Продолжаю вспоминать Череповец, в котором родился и вырос (начало — в первой и второй частях). Во время очередной поездки пофотографировал город на «Полароид» и рассказываю историю про место с каждого снимка.

Про голубей рассказывать нечего.

А вот «Звездный» — про него есть что рассказать. Сейчас в нём какой-то очередной магазин, но раньше располагалось сразу два важных для меня места. В одном я бывал в глубоком детстве, лет в 7-8, в другом  — уже школьником, в 7 классе и старше.

Когда-то «Звездный» был баром. Когда я был в нём в детстве, он еще хранил остатки позднесоветского дизайна: алюминиевые панели, толстые деревянные столы. Меня водил туда папа, который иногда забирал меня у мамы на выходных, ведомый отцовским чувством. В «Звёздном» я просил заказать себе любимое блюдо: пару вареных сосисок с кетчупом. Боже, как я любил эти сосиски! Если бы у меня были тогда деньги, я бы все спустил их в баре на дурацкую дешевую закуску.

А после на месте закрывшегося бара был магазин рыболовных принадлежностей. Я ходил в него с дедом, чтобы потратить деньги, подаренные на день рождения или Новый год. Покупал там спиннинг, леску, крючки, грузила, вобблеры и прочие полезные штуки. Обычно в «Звездный» я ходил весной, перед началом каникул и рыболовного сезона в деревне, куда уезжал на все лето. И иногда ходил в магазин осенью, когда возвращался из деревни. Тогда я сильно тосковал и пытался приблизить следующее лето в храме рыболовной ерунды.

Несколько лет назад приезжал к дедушке с бабушкой с какой-то современной версией «Полароида», и сделал их портрет. Переснял его на настоящий «Полароид», но длины рук не хватило. На фоне отразился сервант с кучей посуды, которая не используется по назначению и стоит, словно в музее (уверен, так у всех бабушек с дедушками).

На серванте стоит музыкальный центр, который дедушке подарили на 65 лет. Тогда он уходил на пенсию, и дома был большой праздник: со столом, кучей гостей, песнями под гитару, исполнением самосочиненных стихов и главным подарком, который сейчас пылится на шкафу. Дедушка включал его крайне редко, а последние лет десять вообще не включал.

В этом здании в центре города располагается какая-то гостиница (или располагалась, я уже не знаю). Её держали двое чернокожих любвеобильных парня.

Моя знакомая рассказывала историю. Она пошла зачем-то в эту гостиницу с подругой (наверное, в гости). Основатели повели подругу наверх, показывать как там всё устроено, а моя знакомая осталась ждать её внизу. Говорит, устала ждать — непонятно, чего они там смотрели. Говорит, вряд ли там музей какой.

На месте «Подсолнуха» раньше был «Электрический мир», первый большой магазин бытовой техники в городе. Там продавали всякие диковинные и очень дорогие для Череповца штуки: холодильники с распашными дверьми, видеокамеры, огромные мускулистые музыкальные центры, посудомоечные машины. Я часто оставался у бабушки с дедушкой в соседнем доме и бегал в «Электрический мир» словно на выставку. Особенно любил рассматривать витрину с кассетными плеерами — мечтал о таком годами. Еще в этом доме вечно жили какие-то хулиганистые парни на разных этажах, про них ходили всякие страшные истории. Мол, кто-то поджег кнопки лифта (и другие ужасы).

А двухэтажное здание справа выросло на месте другого, деревянного дома. В нём когда-то находился бар или кто-то вроде того. Деревянный дом бросили и он пару лет стоял бесхозным, и мы мальчишки лазали туда, если набирались смелости. Помню, на одной из дверей была прибита коллекция пивных крышек — мы старались отодрать их любыми силами, и хвастались потом друг перед другом. Ох уж эта любовь к собиранию любого хлама.

Фото сделано на втором этаже торгового центра «Рассвет» в районе Заречье. Когда-то «Рассвет» был популярным и даже крутым торговым центром, в нём я впервые в городе проехал на эскалаторе. Сейчас конечно там провинциальное уныние, ну да ладно.

В глубоком детстве на месте «Рассвета» был какой-то швейный завод. Я еще помню магазин сбоку, где торговали женскими сорочками и мужскими трико. Потом завод оказался никому не нужен, и на месте его главного здания открыли продовольственную базу — мы с дедушкой оттуда возили на санках мешок с сахаром. А потом торговый центр сделали.

На втором этаже было кафе «Сбарро». Все школьники города ездили туда стайками, чтобы посидеть с куском пиццы и потрындеть о разном. Сейчас там какое-то унылое полупустое кафе, и школьников нет.

А вот дедушка с бабушкой и торжественный обед в мою честь. На месте, где сидит дедушка, я провёл несколько сотен вечеров за уроками. На стол ставили лампу, включали её и оставляли меня делать домашнюю работу. А я, уставший за день от уроков и кружков, в полусне водил ручкой по тетрадке, оставляя каракули.

У бабушки с дедушкой на окне живут одни и те же цветы. Не понимаю, как они существуют десятилетиями в этих горшках, и совсем не меняются.

Сейчас в этом месте ничего нет (как и везде, впрочем), а раньше тут находилась любимая пекарня. Мы ходили мимо неё по Советскому проспекту с курсов английского, и обязательно заходили чтобы купить чебурек. Внутри была особая атмосфера: на стенах висели огромные резные панно на древнерусские мотивы, в одном углу в кабинке сидела кассир, в другом нам выдавали свежие чебуреки, завернутые в кусочек бумажки. А в открытую верь были видны внутренности пекарни.

Мы покупали по раскаленному свежему чебуреку и шли по улице, дуя на него и измазываясь в жире. Это нас как-то объединяло, что ли.

А тут когда-то был магазин «Пчеловод». Потом с пчеловодами стало туго, и в нём стали продавать метизы — мой дедушка покупал гвозди сразу килограммами. В «Метизах» мы с мамой купили огромную пачку пластиковых колечек, которые соединялись друг с другом в разноцветную цепочку. Несколько дней собирали цепочки, и развешивали их между коридором и потолком. Они и сейчас там висят, разве что мама их полоскает во время большой уборки.

Неприметная лестница сзади обычного здания в центре ведет в детское место силы — бывший компьютерный клуб. Я даже не помню, как он называется, а раньше это было культовым местом. Мы шли туда компанией из дюжины парней, попутно деля скромные деньги на всех, и покупали три-четыре часа игр в «Контр-страйк» или еще что-нибудь. Внутри в большом зале рядами стояли мониторы и сидела куча парней. Тогда мало у кого был компьютер, никто не знал как там все запустить и настроить, поэтому первые полчаса все в истерике бегали и кричали «Руся, Жека, как мне зайти?». Но потом начались игра. Ох, как меня тогда затягивало! Я шел домой словно под героиновой дозой.

Некоторые одноклассники уходили играть на ночь, когда час стоил дешевле. Я бы наверное от такого просто умер, не встал бы с кресла перед монитором.

Ковёр в дедушкиной спальне. На этой кровати я частенько спал в детстве, когда оставался у дедушки с бабушкой. Обычно отворачивался к ковру, пахнущему пылью и видел свои сны, пока дедушка смотрел телевизор в другой комнате.

Дворец культуры «Аммофос», раньше он напоминал мне какой-то замок. Фотография не передаёт его терракотового цвета — он весь облицован какой-то плиткой. Рассказывали, что дворец достраивали в девяностых, когда на Балканах шла война (плитку делали где-то там). Последние партии плитки доставляли чуть ли не на лошадях. Сейчас она активно отваливается. Еще говорят, что спроектирован «Аммофос» странно, с кучей коридоров и галерей. Якобы есть в нём какой-то балкончик, на котором уже годами никто не бывал — не могут понять, как на него выйти.

В «Аммофосе» я побывал на первом в своей жизни джазовом концерте. Тогда Даниил Крамер привозил американского бас-гитариста Риччи Гудса. Американец требовал специального кресла «гнездо орла», которое с трудом нашли в соседней Вологде. На концерт ходил с приятелем и его новой девушкой: невысокой полненькой блондинкой. Приятель на перерыве отвёл меня в сторонку и заявил: «Слушай, она такая классная, но я больше не могу. Не высыпаюсь, ей всё надо еще и еще. Сплю три часа, а еще на работу идти». У меня тогда работы еще не было.

А вот двор у дедушкиного дома, мой порт приписки. Дедушкин дом — вдали, пятиэтажный. В девятиэтажке слева жило три приятеля. У одного я играл на ноутбуке в черно-белую версию «Поле чудес» и врал, что у меня дома компьютер много круче. У другого мы на принтере напечатали какую-то дурацкую справку, которую я бросил в почтовый ящик бабушки. Она потом не верила, что это я сделал и очень волновалась: на справке было написано «Акции, „Северсталь“».

А у третьего я впервые увидел сериал «Спасатели из Малибу». Меня впечатлили большегрудые красотки. Папа приятеля принёс нам из кухни две большие алюминиевые кружки с чаем: «Пейте ребята, не отвлекайтесь».

Маме обычно удаётся работа с комнатными растениями, но иногда что-то идёт не так.

Еще в Череповце много уличных котов. В Петербурге я за год видел нескольких, а в Москве вообще не видел ни одного. На месте, где сейчас коты раньше росло дерево, прямо под окнами дедушкиной квартиры. На него частенько забирались другие коты: чтобы спастись от собаки или чтобы безуспешно поймать птицу. Я дремал над домашними работами и посматривал на них.

В соседнем подъезде жила девочка Лена. Вообще-то она жила в Москве, но в нашу школу приехала на год или два, пока её родители-дипломаты уехали работать в Турцию. Лена собиралась поступать в МГИМО, и всем видом показывала, что она временно в этой дыре. Она была умная и красивая, у неё был кассетный плеер. Лена мне нравилась. Насколько я знаю, никуда она не поступила. А бабушка, у которой квартировалась Лена, пару лет назад сошла с ума.

А вот «Дом знаний», с котором связана куча воспоминаний. В двуэтажную его часть я ходил на какие-то курсы лепки для первоклашек. В четырехэтажной части провёл всё детство на курсах английского. Помню, что у меня было два преподавателя: суровая Елена Сергеевна и Анджела Валерьевна, что помягче. Английский я не любил и учил кое-как, но количество с трудом перешло в качество.

Позже я ходил сюда на уроки электрогитары к Юрьичу, был такой легендарный преподаватель в Череповце. В актовом зале на втором этаже даже играл концерт в составе самодельной группы. Лидером у нас был странный парень с татуировкой на руке. Бас-гитаристка жила со старым барабанщиком, мы ездили репетировать в какую-то деревню на чердаке сектантской церкви, ну и другая дичь прилагалась.

А так я узнал, что «Полароид» не очень проявляется на морозе. На фотографии смутно проступает училище искусств, с которым у меня не связано особых воспоминаний.

А это зенитная пушка в центре города, на пересечении Советского проспекта и проспекта Победы. Череповчане говорят «встретимся у пушки», и сразу всё понятно.

Когда-то у пушки была бесконечная тусовка. Тут гуляли неформалы, реперы, скинхеды, ролевики-реконструкторы и бог знает кто еще. Они пили алкоголь, время от времени гоняли друг друга от пушки. У кого-то из моих знакомых тут сорвали шапку. Страшное преступление.

Где-то там вдалеке виднеется силуэт вантового Октябрьского моста, который служит городу символом. Ну, или не виднеется. Смотрите лучше как круто замерзает полароидный фотоснимок!

Просто пакет молока разлился и замерз в ночи, но я спрятал снимок в тепло, в штаны. Пойдёмте дальше.

Тут я догадался подышать на проявляющийся снимок, и стало чуть получше. Это Дворец Металлургов, главная концертная площадка города на время моего детства. Тут проходили бесконечные выступления заезжих звёзд, на которые я не ходил. Проходили еще финалы премии «Студент года», на которых мне как-то даже приходилось участвовать на сцене. Короче говоря, странное место, никогда его не любил.

Еще мой друг Рома катался тут на роликах, благо все вокруг закатано в асфальт. Рома любил хип-хоп, и его стараниями я начал слушать группу «Каста» и другую ерунду. У Ромы был плеер, но уже дисковый.

У дедушки с бабушкой два холодильника. Второй, поновее, стоит выключенный, и в нём почему-то хранят пустые банки.

В детстве было два вида автобусов: крутые и простые. Я ездил на простых, из «Фанеры» куда-нибудь еще. Крутые автобусы ходили и ходят из Заречья в Зашекснинский район. Это такие длинные автобусы с гармошкой. Мне казалось, что в них ездят самые красивые девочки.

Бывает и так.

Привез маме даров из далёких дьюти-фри.

Много лет назад на этом месте мой папа решил пошутить и запалил прямо на кухне связку петард. Было весело, только мама испугалась и шторы мы прожгли.

Рыбу-ежа я привёз в подарок от петербургской родственницы, к которой мы с бабушкой катались в каком-то там классе. Родственница жила на Проспекте просвещения, где Петербург не очень-то отличался от Череповца.

В детстве любил нюхать рыбу, она пахла… как рыба, вяленая. Вкусно пахла, короче говоря. Но я не решился, в отличие от кошачьего корма (но это совсем другая история).

Селфи в в магазине зеркал. Торговый центр «Юбилейный», который сохранил дух старой школы и девяностых. Внутри конгломерат магазинов: в одном торгуют китайскими велосипедами, в другом — белорусской обувью, в третьем продают вонючие клеенки и ковры.

В «Юбилейном» стоит тяжелый запах бедности. Посетители тут соответствующие.

Дедушкин шкаф с инструментами — клондайк моего детства. Чего тут только нет! Любил «наводить порядок», только потом дедушка ругался. Многие инструменты сделаны своими руками. На верхней полке лежит какая-то неведомая штука, которую дед спаял сам: она расщепляет воду на какие-то ионы и делает её целебной. Знаю тут каждый молоток, каждую отвертку, каждый штангенциркуль, даже сейчас, спустя годы.

Когда-нибудь я всё это бережно переберу.

Последняя фотография — моя мама и Киса. Киса уже старая и очень толстая, но когда-то она была другой. Помню, как вез её за пазухой синей спортивной куртки, как она спала у меня на руках, когда я учил эсперанто длинными зимними вечерами. Сейчас Киса совсем забыла меня, но значит так надо. А еще тут мама очень похожа на меня, или я похож на маму.

⌘ ⌘ ⌘

Все фотографии сделаны на «Полароид 636 Клоуз-ап». Старый добрый «Полароид» из девяностых. Я никогда раньше не снимал на такие камеры, но оказалось что очень удобно. Она полностью автоматическая. Есть переключатель фокусировки на близкое расстояние — он надвигает на объектив простенькую пластиковую линзу.

Еще забавно, что камера внутри пустая. В ней ничего нет, даже батареек — всё в кассете.