Рассказы о путешествиях от саркастичного, но дьявольски наблюдательного и очень английского журналиста.

 

Есть нетипичные айтишники (без бороды), нетипичные стриптизерши (которые одеваются), а есть нетипичные книги о путешествиях, и «На все четыре стороны» — одна из них.

Эдриан Гилл даже не пытается хотя бы слегка подражать привычным путеводителям и книгам о путешествиях — у него нет ни строчки о том, где лучше остановиться, что фотографировать, есть, пить и так далее. По философии путешествия «по Гиллу», совершенно неважно где ты оказался, главное — как воспринимаешь то, что вокруг тебя (тем более что автор никогда ничего не читает про страну до того момента, как в ней окажется). Это книга о любопытстве, возведенном в ранг основного жизненного инструмента. Гилл похож на огромный метафизический комбайн, который перерабатывает окружающую действительность в небольшие брикеты впечатлений, из которых он потом строит ровную и прочную стену своего повествования.

Чем больше занятий ты перепробовал помимо сочинительства, тем шире и глубже твои возможности как автора. Вдобавок постоянная бедность приучает человека к тому, что его время стоит дешевле, чем у кого бы то ни было. Быть бедным — означает ждать. А в журналистике ожидание и умение ждать играют колоссальную роль. Обычно я говорю о том периоде своей жизни, что оказался ни к чему не пригодным и потому выбился в люди.

Эдриан Гилл даже не пытается писать серьезно — скорее всего, он просто не умеет этого делать. Вся книга пропитана огромным количеством метафор и особого юмора, вернее будет сказать, что эти метафоры изредка перемежаются кусочками обычного текста, прямо как колбаса и сыр в бутерброде гостеприимной хозяйки лишь слегка прикрываются тонким, практически прозрачным ломтиком хлеба. Стиль повествования автора — топгирный (те, кто хоть раз смотрели знаменитое автомобильное шоу Top Gear, сразу поймут, о чем речь). Не зря Гилл близко дружит с Джереми Кларксоном, одним из ведущих этого шоу. Я бы даже сказал что сам Гилл — это Кларксон, но только путешествующий.

Долину озаряли рваные вспышки, словно неподалеку трудился космический сварщик. Баобабы скакали и улюлюкали. В небе, как в разбитом кристалле, плясали осколки света. И все это, с короткими передышками, продолжалось невесть сколько времени. Наконец мало-помалу дождь иссяк, а молнии выгорели дотла и были поставлены на подзарядку, после чего поднялся ветер, завывающий, точно ведьма.

Эдриан Гилл даже не пытается быть объективным. Это акын от публицистики — он пишет то, что чувствует и видит, ему плевать на моду и тренды. Если он любит Калахари, сочувствует Танзании или ненавидит Японию, то это все искренне, в полную силу. Что может сделать волшебник, у которого из волшебных палочек остался только карандаш, а из заклинаний — едкие и точные метафоры? Правильно — делать то, что он может тем, что у него есть.

На второй стадии сонной болезни используется гораздо более серьезное и сомнительное средство — меларсопрол. Это одно из старейших лекарств, которые до сих пор находят постоянное применение. Этой кувалде из арсенала медицины уже 51 год. Я видел, как сестра готовит укол: надев резиновые перчатки, она осторожно набирала дозу меларсопрола в гигантский шприц, точно в классическом фильме ужасов. Шприц ей пришлось взять стеклянный, так как лекарство настолько токсично, что растворяет пластик. А ведь она собиралась ввести его в вену живой женщине! Активный ингредиент меларсопрола — мышьяк. Больная протягивает руку, чтобы ей наложили жгут, отворачивается в сторону. Она знает, что сейчас будет. Инъекции делаются тремя сериями по три, с десятидневными восстановительными периодами между сериями. И вот почему. Игла находит вену, жгут отпускают, тело женщины напрягается, поршень медленно ползет вниз — и пациентку начинает бить дрожь. Ее глаза под фигурными скобками бровей закатываются, ноздри раздуваются, а губы растягиваются в отчаянной, мучительной гримасе. Она тихо кряхтит, как тяжеловес, борющийся со штангой. Вся процедура занимает секунд тридцать. Остальные пациенты смотрят и ждут. Они знают: скоро наступит их черед. Говорят, ощущение такое, будто тебе в сердце впрыскивают соус чили. Маленькая дочка женщины приносит ей кружку воды с сахаром и соком лайма. Это единственное обезболивающее, которое она получит.  Меларсопрол — колониальное наследие. Он регулярно убивает одного человека из двадцати, а поскольку применяют его давно, сопротивляемость к нему растет, так что примерно у трети больных наступает рецидив. Меларсопрол так ядовит, что им нельзя лечиться дважды. Почти половина прошедших лечение все равно умирает.

Ну, и наконец, чтобы вы не думали что это очередная восхитительная и прекрасная книга, которую обязательно стоит прочесть, я слегка прикушу руку дающего (в данном случае руку издательства «Манн, Иванов и Фербер», которое любезно дарит мне все свои новые книжки), и наведу небольшую критику. В книге мне не понравилось ровно две вещи. Прежде всего, это дизайн обложки от Яны Франк, которую я разлюбил до уровня отвращения — ее иллюстрация на обложке «На все четыре стороны» имеет совершенно никакое отношение к Гиллу и его повествованию. А еще меня смутила оранжевая нашлепка «Возьми в отпуск» — печатать такое на книжке Гилла все равно что печатать «Возьми в космос» на диске с фильмом «Чужой-3». Это книга не об отпуске и путешествиях, но о мире вокруг, который живет своей жизнью, пока мы спим наяву.

Но вот что странно: чем больше я путешествую, тем меньше у меня остается уверенности в чем бы то ни было. Чем больше я вижу, тем меньше знаю. Как правило, я пишу о впечатлениях и хочу, чтобы они были максимально яркими и непосредственными.

Читайте больше, спите меньше и путешествуйте каждый день. Удачи!