей. Как и в случае с любыми простыми ответами на сложные вопросы, эти ответы плохи именно из-за своей простоты. А вопрос ты поднял самый фундаментальный – краткий ответ на него у меня может занять часа два-три.

Но если совсем тезисно, то аспектов тут несколько:

• Уходящая своими корнями в Средние века религиозная юдофобия (евреи плохие, так как не признают Иисуса Христа).
• Популярные на рубеже XIX и XX веков околонаучные расовые теории (евреи – отдельная неполноценная раса).
• Поиск немцами своей национальной идентичности (если «мы» – немцы, то «не мы» – кто?).
• Необходимость найти «козла отпущения» в ситуации экономической и политической нестабильности.

Сюда же добавим колоссальную разнородность евреев в Германии — пример «плохого» еврея можно было найти всегда. Роза Люксембург и Лев Троцкий — евреи? Значит, коммунизм — еврейская идеология! Рокфеллеры и Ротшильды — евреи? Значит, евреи виноваты в финансовых проблемах! Еврей Макс Либерман построил себе виллу у озера Ванзее? Негодяй, обкрадывает немецкий народ! Евреи сидят без работы и получают пособие? А немцам кто пособие будет платить?!

Рост популярности радикальных политических течений после Первой Мировой войны помог нацистам инструментализировать антисемитизм и сделать его центральным положением своей идеологии. Ну а когда Гитлер пришёл к власти в 1933 году, нацистам оставалось перейти от слов к практике — хотя именно о физическом истреблении миллионов человек речь зашла только несколько лет спустя.

Ах да, ещё важный момент. «Козлом отпущения» на тот момент трудно было сделать, к примеру, темнокожих — их число в Германии было на тот момент так мало, что многие немцы если их и видели, то только в зоопарках. Да, «колониальные выставки» с экспонатами в виде диковинных африканцев были популярны в начале XX века.

Нацисты ненавидели евреев. А что думали другие немцы? Сколько тогда было нацистов вообще? Неужели простые немцы не могли за евреев вступиться?

Давай тут разделим несколько понятий. То, о чём я сказал раньше, будем называть антисемитизмом. И постараемся не особо вдаваться в детали того, что слово «семиты» вообще-то взято из лингвистики и обозначает людей, говорящих на разных семитских языках, к которым относится, например, арабский. В конце XIX века антисемитов это мало интересовало, им полюбилось само слово и они стали им себя обозначать (с арабами особых проблем у них при этом не было).

К началу XX века антисемитизм в той или иной форме был в распространён в разных кругах — в том числе, и среди немецких интеллектуалов. Но только после поражения Германии в Первой мировой войне произошла значительная радикализация антиеврейских настроений. Страна была повержена, многие немцы чувствовали себя униженными, им хотелось кого-то обвинить во всех своих бедах. Получает распространение «легенда об ударе ножом в спину», якобы нанесённом предателями-евреями многострадальной Германии.

И в этой ситуации на политическую сцену выходят нацисты. Надо понимать, что в 1920 году, когда провозглашается политическая программа молодой Национал-социалистической рабочей партии Германии, конкуренция на, условно скажем, «рынке антисемитизма» Германии огромна. Ведь нацистам приходится конкурировать не только с идейными противниками, но даже и с другими правыми (фолькистскими) партиями. Важной частью идеологии этих партий также был антисемитизм, хотя, может быть, и не в таких радикальных формах, как у нацистов.

Как раз в те годы, когда в стране ещё есть какая-никакая демократия, многие пытаются бороться против роста антисемитизма в стране. Активную роль в этом играют сторонники других партий – центристы, либералы, социал-демократы и коммунисты. Немецкие евреи, разумеется, тоже активно вовлечены в борьбу против антисемитской пропаганды.

Поначалу нацистов поддерживают немногие — даже в 1928 году они получают меньше 3% голосов на выборах в Рейхстаг, оставаясь малопопулярной партией. Но за следующие 4 года многое изменилось. Экономический кризис и политическая нестабильность в стране приводят к росту популярности самых радикальных партий — главным бенефициаром в этой ситуации оказываются нацисты. Результаты: 1930 г. — более 18% голосов, 1932 г. — уже 37%. Это, кстати, лучший результат нацистов на демократических выборах. Больше 37% голосов немецких избирателей они никогда не набирали (это на заметку тем, кто думает, что немцы чуть ли не единодушно выбрали Гитлера своим правителем).

Ситуация для всех противников нацистов кардинально меняется в 1933 году. 30 января этого года Гитлер становится рейхсканцлером — главой правительства при престарелом президенте фон Гинденбурге. И сразу начинается то, что мы сегодня бы назвали «закручиванием гаек». Полицию быстро подчиняют новому режиму, а желающих протестовать жестко преследуют и отправляют в концлагеря.

Ах да, ещё одно важное замечание. Рассуждая сегодня о сопротивлении режиму, помощи неевреев евреям и многих других аспектах, надо помнить, что преследование евреев в нацистской Германии развивалось постепенно. Это сейчас, после всего что было, мы знаем о газовых камерах, массовых расстрелах, крематориях и лагерях смерти. Но в первые годы нацистского режима всего перечисленного не было — заявленной целью было исключение евреев из всех сфер общественной жизни страны. И, в идеале, склонение как можно большего числа из них к эмиграции из Германии. Тотальное уничтожение начнётся позднее — уже в годы Второй мировой войны.

А откуда вся эта идея концлагерей? Почему нацисты просто не убили всех евреев, если они им не нравились? Ну или не выслали их куда-нибудь, в США например или в Палестину?

Свои первые концентрационные лагеря нацисты открыли уже вскоре после назначения Гитлера рейхсканцлером, в начале 1933 года. Но изначально лагеря создавались для преследования, изоляции и запугивания инакомыслящих. Под раздачу попадали коммунисты, социал-демократы, гомосексуалы, свидетели Иеговы, анархисты и многие другие.

Массовая изоляция евреев в концлагерях начинается несколько лет спустя — после событий так называемой «хрустальной ночи» в ноябре 1938 года. До этого, в общем-то, основная идея заключалась как раз в эмиграции евреев из Германии. Выслать евреев насильно в Палестину или США нацисты не могли — для этого нужно было бы согласие, как минимум, Великобритании и США, а этого согласия получено не было. Поэтому при нацистах создавались такие условия, в которых евреи сами вынуждены были принимать решение уехать из Германии куда только возможно.

За шесть первых лет нацистского режима, еще до начала войны, еврейское население Германии снизилось в два раза. Даже те евреи, которых отправили в концлагеря после «хрустальной ночи», ещё могли быть отпущены на свободу, но условием этого часто была последующая эмиграция из Германии. Вот только уезжали далеко не все – кому-то не хватало денег, кто-то не мог получить визу (большинство стран мира с каждым годом усложнило правила въезда для мигрантов), кто-то надеялся на лучшее.

Когда началась война, эмиграция стала уже практически полностью исключена. А потом случилась оккупация Польши — страны с самым большим еврейским населением в Европе. Нацисты задались вопросом: что делать с миллионами евреев на оккупированной территории? Ответ нашёлся довольно быстро: согнать их в гетто и концлагеря. Зачем? Чтобы освободить место для немецких поселенцев (см. концепцию «жизненного пространства»), минимизировать риски сопротивления и запугать остальных. Ну и, конечно, чтобы в очередной раз продемонстрировать серьезность обещаний Гитлера «очистить» Германию и подконтрольные ей территории от евреев. Мол, фюрер сказал – фюрер сделал. Под «очисткой» пока понималась изоляция в гетто и лагерях — массовое уничтожение начнётся позднее, вместе с военными действиями против Советского Союза.

А как эти концлагеря вообще были устроены? Людей привозили туда и просто убивали? Знали ли немцы в Германии что сотни тысяч людей просто убивают?

Давай и тут разберёмся с терминами. Не надо путать между собой концлагеря и лагеря смерти. Концлагеря появляются уже в 1933 году для преследования и запугивания всех инакомыслящих. После погромов ноября 1938 года немецких евреев начинают массово отправлять в концлагеря (поначалу только мужчин) — опять же, для устрашения и склонения к последующей эмиграции из Германии. Мы сейчас говорим о таких лагерях, как Бухенвальд, Заксенхаузен или Дахау.

В сентябре 1939 года ситуация меняется: начинается война, эмиграция становится практически невозможной. Помимо этого не забываем, что в 1939 году Польша — это страна с самым большим еврейским населением в Европе. И когда Германия оккупирует значительную часть страны, антиеврейская политика нацистов меняется. На смену принуждения к эмиграции приходит массовое переселение польских евреев в гетто и концлагеря. Из-за невыносимых условий, антисанитарии и тяжелого труда многие узники гетто и концлагерей умирают. Тем не менее, в говоря о 1939-1940 годах, мы не можем заявлять о тотальном уничтожении всех евреев от мала до велика.

Идут месяцы, всё больше стран втягивается в войну, в июне 1941 года Германия нападает на Советский Союз. На оккупированных советских территориях, в общем-то, начинается самый настоящий геноцид еврейского населения — специальные отряды СС (айнзацгруппы) занимаются физическим истреблением евреев по национальному признаку. Людей убивают просто за то, что они евреи. Геноцид на оккупированных советских территориях начинается с массовых расстрелов — нацисты (а также их помощники из числа местных коллаборационистов) расстреливают полмиллиона еврейских мужчин и женщин, детей и стариков за полгода.

В декабре 1941 года, когда Германия терпит первые серьезные неудачи в Советском Союзе (контрнаступление под Москвой), да и ещё и США втягиваются в войну, ставшую теперь по-настоящему мировой, Гитлер принимает решение о полном уничтожении европейских евреев. Массовые расстрелы для этой цели не годятся — долго, дорого, грязно, шумно и тяжело. Поэтому вырабатывается новое решение — лагеря смерти. В такие лагеря евреев массово свозят с единственной целью — уничтожение. Лагеря смерти, такие как Треблинка, Собибор или Белжец, располагаются вдали от немецких городов, в лесах, для сохранения секретности операции по уничтожению целого народа. Лишь два лагеря носят смешанный характер — их строили в качестве концлагерей, но впоследствии к ним добавляется ещё и функция лагеря смерти. Это Майданек и Аушвиц, ставший символом Холокоста.

Что касается твоего вопроса, знали ли обо всём этом немцы, то тут ответить не так просто. Разумеется, немцы знали о преследованиях и переселениях, ведь они происходили на глазах у всех, да ещё и мощно подогревались государственной пропагандой. Но как показал опыт с массовыми расстрелами, «простые немцы» не горели желанием знать о том, что в действительности происходило на отдалённых оккупированных территориях как с местными евреями, так и с депортированными туда из Германии. Следует ли отсюда вывод, что немцы совсем не знали, что там происходит? Нет, не следует. Но ситуация в нацистской Германии была такой, что большинство людей предпочитало не задавать лишних вопросов — так было безопаснее для них самих. Евреи исчезают из немецких городов — ну и ладно, мало ли где они теперь живут. Да и после войны удобнее была такая позиция. Уничтожение евреев? Нет, не слышали.

А почему этих концлагерей толком не осталось? Откуда мы вообще знаем как они были устроены и сколько людей там погибло? Есть ли какие-то документы об этом?

Лагерей были сотни по всей Германии и оккупированной Европе. От тех лагерей, в которых заключенные трудились, то есть, от «классических» концлагерей осталось довольно много всего – документация, выжившие узники, свидетели, да и сами бараки, склады и оборудование. Нацисты, конечно, пытались сокрыть следы своих преступлений в последние месяцы и недели войны, но, как ты понимаешь, при таких колоссальных объемах это было нереально.

Немного по-другому обстоит дело с лагерями смерти, которых за годы войны существовало всего несколько. Такие лагеря, как Треблинка, Собибор или Белжец создавались и функционировали в условиях секретности. Они были расположены в глухих лесах на оккупированных территориях в Восточной Европе, за пределами так называемого «Старого рейха». После уничтожения нескольких сотен тысяч человек в каждом из них, эти лагеря «ликвидировали». Иногда это случалось после восстаний, как в случае с недавно разрекламированным Хабенским лагерем смерти Собибор. Тем не менее, даже о таких лагерях известно достаточно много.

Нужно понимать, что можно бесследно убить 5-10 человек, но никак не миллионы. Хоть и фрагментарно, но много где сохранились документы, есть показания выживших, свидетельства местных жителей, да и от самих лагерей и уничтоженных там людей осталось много следов. Хранением, изучением и передачей информации обо всем этом занимаются музеи и мемориалы на территориях, где располагались лагеря, а также институты и университеты по всему миру. Поверь, чтобы прочитать всё, что у нас есть по этой тематике, не хватит одной жизни. Поэтому ты понимаешь, как нелепо выглядят попытки ревизионистов утверждать, что весь Холокост был выдуман, а документы – подделаны. Столько не подделаешь, как ни старайся.

Вопрос количества жертв в каждом конкретном случае изучается отдельно. Много где документов недостаточно, чтобы назвать число погибших, а в лагерях смерти вообще не велась регистрация прибывших (зачем, если их и так уничтожат в течение нескольких часов?). Поэтому это довольно сложная задача — статистику по нацистским преступлениям восстанавливают как пазл из самых разных источников.

Когда вообще сложилось понимание общей картины трагедии?

Многие немцы после войны говорили: «Мы ничего не знали! Мы не знали, что евреев уничтожают миллионами! Нам об этом никто не говорил!». С этой позицией нужно разобраться отдельно.

С одной стороны, действительно, операции по массовому уничтожению евреев не проводились на территории Берлина, Мюнхена или Гамбурга. Тот факт, что лагеря смерти располагались далеко от немецких городов, позволил их жителям впоследствии говорить о том, что они ничего не знали.

С другой стороны, преступный характер национал-социалистического режима был очевиден с самого начала. С первых же дней пребывания Гитлера у власти началось преследование всех неугодных — в первую очередь, оппозиционеров. Недовольных отправляли в концлагеря, изолировали на много недель и месяцев без суда и следствия. Люди стали исчезать, стали множиться сообщения о том, что тот или иной оппозиционер был «застрелен при попытке бегства из концлагеря». Параллельно нацистская пропаганда «объясняла» немцам, что они принадлежат к высшей расе, а евреи — к низшей. Вводились дискриминационные законы и ограничения, евреев вынуждали уезжать из Германии. Ещё до начала войны Гитлер объявил евреев потенциальными разжигателями новой мировой войны — и, пожалуйста, война началась.

К тому моменту, когда начинаются первые массовые депортации из Германии (это осень 1941 года), большинство немцев уже осознало, что им лучше не задавать лишних вопросов. Исчезают евреи из городов — и ладно. А что с ними там происходит после депортации, мало кого интересовало.

Но это не значит, что информации не было совсем. Конечно, ходили слухи, распространялись нелегальные отчёты о положении дел на оккупированных территориях, причастные к массовым расстрелам и лагерям смерти пробалтывались о своей работе. В результате, возникает парадоксальная ситуация — в то время, как в оккупированной восточной Европе идёт уничтожение миллионов людей, власти об этом умалчивают, а если чем-то и делятся, то шифруют это за лозунгами о том, что евреи сами заслужили свою судьбу. Поведение немецкого обывателя в Германии в это время описывается глаголом „weggucken“ — смотреть в сторону, отводить глаза и не замечать очевидного.

За критический анализ ситуации, неудобные вопросы и непатриотичные высказывания можно было угодить в концлагерь, поэтому нацистские преступления опирались на молчаливое большинство. Тем не менее, даже в этой ситуации было сопротивление — как активное, так и пассивное. Это тема для еще одного очень интересного и важного разговора.

Общая картина трагедии сложилась только после войны. Поначалу было даже непонятно, о каком числе жертв мы ведём речь. Показательный пример — долгое время считалось, что в одном только Аушвице было уничтожено 4 миллиона человек. Сейчас мы знаем, что это число было завышено более, чем в три раза (это, конечно, не отменяет того, что Аушвиц был крупнейшим в истории человечества концлагерем и лагерем смерти). Большое число документов было уничтожено, но первые важные работы по истории Холокоста появились уже в первые послевоенные годы. Работы по истории Холокоста продолжают публиковаться и сегодня – изучены ещё не все аспекты, проанализированы не все документы.

Почему сейчас Германия занимается изучением всего этого? Времени прошло много, чего теперь ворошить. Не устали ли немцы извиняться?

Германия как страна относительно недавно начала серьезно заниматься мемориализацией Холокоста. Большинство мемориальных комплексов, в которых рассказывается о нацистских преступлениях, было создано начиная с конца 1980-х годов.

Первые послевоенные десятилетия прошли как раз-таки с представлением о том, что нацизм безвозвратно ушёл в прошлое, и что нечего ворошить историю. На государственном уровне делались заявления о том, что нужно жить дальше и помнить только о «позитивной» истории страны. Германия прошла долгий и сложный путь к осознанию необходимости сохранения и передачи памяти о Холокосте.

Преступления национал-социализма представляют собой своего рода учебник для нас. Уникальность Холокоста, его отличия от других геноцидов в истории человечества являются для нас с одной стороны предостережением, а с другой — показывают, как низко может пасть человек, и как быстро может деградировать общество. Холокост уникален, поскольку он был единственным геноцидом, так тщательно спланированным и организованным при участии всего государственного аппарата. Он уникален, поскольку нацисты ставили себе цель полного истребления еврейского народа, веря в то, что «еврейская раса» является источником всех бед. Холокост учит нас тому, к чему может привести популистская идеология противопоставления одних «народов» другим. Холокост нас также учит тому, что в любой, даже самой страшной ситуации, окончательный выбор всегда остаётся за человеком. И вне зависимости от расы, национальности, религиозной принадлежности или сексуальной ориентации человек может способствовать распространению зла, может быть равнодушен (что также опасно), а может стараться противостоять злу.

Именно так сейчас и трактуется Холокост в Германии. Мы не знаем, как каждый из нас поступил бы, оказавшись по ту или иную сторону баррикад в то время, но изучение самых страшных преступлений прошлого помогает нам понять, в кого может превратиться человек. С этим знанием становится очевидной ценность человеческой жизни и безусловный приоритет интересов индивида над интересами эфемерной группы (народа, расы, класса и так далее). Есть надежда, что это знание поможет нам оставить в прошлом дискриминацию, идеи о превосходстве одних над другими и фанатичную преданность тем или иным идеологиям и вождям.

Как ты знаешь, я много работаю в Германии с молодежью со всей страны, а также из других стран. И я вижу прямую связь между нашими занятиями по истории национал-социализма и воспитанием активной гражданской позиции в молодых людях. Формировать собственное мнение, критически анализировать информацию из разных источников, уважительно относиться к многообразию в обществе и не идти на поводу у навязываемых сверху представлений — вот главные идеалы, которые с оглядкой на историю национал-социализма и Холокоста сейчас воспитываются у молодёжи в Германии. И на мой взгляд, это правильно.