Небольшая книга о том, как будет устроена политическая система в самом ближайшем будущем.

Леонид Волков и Фёдор Крашенинников сформулировали немного утопичную, но неизбежную модель облачной демократии. Облачная демократия — это система управления государством, основанная на мгновенном электронном волеизъявлении граждан. Этакий глобальный фейсбук или вконтакте, впитавший в себя государственные функции. Не нравится Путин — разлайкал его, и Путин ушёл. Хочешь продвинуть законы о легализации марихуаны — собирайся с такими же, как ты, в группу, формулируйте закон и собирайте голоса.

«Хавала», неформальная финансово-расчётная система, используемая преимущественно на Среднем Востоке, в Африке и в Юго-Восточной Азии. В Китай ее называют«фэй чьен», на Филиппинах «падала» , в Пакистане «худж», в Таиланде «фей кван». На иврите слово «хавала» означает «посылка», с арабского это слово можно перевести как «расписка».

Эта система сформировалась в Индии задолго до появления западной банковской системы и до распространения западного банковского дела на Востоке. Используется эта система расчётов в основном иммигрантами, зарабатывающими на Западе и отсылающими деньги родственникам.

Хавала основана на переводе денежных средств путём однократных уведомлений – в виде письма, телеграммы или телефонного звонка. Материальные ценности в виде денег, золота и драгоценных камней перемещаются из страны в страну без сопроводительных финансовых документов. В силу того, что все финансовые транзакции осуществляются методом взаимозачёта или при личных встречах (второе случается значительно реже), отследить эти потоки государственные контрольные органы не в состоянии.

На практике это выглядит следующим образом. Иммигрант, желающий отправить деньги на родину, обращается к известному в общине человеку, который является брокером системы. Он сообщает координаты родственников и передает деньги. Брокер (назовем этого почтенного человека так) после получения денег отправляет своему партнёру в стране назначения платежа сообщение. Сообщение содержит только сумму, имя получателя платежа и код (чаще всего порядок цифр на купюре).

Родственникам иммигранта достаточно прийти к ближайшему оператору этой системы и назвать код платежа. И деньги получены, без всякого участия мировой финансовой системы.

Трудно сказать, увидим ли мы облачную демократию в нашей жизни, однако в основном Волков и Крашенинников правы — традиционная система управления государством слишком сложна и дорога в реалиях интернетизации общества.

Вот саммари книги:

• Демократия – это роскошь. В качестве способа управления государством она стала доступна людям только тогда, когда они достигли относительно высокого уровня жизни.
• Бежать за самым сильным и не задумываться, почему именно туда и именно за ним, – это самая простая и понятная форма политической активности.
• Поразительным образом один и тот же человек способен много и подробно разглагольствовать о дорогостоящих выборах, в результате которых к власти в очередной раз придут заведомые негодяи, и при этом в упор не видеть, что недемократическая власть обходится ему ничуть не дешевле, исправно поставляя на все уровни возмутительное количество все тех же негодяев.
• При любом единовластии только расходы на содержание аппарата, прежде всего репрессивного и контролирующего, способны поразить воображение. Однако все это непублично, и потому создается видимость, что все работает как бы самостоятельно.
• Монарх – это человек, который получил власть по наследству и точно знает, что передаст власть своему сыну или дочери. Следовательно, ему не нужно воровать бюджетные средства – у кого воровать? У себя самого? И для чего? У него уже есть дворец, построенный еще прадедушкой. То есть ему надо власть воспринять, сохранить и передать наследнику – в соответствии с существующими законами и традициями.
• Заметим, кстати, что именно в законности власти главное различие между монархией и диктатурой (или, как говорили раньше, тиранией). Диктатор или автократ может опираться только на себя, свое окружение или какую-то группировку в обществе, но он прекрасно понимает, что в любое время на его месте может оказаться другой человек.
• Важное преимущество эффективной, работающей (неимитационной) демократии заключается в том, что она способна сама себя поддерживать и самостоятельно восстанавливаться. Что произойдет, например, если что-то случится с президентом США, вице-президентом, сенатом, конгрессом и всем высшим государственным аппаратом? Конечно, это будет страшнейший кризис в истории всей американской государственности, но при этом он не повлияет на простых людей, живущих во всех уголках США, таким разрушительным образом, как повлиял распад СССР на миллионы его граждан. Более того, в полном соответствии с конституцией во вполне определенные сроки произойдет полная регенерация этой власти. Почему? Потому что все мэры муниципалитетов остались на местах, власти всех штатов остались на местах, и они не связаны напрямую с ушедшей властью.
• До прошлого века активно применялся не только половой ценз, но и многие другие виды избирательного ценза – имущественный, сословный. Ничем не ограниченное всеобщее избирательное право – это абсолютно свежая идея, хотя сейчас она нам кажется очень естественной и самоочевидной.
• Современное всеобщее избирательное право все равно не является всеобщим: в этом праве поражены лица, признанные недееспособными по решению суда, в ряде случаев – отбывающие приговор заключенные. Установлен возрастной ценз, который в России составляет 18 лет (но во многих странах он другой). Самоочевидные вещи? Да, конечно: как можно доверить голосовать психопатам, серийным убийцам или грудным младенцам. Но давайте зафиксируем, что цензы все-таки существуют, и устанавливаются они не на основании незыблемых законов природы, а довольно-таки волюнтаристски. Почему 18 лет, а не 21 или 17.5? Или, например, почему не быть плавающей планке, привязанной не к возрасту, а к сдаче определенного «экзамена на обретение гражданских прав»? Возрастной ценз является формой неявного интеллектуального ценза — почему бы тогда не заменить его на явный? Не будет ли это честнее и прозрачнее?
• В ряде стран избирательных прав лишаются солдаты срочной службы (как лица заведомо «подневольные»), в ряде стран – чиновники. В США, в силу исторических особенностей, существенно поражены в избирательных правах все без исключения жители федерального округа Колумбия.
• Как только человек проголосовал, он уже не имеет отношения ко всему происходящему далее. Более того, его могут бесконечно обманывать. Избранные им люди перед ним никак формально не отчитываются, они могут принимать любые решения, а он сам не может их никак контролировать. В лучшем случае через несколько лет откажет им в доверии на следующих выборах. Но ведь несколько лет – это не так мало с точки зрения человеческой жизни: люди выходят на пенсию, дети рождаются, женщины уходят в декрет и так далее. Так что фактически гражданин пользуется своим правом один раз в несколько лет. Он приходит, отдает свой голос и все – больше у него нет никаких возможностей влиять на власть до следующих выборов.
• Само по себе разделение власти на три ветви не стоит ничего без налаженной системы сдержек и противовесов, обеспечивающих независимость властей и невозможность для одной ветви взять остальные под свой контроль.
• Сейчас все просто и дешево: любой человек может уехать в любую точку мира и оттуда продолжать общаться со своими согражданами в прежнем режиме или с небольшими сложностями. Впервые за всю историю человечества возникла возможность прямого контакта избирателя с политиком, в то время как раньше политик был равносилен портрету на стене, ему можно было писать письма, но пообщаться с ним можно было только на митинге, стоя в толпе.
• Одним из важнейших явлений современной общественной жизни можно считать трансформацию публичности.
• Когда нам говорят, что народ пассивен, возникает вопрос: а все ли эти люди имеют доступ к информации? И что самое главное – к какой информации?
• Люди очень трудно вырабатывают общественные договоры, распространяющиеся на большие человеческие массы, но если «припрёт» – то есть когда набор альтернатив заключается в том, что либо будет система, основанная на договоре, либо не будет вообще никакой – то договор возникает. Подобным же образом законом было и купеческое слово в XVIII-XIX веках в России: всё равно не было эффективных судов, всё равно не было способов решать споры вне зависимости от количества печатей на бумаге, поэтому честность оставалась единственным выходом – или бы торговый бизнес просто не существовал. Раньше государство просто не запрашивало с предприятий и 5% той документации, которая запрашивается сейчас, просто потому, что у государства не было никакой возможности эти данные собрать и обработать, а главное, оно прекрасно знало, что у предпринимателей нет никакой технической возможности эти данные предоставить. Теперь возможность есть – и документооборот увеличивается в десятки раз.
• «Синяя печать» в деловом документообороте давно утратила практический смысл, который веками вкладывался в заверяющий оттиск на документе, гарантирующий его уникальность и неизменность.
• Сложность общественных институтов не является достижением сама по себе и не обеспечивает их качественной работы. Очень часто общественные институты сложны только потому, что технологический уровень позволяет им быть сложными.
• С любым тайным обществом рано или поздно происходит одно из двух: или в нем оказывается слишком много членов, и снова прямые коммуникации исчезают и в итоге никто ничего ни про кого не знает, или же общество все сильнее изолируется от социума, маргинализируется и неизбежно теряет влияние.
• Бизнес – это та сфера человеческой деятельности, в которой отжившие и старые нормы отбрасываются быстро и безжалостно, и это не вызывает такой полемики, как трансформация общественных институтов.
• Когда нам говорят, что прямое участие граждан в принятии решений невозможно, то мы отвечаем, что оно будет оставаться невозможным лишь до тех пор, пока мы будем делать вид, что ничего не изменилось в окружающем мире.
• Гарантия честности возникает только в том случае, если будет создана система, совершенно открытая со всех сторон. Не может быть так, что где-то есть какой-то институт, который всех проверяет, но его проверить нельзя.
• В недалеком будущем анонимность превратится в удел специфических сообществ, сайтов и форумов, для которых она является принципиальным условием.
• Если новый процесс во всем лучше, но в чем-то одном резко уступает старому, то, как правило, он будет непригоден к практическому использованию. А вот если он нигде не хуже, а чем-то пусть немного, но лучше — переход к новому будет возможен, и даже не так уж труден. Таким образом, не надо стремиться улучшить сразу всё (в подавляющем большинстве случаев это просто невозможно), надо двигаться постепенно, все время сравнивая прогресс с отправной точкой.
• В наше время не модно быть оптимистами, популярнее всевозможные сценарии апокалипсисов и коллапсов, но все же мы верим в счастливое будущее всего человечества, в его прогресс и развитие. Современные технологии дают нам повод думать, что человек будущего, может и не такого далекого, будет свободнее и счастливее нас. Человек будущего будет сам решать, на каком языке ему говорить, какую этническую идентичность считать своей, какого мировоззрения придерживаться и где со всем этим жить. Еще раз повторимся, это не будет общечеловек без роду и племени, но это будет человек, который сам будет определять степень и уровень своей принадлежности к любым общностям. Да, по мере развития общество становится более атомизированным. Но гораздо лучше, когда у человека есть право остаться одному, чем когда его принудительно записывают в некую общность. Главное – чтоб его голос был услышан каждый раз, когда человек хочет что-то сказать.

Книжка очень маленькая, и читается за час. Её можно пролистать прямо на сайте. Прочитайте — это полезная утопия.

⌘ ⌘ ⌘