Кисло-сладкая книга воспоминаний польского аристократа, советского заключённого и ближневосточного солдата и британского инженера. Это всё один человек — Михал Гедройц.

 

В небольшой по объему книжице уместилась вся нелёгкая молодость Михала Гедройца. Он родился и вырос в успешной и сытой послевоенной Польше, готовился повторить путь своих предков-аристократов и стать офицером, но вместо этого поехал в советском вагоне-скотовозе в сибирский лагерь, мимо сотен тысяч своих сограждан, которые были убиты по дороге. Судьба Михала сильно напоминает мне сюжет романа Френка Герберта «Дюна».

Пауль Атрейдис вместе со своими аристократическими родителями вынужден покинуть благополучную планету Каладан и переселяются в агрессивный мир планеты Арракис. Отец Пауля погибает от злой воли его врагов, Паулю вместе с мамой приходится скитаться. Во время скитаний Пауль учится выживать среди местных племен, становится воином и мужчиной.

Михал Гедройц покидает фамильное поместье Лобзов после ареста и гибели своего отца и вместе с матерью депортируется в детский лагерь для молодых поляков в Сибири. Оттуда его с выжившими поляками переправляют на ближний восток, где он становится молодым солдатом-юнаком, а позже переезжает в Великобританию.

Стилистически книгу можно разбить на две части, интересную и скучную.

В интересной части Михал рассказывает о депортации в лагерь, мучительном сборе заключенных поляков и их быстрый высыл на Ближний Восток с армией генерала Андерса. Эти исторически-биографические рассказы читаются на одном дыхании. Вот, например:

Я хорошо помню свой первый парад и сцену, предшествовавшую появлению командующего. В течение пятнадцати минут пятая рота была полностью представлена Вильчевскому. Девяносто шесть молодых людей, которых непросто было запугать или поразить. Он оглядел нас с ног до головы, а потом, отчётливо выговаривая каждое слово, сказал: «Кадеты, жопу втянуть!». Он говорил тихо, но эффект был сногсшибательным. Пятая выпрямила спины, втянула животы и расправила плечи. «Господа, — начал он, и мы почувствовали, что эта форма обращения предназначалась для самых серьезных заявлений. — Господа, отныне ваши сапоги должны сверкать, как пёсьи яйца по весне». С этого дня пятая была его.

Тонкая грань отделяла грубость от похабщины. Вильчевский знал, как она важна, и никогда не пересекал. Он видел в грубости педагогический приём — способ дать понять молодым людям, что их принимают в мир взрослых. Кроме того, он пользовался ею как инструментом, позволяющим достигать точности на плацу, где пятая превращалась в идеально вымуштрованный механизм. Во время одной из последних репетиций перед важным визитом он так охарактеризовал наш шаг: «Господа, вы шагаете, как коза срёт на барабанчик».

Скучная часть — это долгое, монотонное повествование о том, как хорошо жилось в Польше, каким умным и талантливым был отец Михала, Тадзио Гедройц, как они всё круто устроили в своём поместье и так далее. Автора легко понять — книга выросла из его воспоминаний о семье. Однако читать восторженные воспоминания о прекрасной Польше тридцатых годов скучно. Это выглядит вот так:

Свиноферма была самым масштабным проектом. Ею тоже руководила мать и принимала личное участие в создании для свиней условий жизни, соответствующих самым высоким на то время стандартам. Каждое взрослое животное содержалось в отдельном просторном загончике с низкой «постелью», покрытой свежей соломой. Бетонные полы регулярно мылись, и в каждом загончике имелся запас свежей воды.

Это добротная, крепкая книга, которая местами чуть скучновата (я советую «польские» кусочки смело пролистывать, они не влияют на восприятие сюжета). Издательство Corpvs в последнее время радует хорошими книгами. Еще чуть-чуть, я начну читать всё, что они выпускают.

⌘ ⌘ ⌘