Прочитал заметки карельских велопутешественников, и погрузился в хтонический ужас. К подобным путешественникам испытываю зависть и затаённую тревогу. «Во вторую ночь я проснулся от холода и услышал, что в лесу ломаются ветки, стоит громкий треск. Стал прислушиваться — и вдруг на палатку упал снег, как взрыв в голове. Я перевернулся на живот и начал кричать: „Андрюха, проснись“. А он лежит, храпит — мне от этого ещё хуже, весь ужас пришлось переживать в одиночестве. Единственный раз в жизни я испытал животный страх, побуждающий бежать прочь не оглядываясь. Я начал мысленно успокаивать себя тем, что очень крупная птица села на ветку, поэтому на палатку упал снег. И потом: ну выбегу я из палатки — и что? Долго я при таком морозе продержусь? Часа два. »
Коммерсант пишет о том, как живётся в России без заграничного сыра. Кажется, что неплохо живётся.
Потрясающая история Стивена Рассела, серийного бегуна из тюрем. Он притворялся больным СПИДом, красил робу фломастерами в синий цвет, чтобы быть похожим на врача, и обманывал охранявших его людей дюжиной других изощрённых способов. Сейчас Расселу 57, и он снова сидит. Теперь до 2140 года.
Люблю такой слог и стиль: «Для любителя горных походов, коротающего свой век в любезном отчестве, выбор зимних маршрутов обидно ограничен: даже в марте по всей Европе на высоте лежит назойливый снег (отрада для нелепых упражнений с досками и парными палками, но сущая докука для пешехода); в Непале холодно и лавиноопасно; до Южного полушария далеко лететь. Подумывали о марокканском Тубкале – но этот сезон там выдался беспрецедентно снежным, так что весь классический маршрут завалило почти безнадежно. Оставались Канарские острова, сочетающие в себе восхитительный климат и сравнительное удобство достижения. Русской литературой этот дивный уголок почти не замечен: здесь бывал Гончаров (во время достославного путешествия) и останавливался Бальмонт (что иррелевантно: в мире не так много мест, могущих похвастаться обратным). Сюда собирался удалиться Горький, если бы выгорела одна негоция с американским покупателем; здесь, в последний раз перед броском через Атлантику, притормаживали плывущие в Южную Америку пароходы, везущие к лучшей доле еврейских эмигрантов (и среди них – бедного Гершензона-отца); здесь, на антропоидной станции Тенерифе, ученые-лингвисты (среди которых были и наши соотечественники) прислушивались к болботанию шимпанзе, пытаясь среди воркующих рулад различить что-нибудь членораздельное («а бананы-то сегодня не особо, Мария Ивановна»); бедному Клюеву за пятнадцать лет до гибели грезилось: «Гляжу, идем мы дорогой ясной, заморский ветерок в лицо нам дует; дерева, круглые, как чаши, миро зеленое к небесам возносят, и птах на них желтых и червонных, как пчел на медушнике. Край незнаемый, неуязвимый бедами… «Это — Канарские острова!» — говоришь ты, а сам такой легкий, восковой, из червя неусыпного вызволенный… Новое счастье!»
Интересное мнение о развитии Исламского Государства: «Наблюдать за противостоянием тех, кто менее всего склонен идти на какие-то жертвы, а тем более собственными жизнями, с сообществом, к потерям абсолютно нечувствительным и обладающим практически неисчерпаемыми людскими ресурсами, будет довольно любопытно, а, может быть, и поучительно. Как, кстати, уже подверглось суровому испытанию излюбленное представление о том, что «они такие» потому что голодные и бедные. Привыкшим к тому, что желать можно лишь бытового комфорта и «престижного потребления» и полагающим, что бытие должно определять сознание, приходится с недоумением наблюдать, как к ИГ присоединяются тысячи их «сограждан», жителей самих европейских, вполне благополучных, стран».
Блог с винтажными американскими научными иллюстрациями.
Страшная история арктической экспедиции Гриль — учёные и исследователи, вынужденные остаться на полярную зимовку, погибли или сошли с ума почти все: «К утру 1 июня в живых оставались ещё 14 человек. Днем умер лейтенант Кислингбьюри, 3 июня капрал Сейлор. Немногочисленную добычу охотников — сержанта Лонга и сержанта Брейнарда, Грили старался распределить между ними, так как понимал, что они единственная возможность выжить хоть кому-нибудь. 6 июня за многократное воровство был расстрелян рядовой Генри. В этот же день умер рядовой Бендер и доктор экспедиции Октев Пэви. Сил хоронить тела уже не было, поэтому их попросту оттаскивали от палатки на несколько метров. 12 июня умер Гардинер. С этой даты оставшиеся в живых питались исключительно лишайником, собранным с прибрежных скал, и размоченной тюленьей кожей. 18 июня умер Шнейдер. 21 июня Грили перестал вести свой дневник».
